Камень Света

– Мы находимся в поиске… – Мэрэм громко застонал, однако я продолжил: – Мы ищем истину, красоту и благородство. И любовь Единого, которая, как говорят, где-то в мире нашла свое прекрасное выражение.

Мои слова – когда Лильяна перевела их на язык мэйанцев, – казалось, порадовали их.

Леди Нимайю снова улыбнулась и медленно кивнула.

– Но почему вы решили, что найдете эти вещи на нашем острове, где, с тех пор как Владычица вышла из ночи в начале времен, не было никого, кроме мэйи?

Лильяна без моей помощи могла ответить на этот вопрос. С гордостью, окрасившей ее умное лицо, она рассказала о синем джелстеи и своем разговоре с Морским народом.

Леди Нимайю снова кивнула. Похоже, ее ничуть не удивило, что человек может говорить с китами.

– Спасибо, – сказала она Лильяне. – Вы нам многое поведали о себе и многое должны услышать. Приглашаем вас быть нашими гостями.

Когда такое приглашение делает король, это приказ. Но, как сказала нам Лильяна, у мэйи нет ни королей, ни королев. Я понял, что леди Нимайю дает нам свободу выбора – уйти или остаться, как нам угодно. И мы решили остаться.

Несколькими приветливыми словами Владычица Озера распустила толпы людей. Пилари, попрощавшись с нами, отправилась домой. Леди Нимайю тоже покинула нас и вернулась в храм с пятью своими спутницами. Шестая, довольно простенькая, но с соблазнительными формами девушка по имени Лалайи, получила задание разместить нас на ночь.

Она отвела нас к одной из внешних пристроек, прилепившихся к западной стене храма. Там нам выделили просторные гостевые комнаты, дали и еды и питья: горячий хлеб и белый овечий сыр, ежевику, сливы и свежего лосося, которого мэйанцы вылавливали в реке неподалеку от моря и коптили в можжевельнике с медом.

После ужина Лалайи вернулась, чтобы наполнить горячей водой глубокую мраморную ванну, и принесла мыло, пахнущее травами.

Все в жилье и предметах быта мэйанцев казалось сделанным для того, чтобы радовать чувства. Каждый уголок в наших комнатах был изукрашен, включая ковры и гобелены, что покрывали стены и пол. Даже одеяла, сотканные из мягкого подшерстка мэйанских коз, украшал разноцветный узор из роз и фиалок – двух самых любимых цветов Владычицы Эа.

– Чудесное место! – воскликнул Мэрэм, развалившись на кровати с седьмым бокалом вина в руках. – Никогда не видел страны прекраснее! Такая изобильная, такая свежая…

– Даже Алония не так изобильна, как этот остров, – согласилась Лильяна. – Если не считать дворцов знати.

– Конечно, – с горечью сказал я. – Ведь мэйанцы не тратят время на войну.

– Зачем воевать, если тебя ждут красота и любовь? – удивился Мэрэм. – Да, любовь, помяни мои слова, здесь в чести. Ты заметил огонь в глазах Лалайи, когда она смывала с меня мыло?

– Будь осторожен, – предупредил мастер Йувейн, лежавший на кровати с книгой в руках. – Огонь обжигает.

– О, нет-нет, только не этот. Это сладчайший из огней, подобный свету солнца прекрасным летним днем. Это огонь молодого красного вина в его богатейшем фруктовом румянце, это…

Он мог бы еще долго так распространяться, но Кейн, шагавший по комнате, словно тигр в клетке, нахмурился.

– Твоя Лалайи похожа на несорванный фрукт. Как ты думаешь, что мэйанцы делают с мужчинами, которые пьют вино до того, как оно созреет? Лично я полагаю – отдают их Владычице. Этот огонь вряд ли покажется тебе освежающим.

Его слова отрезвили Мэрэма, и он раздраженно уткнулся в бокал.

Альфандерри взял мандолину. Огонек закружился под его музыку, а Атара подошла к Мэрэму и сочувственно положила ему руку на плечо. Потом она задала вопрос, волновавший нас всех:

– Кто эти люди? Они похожи на валари.

– Они и есть валари, – сказал мастер Йувейн, отрывая взгляд от книги. – Вопрос, какого племени? Эрйи? Или Элахада?

