Коромысло Дьявола (СИ)

Не боись, братец Фил. Сегодня из пушки по воробьям тебе палить совсем не придется…

Намеченный объект Филипп счел реально достойным для реализации макабрического ритуала, инициирующего личное огнестрельное оружие рыцаря Благодати Господней. По всем объективным данным зловредительной восточной магии и колдовства более чем достаточно имелось, бережно накоплено, собрано с любовью у некоего Салеха Абд аль-Айяда, мусульманского вероисповедания, 137 лет по календарному возрасту, по профессии в миру ювелира и торговца драгоценными камнями.

Имеется также достоверная информация о скрытом финансировании объектом исламского террористического подполья. В частности, бандформирований, оперирующих на Северном Кавказе и в Закавказье.

Чтобы преждевременно не насторожить объект, Филипп Ирнеев внедрился в номер пятизвездного отеля в своей тренированной психофизической ипостаси секуляра. Незримо и беззвучно с помощью дубликата ключа.

Объект предавался вечернему отдыху. А именно: скрестив ноги, сидел в позе лотоса на ковре с бутылкой водки «Столичная» и черной икрой в хрустальной салатнице.

«Во, исламист кайфует! Аллах акбар, из рака ноги. Верняк, у чеченцев водку жрать перенял…»

На вторжение в номер незнакомца с оружием пьяница-одиночка в белом арабском бурнусе и черно-белой арафатке отреагировал удивительно быстро. Винтом взвился на ноги и бешено закружился в пляске дервиша. Обсолонь, против часовой стрелки, волчком по комнате…

Выдержав трехсекундную паузу, рыцарь Филипп четырьмя выверенными выстрелами в руки и ноги придал дервишу дополнительное ускорение. На полуслове он оборвал волховское заклинание, которое начал было творить азиатский колдун.

— Обрящешь Кресте Святый во Андрее Апостольском, нечестивое творение! Да снизойдет на твою душу, тварь, милость Магомета, пророка истинного…

Приблизившись к агонизирующему в мирской смерти телу, рыцарь Филипп ударом ноги перевернул его ничком и, низко склонившись, в упор дважды выстрелил ему в затылок из серебристо мерцающего пистолета.

Достойно и должно разрядив ритуал теургического крещения, рыцарь убрал оружие в кобуру. Далее следовало действовать иными орудиями, в согласии с другим ритуальным обеспечением.

— Благодарю вас, рыцарь Филипп, за неповрежденный корпус, — вошедшая в номер арматор Вероника лишь мельком глянула на дергающееся тело кадавра и сразу же принялась выкладывать на столе набор острорежущих блестящих инструментов патологоанатома.

— Ой, не люблю кадавров и зомби утилизировать… По мне лучше уж обычных нормальных покойничков потрошить. А тут падаль не падаль, копошится, стерво, гоношится, нипочем угомониться, сволочь, не желает…

С арматорскими мрачноватыми шутками-прибаутками Вероника принялась за суровое прозекторское дело. Чаще, нежели пилами, скальпелями, ланцетами, она орудовала собственным именным стилетом Матарон, отметил рыцарь Филипп.

Как ни противно, но лицезреть эту отвратность ему пришлось. Просто наблюдать из солидарности и сочувствия к арматору. Его неловкая помощь была бы излишней и могла повредить предписанному ходу ритуала теургического обезвреживания мыслящего кадавра, каким очень захотелось посмертно стать расстрелянному колдуну.

— Хирург, мой дорогой коллега, в переводе на новые языки означает: человек, работающий ручками, пальчиками…

Все еще шевелящуюся посмертную требуху: окровавленную печень, сердце, селезенку, как бы дышащие легкие и прочие члены тела — Вероника раскладывала на ковре и на полу в сложной конфигурации перекрестной декаграммы. Не забывая о расчлененных конечностях и освобожденном от остатка мозга пустом черепе, мячиком подпрыгивавшем в основании дивинативной герметической фигуры с десятью лучами.

Кровоточащие части невозможного телосложения кадавра типа отрезанных кистей и стоп внове соединиться, прирасти никак тебе не могли. Но вот неприглядную природную магию демонстрировали сполна, сгибаясь, разгибаясь, бурно жестикулируя…

Предельно отвратным выглядел приподнявшийся, ерзающий над съежившейся пульсирующей мошонкой голый пенис без крайней плоти, обрезанной по восточному обычаю. Вероятно поэтому, а, может, и по какой иной женской причине, арматор Вероника сию принадлежность рассредоточенного умертвия первой щедро окропила специальным горючим составом на основе святой воды и этилового спирта.

