За серой полосой. Дилогия (СИ)

   Пошли мы от костра прочь, вверх по склону. Барин впереди шел, что-то выискивая взором магическим в темени ночной, а я следом, прижавшись к нему крепко. Мне господин заранее сказал, что он будет слеп и не увидит, что у него под ногами, а меня попросил направлять его, чтобы не дать в яму какую-нибудь сверзиться да сломать чего-нибудь ненароком. Так мы и брели: барин в даль смотрел невидящими глазами, а я под ноги поглядывала, за пояс его обняв. И хорошо мне так было, что словами не передать! От касаний бережных, да от близости его тела. Почти так же хорошо, совсем как в ночку прошлую, когда мы с ним в кровати одной лежали. Только не так боязно. Надеюсь, что и сегодняшняя ночь окажется подстать предыдущей. Я-то ведь не просто так сходу согласилась с предложением Трохима не искать постоялого двора и заночевать в чистом поле. Окажись мы под крышей, так развели бы нас с барином по разным горницам, согласно уложений да приличий. А здесь, в походе, никто и слова супротив не скажет, коль я рядом с ним устроюсь. Вроде как у всех на виду да вровень со всеми терплю путевые лишения. Так и урона чести девичьей не будет, и возле милого ночь скоротаю...

   Решив, что вчера она нас уже достаточно испытала на прочность, судьба позволила нам спокойно отдохнуть и набраться сил перед дорогой. Ночь прошла без тревог и волнений, спокойно спали все кроме двух дозорных и меня. Ну, воинам-то так наказал Трохим, а я глаз не сомкнула по собственной воле, ибо ловила каждое мгновение, проведённое рядом с милым.

   Вот как я осмелела: уже барина "милым" называю. И ведь знаю, что мне должно быть стыдно про честь забывать, но какая я, оказывается, бесстыжая, даже самой удивительно насколько. А поутру, когда позавтракали и тронулись в путь, я уже не робела от прикосновения к плечу господина, а наоборот, сама искала этих касаний. Пусть незаметных, украдкой, но таких томительно-сладостных... В дороге я не удержалась и сомлела от недосыпу, привалившись к барину и незаметно для себя самой умостив голову на его плече. Сквозь дрёму я слышала, как Трохим спросил у господина, мол, что это с ней, занедужила? Мож, привал скомандовать? На что его милость ответил "спит". А потом добавил: "И пусть спит, не надо её тдевожить. Это нам, мужчинам дальний путь не в тягость, а ей-то каково, такому-то водобушку?" От его заботливых слов меня будто тёплым одеялом накрыло. Глаза сами собой сомкнулись, и я безмятежно проспала до самого вечера. Выспалась, а потом почти всю ночь подле спящего барина сидела да о судьбе своей впервые серьёзно задумалась.

   Ведь и полугода не прошло, как выкупили меня из ямы долговой. Как я тогда, по первости, хотела стать невидимой, дабы не обращать на себя внимания нового хозяина! Всё боялась чего-то, дурочка. А вот поди ж ты, ныне только о том и мечтаю, чтоб на глаза ему лишний раз попасться. Уж так мне хорошо рядом с ним, так радостно, словно возле него и солнце ярче, и небо голубее, и даже птахи звонче песни распевают. Похоже, влюбилась я в него, без памяти влюбилась!

   Вот только быть мне с ним не суждено, ибо не летают сокол с воробьём. У него другая есть и, вестимо, та подруга куда как ближе его сердцу... Да, ближе, ведь из-за первой встречной никто не дерзнёт против лесного народа пойти. А посему женится он на ней, а я так и останусь в стороне стоять. Осознав это, я чуть не разрыдалась от безысходности.

   И что же мне делать, как жить дальше? Уйти от барина, постараться забыть, задушить свою любовь, а для того замуж выйти? В деревнях-то парней пруд пруди, всегда пару сыскать можно. Но разве они мне ровня? Я же не простая селянка, у меня ведь отец с матерью были барон да баронесса. Что тогда, за высокородного пойти? Но кому я такая нужна - нищая бесприданница? Разве что в компаньонки податься, иль в наложницы... Стыд-то какой!

