Мастер зверей. Бог грома. Бархатные тени

Возможно, отчасти эта злая воля преследовала меня и во сне, ибо сны мои были таковы, что я пробуждалась, задыхаясь от ужаса, хотя и не могла вспомнить, что же напугало меня. И каждый раз, когда я так просыпалась, я лишь смутно узнавала комнату, где лежала, словно сон был более реален. Потом я снова погружалась в сон, несмотря на слабые попытки бороться с ним, чтобы снова встретиться с кошмаром.

Когда я пробудилась в третий раз, уже наступил день. Кто-то тряс меня за плечо, на меня смотрело знакомое лицо, хотя, все еще в дурмане сна, я никак не могла вспомнить, чье.

— Мисс! Мисс! — В голосе звучала такая настойчивость, что я полностью и окончательно пробудилась.

— Сабмит?

— Мисс… послушайте. — Она упала на колени перед кроватью и зашептала мне прямо в ухо. — У нас неприятность, большая неприятность. Она говорит, вы должны помочь…

Я резко села. Во сне кто-то укутал меня одеялом. На мне оставалось собственное белье, однако платье с меня сняли.

— В чем дело?

— Вы должны помочь, мисс. Проснитесь… слушайте!

— Я проснулась и слушаю. — Я огляделась. Викторины в комнате не было.

— Где…?

— Ради бога… сейчас нет времени говорить. Слушайте… она велела… оденьте!

Сабмит подняла с пола узелок, встряхнула его и продемонстрировала фланелевую ночную рубашку, предназначенную для женщины, носившей одежду на несколько размеров больше моего.

— Но сначала… — Она бросила это фантастическое одеяние на постель и повернулась к столику, где дожидались губка, полотенце и таз. — Позвольте мне умыть вас. Скорее, мисс — у нас совсем нет времени.

14

Действовала она быстро и ловко. Я увидела, как вода окрасилась коричневым, когда она смыла краску с моей кожи. Когда все было сделано, она надела на меня ночной чепец, завязала его потуже, и натянула через голову рубашку. До этого я не задавала вопросов, захваченная настойчивостью ее действий, но теперь спросила:

— Ты должна сказать мне, зачем…

— Здесь мужчина, он ищет девушку. Мы покажем ему девушку, которая больная лежит в постели. Он увидит, что это не та девушка, что он ищет — и уйдет.

Кристоф Д’Лис? Но как он выследил нас, и почему миссис Плезант впустила его в дом? Неужели Сели проболталась сразу же после нашего ухода? А что до роли, которая мне предложена… я была уверена, что не сумею ее сыграть. Но у меня уже не было времени возражать, да если бы я и воспротивилась, решения здесь принимала не Сабмит.

Она опорожнила таз с окрашенной водой в помойное ведро, затем убрала полотенце и губку в умывальную тумбочку и заперла ее.

— Она велела передать вам, что молодая леди надежно спрятана. А если он увидит больную девушку, то решит, что те, кто ему наболтали, ошиблись. Он не станет крутиться здесь и выслеживать. Вы больны, мисс. Запомните это… взаправду больны.

Когда я снова улеглась, широкие складки ночной рубашки окутали мое тело, и мне вдруг захотелось стащить через голову это одеяние. Однако лучшее, что я могла сделать — это отвернуться от двери и надеяться, что сумею разыграть немудреную роль прикованной к постели страдалицы. Комната была не слишком ярко освещена, а единственное окно — довольно далеко.

— Полежите. — Сабмит задержалась возле меня, чтобы повторить свистящим шепотом: — Вы взаправду больны!

Я не нуждалась в напоминании. Я и впрямь была больна: от нервного страха мое похолодевшее тело сотрясала дрожь.

Слух мой обострился, возможно, из-за того, что я стремилась уловить малейший шорох. Сейчас я слышала глухие шаги в коридоре, зная, что они направляются к моей двери. Она распахнулась, и я так напряглась, что мои мускулы заныли от боли. А я должна была оставаться безразличной, не сознающей, что происходит.

— Смотрите, масса, — голос Сабмит, смиренный, каким я никогда его не слышала раньше, звучал отголоском дней рабства, когда она была вещью, а не личностью, — вот эта девушка. Она из тех, кто развлекает джентльменов, но она сейчас шибко больна. Вы сами можете видеть, масса…

Мои глаза оставались закрыты. Шаги приблизились к постели. Затем меня схватили за подбородок и повернули голову. Я так испугалась, что невольно открыла глаза и взглянула в лицо, которое никогда не забуду. Однако впоследствии у меня появились более веские причины, чтобы оно навечно врезалось в мою память.