Случившуюся ненароком бутылку водки она тоже пустила в дело, опорожнив ее в пустой череп:

— Водочка? И водочка сгодится. Выпьешь с нами, хрен лысый?..

Филипп молча смотрел, как занялись бездымным фиолетовым пламенем составные органы и комплектующие кадавра под множественным огнем багровых лучей, исходящих из кавалерственных аметистов в серьгах арматора.

Колдовская богомерзость в разных агрегатных состояниях: твердых, жидких и студенисто-коллоидных — сгорала чисто и хорошо, не оставляя на ковре следов. Лишь легчайшая невесомая мелкодисперсная пыль оседала на полу и на мебели…

— Опаньки! Благослове душе моя Господе. Незалупу оприходовали…

Но разведка доложила точно… Чегой-то тут у нас за диван магически завалилось? Угу, кейс с камешками. В дороге пригодится, будем в бирюльки-брилики играть, чтоб скучно не было…

На следующее утро горничные в одном из шикарных отелей Дар-эс-Салама кропотливо стерли пыль и прошлись с влажной уборкой в номере-люкс очень важного постояльца, наверное, отлучившегося в ресторан позавтракать. К вечеру того же дня менеджеры отеля скрепя сердце должны были сообщить в полицию о загадочном исчезновении телохранителей и самой персоны богатого гостя Салеха Абд аль-Айяда, прибывшего из Саудовской Аравии.

— …Вынуждена тебя вмале огорчить, братец Фил. Напрасно ты надеялся на чудо.

Я тут по-быстрому проверила: камешки у нашего колдунишки оказались так себе. Два-три амулета куда ни шло… Остальные — заваль, представляют лишь номинальную ювелирную ценность…

Между прочим, половина твоя, баш на баш. Колдунец — бар, брилики — йок…

Вот еще что… Могу в рукоять твоего Регула тот игольчатый сапфир-экстрактор воткнуть. Временно.

Ты, Фил, на удивление достаточно много от своей дивинации в него вложил. Не животворит, конечно, но небольшие раны заживлять в реал-тайме ему запросто.

И убежищу твоему этот ясновидческий камешек, ей-ей, должен понравиться, коль скоро он частица от твоих несравненных дарований…

Кстати, крепко подумай, как тебе назвать инициированный ствол. По традиции настоятельно рекомендуется: после ритуала, прежде чем входить в асилум, иметь наготове имя для личного оружия. Они, наши убежища и прибежища, таковые знаки внимания ой как ценят…

— Ну ты скажешь! Я в курсе, читал. И триста лет как подумал. Я нарек его Филомат.

— А что? Звучит неплохо: Любящий знание. В самый раз для огнестрела в умных руках, кому-нибудь вышибающих мозги шайтану под хвост…

— Чуть иначе по-гречески написать, получится: Знающий род-племя свое.

— Тоже сверхъестественно хорошо…

То, что в нем так удачно и удивительно сошлись две ветви харизматического родства, несоизмеримо отдаленные во многих веках, поколениях и странах, наш Ирнеев Филипп, воспринял наподобие изначального знака свыше. Вероятно, сверхрационально и предопределенно.

Не так ли, мои внимательнейшие и терпеливейшие читатели, благосклонно и разумно допускающие существование сверхъестественного?

Иначе же вам определенно не удалось дочитать наш роман от начала до сих страниц. Будь они видимым образом отражены в распечатанном тираже или навеки оставшимися в цифровой реальности излучающей поверхности компьютерного дисплея. У кого-то, где-то и когда-то.

Стало быть, некогда привидевшийся ему невероятный образ рыцаря-монаха дона Фелипе Бланко-Рейеса наш с вами герой счел собственным благородным прародителем, диахронично удаленным и все же синхронично сблизившимся с ним в едином пространстве-времени сверхрационального и рационального.

Собственно, орденскими традициями, уставами и правилами ему настоятельно не рекомендовалась этак думать и рассуждать. Да и прецептор Павел с арматором Вероникой в принципе ему этого никоим способом и методом не советовали. Он все равно упрямо толковал те изначальные видения в свою пользу.