Он предполагал, что предки мэйанцев – кто-то из Потерянных валари: либо те, кто последовал за Эрйи после того, как тот похитил камень Света, либо спутники Эрахада, отправившиеся в Столетние Странствия, чтобы вернуть утрату.

– Потерянные валари… Да, похоже на правду, – кивнул я. – Но разве могут они быть из племени Эрйи?

Кейн перестал метаться и повернулся ко мне.

– Помнишь, что я тебе говорил после битвы с Серыми? Эрйи украл и варистеи, который его народ использовал для того, чтобы приспособиться к холодам и туманам Тали. Что, если кто-то из его племени раскаялся в преступлении Эрйи? Что, если они отделились от своих братьев до того, как был использован варистеи? Если они покинули Тали, бежали на юг и прибыли сюда, то могут все еще выглядеть как валари, верно?

– Это наиболее вероятное объяснение происхождения мэйанцев, – согласился мастер Йувейн.

Я глядел на гобелен с изображением огромного дуба, покрытого листьями. Как-то мне не хотелось верить в то, что мэйанцы – на самом деле эрийцы, только сохранившие валарийскую внешность.

– Допустим, ваши слова верны… почему тогда эрийиы оставили мэйанцев жить здесь в мире многие тысячи лет?

– Кто знает? Может, судьба была к ним благосклонна. Или же на мэйанцев и их остров наложено заклятие.

– Только самое могущественное заклятие способно уберечь от эрийских грабежей, – заметила Лильяна.

Мы обсуждали загадку мэйанцев до глубокой ночи; город вокруг затих. Потом Атара промолвила, задумчиво накручивая на палец золотистый локон:

– Если Сартан Одинан искал безопасную землю для того, чтобы спрятать сокровище, он не нашел бы ничего лучше, чем этот затерянный остров.

Так наши мысли вернулись к храму. Никто не сомневался, что внутри сияющих мраморных стен нас ожидает камень Света.

– Надо как-то пробраться внутрь и посмотреть, там ли чаша, – сказал Мэрэм.

– А потом? – спросил я. Мне не понравился алчный блеск в его глазах.

– А потом?.. Думаю, на что-нибудь ее обменяем. На твой шит к примеру. Или на меч. Они, похоже, заинтересованы во всем, что сделано из стали.

Я не мог поверить в то, что Мэрэм хочет просто купить Чашу Небес, о чем ему и сказал.

– Гм-м… – проворчал он, теребя бороду. – Вдруг они не знают истинной ценности чаши? За прошедшие века они наверняка забыли, что она есть на самом деле.

– А если не забыли?

– Полагаю, мы найдем способ получить ее.

– Мы что, должны ограбить храм? Как эрийцы разграбили Трайю?

Мэрэм резко выпрямился, и все признаки опьянения сбежали с его побагровевшего лица.

– О нет, нет – ты меня не понял, мой друг! Я только указал на то, что может быть несколько путей к получению камня Света.

Я поднял меч и сидел, глядя на уродливый разлом.

– Не этот путь, Мэрэм.

– Вдруг мэйанцы не понимают того, что нужно вернуть камень Света миру? Вдруг они нападут на нас и объявят этими, как их… шайда? Нам ведь придется сражаться с ними?

Атара, смазывавшая в это время лук, дернула плетеную тетиву. Та издала тревожную протяжную ноту, совершенно не похожую на музыку, что Альфандерри извлекал из своего инструмента.

– Сражаться?.. И кто же поведет нас в бой? Ты? Слышал, как леди Нимайю сказала, что ее народ станет бросаться на мечи, чтобы отдать преступников огненной горе?

– Одно дело – говорить, и совсем другое – найти в себе храбрость сделать это. Впрочем, Кейн их сотню уложит, прежде чем кто-то поймет, что происходит. А ты подстрелишь всякого, кто попытается нас преследовать. Если потребуется, уж мы-то прорубим себе путь к берегу.

С яростью, потрясшей меня самого, я выхватил стакан с вином из руки Мэрэма и швырнул его в стену.

– Завтра пойдем в храм. А сейчас ляжем спать и забудем наши споры.

Я стремительно прошел через комнату и бросился на кровать.