Второй (СИ)

– Не надо. – Попросил Второй. –В столе аптечка. У меня реально царапина. Просто больно, не приятно и …Короче, ничего серьезного. Надо перевязать , вколоть обезболивающее и транквилизатор. Сознание терять я не собираюсь. Легкая слабость. Все понимаю, все чувствую. Честно. А этот…С ним сложнее.

– В смысле?– я не понимал как может быть еще сложнее. Рука у мужичка была вывернута совсем под неестественным углом, лицо синюшное одутловатое. Как бы реально кони не двинул.

– В смысле солить надо. Или мыть. Или спиртом или еще любой хренью обеззараживать. Лампы включи. Да. Вот эти.

Вспыхнули ультрафиолетовые светильники.

– Уколы делать умеешь? – он достал из аптечки шприц. Наполнил его из ампулы с оранжевыми буквами.

Я покачал головой. Вообще в жизни не доводилось. Даже в детстве в больничку играть не любил.

– Жаль – Второй закусил губу и вогнал иголку в предплечье. – Сам уколов боюсь.

Минуты через полторы ему заметно полегчало. В глазах появился блеск и даже какой-то румянец на щеках.

– Солонку тащи, это самое гуманное.

Я нагнулся к тумбочке, достал керамическую солонку – лесной грибок боровичок и отдал Второму. Второй очень тщательно стал засыпать солью мужичка. В это время тот и пришел в себя.

Он сначала, ничего не видя, морщился от света, а потом обозрев замершего над ним Второго, раму под два метра ростом в окровавленной разодранной рубахе и посыпающего солью, заорал таким благим матом, будто своими глазами демона увидел. Задергал ногами, заколотил воздух руками и снова отключился.

– Обморок– констатировал Второй досыпая последние крупицы четко на макушку мужичка.

– Может его в больницу?

– В больницу? – Второй даже задумался. – А почему бы и нет? В любом случае кого-то из медиков звать надо. У меня тут станция скорой помощи под боком. Ты машину водишь?

Я покачал головой.

– И машину я тоже не вожу.

-Чему вас там только в ваших институтах учат. Это плохо. Ты сиди здесь. Я его отвезу. И вернусь. Без меня ни шагу. Все остальное ты знаешь.

Но вот тут-то я был не согласен. На него самого смотреть было страшно. Он держался только на лекарстве. А если в дороге отключится? Да все что угодно может быть. И с такой рукой, даже если я помогу запереть борова в машину, Второй его сам не вытащит. А если его там кто-то увидит, то и ежу понятно, кому он про огнестрел и сколько объяснять будет. Хорошая прогулка перед сном получалась.

– Я еду с тобой. Петрович сказал ты мой телохранитель. Вот и охраняй мое тело. А вдруг на меня в

Берлоге кто-то нападет…

– Ага. Этажерка. – Второй мрачно согласился. Реально, другого выхода нет.

Прежде чем выйти, Второй проверил мой пистолет, перезарядил свой, в карман сунул запасной блок патронов.

– мы же вроде в скорую а не на тропу войны?– я пытался как то настроить его на реальность.– Если нас в пол 11 вечера остановят гаишники, то сложно им будет объяснить почему ты в крови, мужик в обмороке, а у нас при себе целый арсенал?

Но Второй на мои рассуждения не повелся.

– если нас в этой местности гайцы попытаются остановить то я не объяснять им что-то буду, а стрелять. Не догадываешься, что гаишники с сюрпризом могут быть?

Не догадался. Я еще так думать, как он, не умею. Может потом, когда напрактикуюсь хоть эту самую плесень видеть.

Короче. Операция по спасению пациента прошла удачно. И к берлоге мы добрались без проблем и хлопот. Второй даже Опель запер и самостоятельно зашел в подвал, но вот после этого его и вырубило. Как будто щелкнул какой-то внутренний выключатель. Щелк и человек, только что стоявший на ногах, кулем валится вниз на пол. Я еле успел его подхватить. Про то, что дотянуть до дивана или топчана, даже мысли не было. Пришлось лежбище организовывать там, куда он и рухнул. Подушка под голову. Плед сверху. Попытался было снять верхнюю одежду, но видать задел рану – Второй застонал. Плохая из меня нянька выходит.

Я сидел на полу бетонного бункера, рядом лежал раненый, в непонятно каком состоянии, и я не понимал, что делать. В медицине полный ноль. Состояние оценить не могу, в лекарствах, таблетках и прочих препаратах так же. Кроме анальгина и цитрамона, других чудодейственных средств не знаю.

Уроки оказания первой помощи прошли вскользь – даже следа не осталось. Я никогда не думал, что мне все это пригодится. Рядом были врачи, аптеки, скорая. А оказалось, что знать хотя бы основы важно и нужно.

Выхода не было. Я взял трубу Второго, нашел номер Петровича и нажал вызов.

Глава четвертая

Бункер

На меня никто так не кричал. Даже в детстве. Отец мог максимум подзатыльник отпустить, если решал, что ему до меня есть дело. А дед. Тот предпочитал воспитывать другими методами, типа прочитать три лишних главы книги или присесть 100 раз подряд. Не больно и не приятно, а скорее стыдно.

В школе и институте как-то обошлось без особой ругани. На работе я вообще псих одиночка, разве что сам на себя орать мог. Кто на меня кричал, так это Ольга. Но когда она меня так воспитывать пыталась, я словно отключался и вообще ничего не воспринимал. И до нее тоже в конце концов дошло, что со мной проще нормально поговорить, чем выяснять отношения на повышенных тонах.

То, как выносил мне мозг Егор Петрович, надо было и видеть и слушать. Если убрать все нецензурные слова и оставить только то, что можно печатать в книгах для детей, получилось бы следующее – какие мы со Вторым 'нехорошие' люди. Причем ладно Второй. Но я-то. И о том, что 'я-то…' было напомнено раз 15 за три минуты монолога. Потому, что диалогом нашу беседу назвать было трудно.

Старик приехал понятное дело не один. С Куртом, пожилой тучной женщиной оказавшемся фельдшером и двумя незнакомыми ранее, но очень похожими на Второго мужчинами.

Закончилось все печально. Мне приказали, именно приказали, собрать вещи и ждать в Тойоте старика. А вот Второго увезли куда-то на машине Курта.

Я сидел на заднем сиденье джипа, прижимал как спасательный круг рюкзак к груди и думал только о том, что бы меня за все это не высадили посреди поля.

Петрович сам сел за руль. А ко мне на сиденье с одной и с другой стороны подсели мордовороты.