Это был тот молодой человек, которого я видела на балконе с Викториной. Он был красив, черты его отличались почти женственной тонкостью. Однако узкая линия усов и небольшой, но волевой подбородок явно указывали на его пол. Его брови под необычным углом поднимались над глазами, а они были самым странным в его внешности. Они были непохожи на любые другие человеческие глаза, когда-либо виденные мною. Их цвет приближался к янтарно-желтому, а зрачки были ненормально большими и черными.

Растущий страх помог мне сыграть мою роль удачнее, чем если бы я действовала сознательно. Я слабо застонала и закрыла глаза под этим пронизывающим взглядом, уставленным на меня так, будто он хотел изучить не только мои черты, но даже мысли.

Он убрал руку, и я позволила своей голове упасть на подушку.

— Видите, масса — здесь нет никого вроде той девушки, о которой вы спрашивали. Миссис Плезант, она ведь так запросто не пустила бы вас взглянуть, кабы мы врали. — Сабмит быстро отбросила свое смирение, из чего я вывела: она уверена, что наше испытание близится к концу.

— Я еще поговорю в должное время с твоей хозяйкой. — У него был слабый акцент.

Наконец он ушел. Я услышала, как закрывается дверь, потом — звук шагов, удаляющихся по коридору. Тогда я села в постели. Чем скорее мы с Викториной покинем этот дом, тем лучше. Конечно, Алена уже нашли, и он на пути к нам. С его возвращением кошмар кончится. Я не сомневалась, что Ален Соваж сумеет справится с Кристофом Д’Лисом. Сабмит не возвращалась, и я, чтобы не терять попусту времени, оделась и привела в порядок волосы. Но когда я ткнулась в дверь, то обнаружила, что она заперта. Сделала ли это Сабмит для того, чтобы сюда никто не проник? Но даже если она поступила так ради моей безопасности, я все равно вознегодовала. Надо было уходить! Я подозревала, что Кристоф Д’Лис не из тех, кто легко отступается. А насколько далеко простирается желание миссис Плезант укрывать нас — это уже другой вопрос. Я принялась размышлять, что кроется за ее заботой о нас. Она уверяла, что связана долгом перед моим отцом, и в это я могла поверить. Но Викторине-то она ничего не должна. И… если бы только Ален был здесь!

Но мое желание не в силах было его вернуть. А до его приезда ответственность за Викторину полностью лежала на мне, и я не могла переложить свою ношу на плечи миссис Плезант. Поэтому сейчас моей первейшей обязанностью было найти Викторину, и надеяться, что она стала разумнее.

Не было времени простирать руки, взывая к небесам на дурацкий манер героинь сентиментальных романов. Наступил момент собрать все мое мужество и силу, чтобы мыслить ясно.

Простое дело — одевание утомило меня, и я поняла, что сильно проголодалась. Только теперь я заметила на комоде поднос с несколькими накрытыми блюдами.

То, что я обнаружила, приподняв крышки, являло собой странную смесь, словно бы собранную из остатков после банкета. Там были крабы, фаршированные мясом под острым соусом и гарниром из рубленных крутых яиц. Холодные бобы с какой-то другой пикантной приправой и рядом — ломтик ветчины. А еще — пирожное с орехами. Необычный подбор, но все было превосходно приготовлено, так что я съела завтрак до последней крошки. К стакану с вином я не прикоснулась. Возможно, мою недавнюю сонливость вызвала «настойка из клевера», сейчас же я не хотела ничем притуплять свой мозг.

Так подкрепившись, я стала думать, как бы вырваться из комнаты. Сабмит не возвращалась, и нигде не было заметно ни звонка ни кнопки. В том, чтобы молотить в запертую дверь или звать из окна, я не видела смысла.

Любопытство толкнуло меня повнимательнее изучить комнату. К окну приближаться я избегала. Оно, правда, было занавешено, но ткань была тонкой. Нельзя, чтобы кто-нибудь внизу мог увидеть, как «больная» ходит. Я как раз прилагала очередное усилие, чтобы не проходить мимо окна, когда случай послал мне новое открытие.