   Решив не рвать себе душу попусту, я дождалась когда небо начнёт сереть перед близким рассветом, осторожно разбудила Трохима и попросила оседлать мне лошадь и дать пяток ратников в охрану. А барина будить не велела до тех пор, покуда он сам не проснётся. Сама же собралась тишком и уехала. Но не далеко, только до ближайшего леска хватило моей решимости. Доехав до опушки, я сквозь редкую листву смотрела, как пробуждается лагерь, как седлают да запрягают коней, как наконец-то тронулся барский кортеж в сторону близкого уже имения Его милости. Мне бы прямиком отправиться в Залесье, но что-то потянуло меня вслед за барином, а бороться с этим "что-то" сил не достало. Так мы и ехали в отдалении, провожали до тех пор, пока не показалась граница баронства, обнесённая стеной зачарованного ельфийского леса. Видела я, как магичил мой барин, сокрушая огненными шарами непреодолимую преграду. И как втянулся в разрыв зелёной стены и скрылся за нею баронский кортеж - тоже видела.

   Взгляд со стороны:

   "Мать моя женщина, какая гадость!" - Володя скривился, но невероятным усилием воли влил в себя омерзительный на вкус отвар до самой последней капли. А что ему ещё оставалось делать? Лечиться-то надо! Подряд два сотрясения черепной коробки - это вам не шуточки, да и встреча с порубежниками Палого для организма даром не прошла. Чего не отнять, того не отнять: били ребята на совесть, с чувством, с толком, от всей широты души. А Мадариэль, зараза, на которого у Вовки было столько надежд, лишь развёл руками, расписываясь в своём полном бессилии.

   - Погоди, дед, ты всё-таки маг жизни, почему же отказываешься? - Опешивший Вова даже покраснел от досады, в результате чего его ранее синюшное лицо приобрело забавный пурпурный оттенок. Почти индиго. - Мададиэль, вспомни, ты мне сколько даз говодил, что Фалистиль твоя ученица! А ведь она же смогла за одну ночь полностью, повтодяю, полностью вылечить меня. Даже от хдонических болячек. А ты, её учитель, и вддуг не в силах... Не ведю! Или ты пдосто не хочешь мне помогать?

   - В том-то и дело, что "учениЦА". - маг особо выразил последний слог. - Сам вспомни, как она тебя лечила. Ну, освежил память? Так что будь ты, Володимир, другого пола, я бы ещё попробовал, хотя и откровенно стар для подобных утех. Всё-таки две сотни листопадов минуло, как во мне пропал интерес к соплеменницам. Впрочем, среди моего народа мужская любовь никогда не считалась чем-то зазорным. - Мадариэль расплылся в издевательской усмешке. Ему доставляло огромное удовольствие наблюдать охватывающий Вовку испуг. Ха, глупый человечек не сразу сообразил, на что именно намекал мудрый эльф! - Посему, если ты столь торопишься, то я могу попробовать тряхнуть стариной. Но предупреждаю, что не уверен в результате.

   А до Володи наконец-то дошло. Он вдруг побледнел и обеими руками вцепился в лавку под собой.

   - Дед, а без этого никак? - жалобно пролепетал он, крепко прижимая к надёжной доске свою многострадальную пятую точку. - Ну, хоть лицо ты мне можешь попдавить обычным способом, чтобы побои да ссадины за ведсту в глаза не бдосались?

   - За те два дня сроку, что ты мне поставил, я только и успею, что свести синеву с лика, да уха твоего размер уменьшить с лосиного до человечьего. Вот разве что вдобавок язык тебе подлечить смогу. Или так оставить? Уж больно забавно ты гундосишь, словно дитятко неразумное.

   - Злой ты, дед, всё бы тебе издеваться над больным! Ладно, дазукдашенную модду в подядок пдиведёшь, и то в дадость.

   Мадариэль не подвёл, уже к вечеру вернув Володе нормальный цвет лица, заодно уничтожив все ссадины и припухлости. Даже на языке. Так что речь и внешность господина барона вернулись к норме, чего не сказать о его самочувствии. Но слабость, головокружение и боль в отбитых внутренностях приходилось лечить медикаментозно - настойками и отварами целебных трав, которых вредный эльф натащил в перизбытке. Похоже, остроухий решил, что следующая встреча техномага с детьми Леса вновь оставит болезненные следы на боках человека. Вот и приволок с запасом, чтобы дважды не бегать. Что это - скепсис и банальное неверие в Володины силы, или очередное тонкое издевательство? Сам маг на данную тему не заговаривал, а Вовке расспрашивать было недосуг: его каждый час теребила нетерпеливая Вжика.