Индиана Джонс и Великий потоп

– Там были книги?

– Книги, только из глины. Написанное обжигали, а не печатали.

Тряхнув головой, Шеннон залился смехом.

– Инди, я просто диву даюсь, откуда ты столько всего знаешь!

– А я диву даюсь, что ты можешь вот так вот взять корнет и создать настоящую музыку.

– Так то другое дело! А вот твой рассказ весьма любопытен. Ведь упомянутые тобой люди жили в ветхозаветные времена, правда?

– В ветхозаветные и задолго до того. Но позволь мне сперва досказать начатое. Смит как раз переводил отколовшийся фрагмент одной книги, когда вдруг осознал, что читает историю библейского Потопа.

– Шутишь, небось? Ты имеешь в виду тот потоп, о котором писал Моисей в Книге Бытия, когда был Ноев ковчег?

– Правильно. Но версия, которую переводил Смит, была написана задолго до еврейской. Поражает в ней то, что история практически та же самая, за исключением имен божества и Ноя.

Шеннон внезапно издал ликующий вопль, подскочил с места и, воздев руки над головой, начал помавать ими в воздухе.

– О, да! Хвала Господу!

– Что стряслось? – встревожился Инди.

– Мне только что было дано откровение.

– Ты о чем?

– Не могу поверить… Наоборот! Я верю! Верю!

– Джек, угомонись…

– Послушай! Ноев ковчег! В самую точку! Аллилуйя! Для меня прозвучал глас Господень! По-моему, тебе предначертано завтра вечером пойти в церковь со мной.

Инди тут же решил, что обрушившиеся на семью Шеннонов беды в конце концов сказались на рассудке Джека.

– Джек, ты сядь и сделай глубокий вдох.

– Думаешь, я рехнулся, а? Ошибаешься. Завтра вечером, Инди! Это важно.

– Джек, я же тебе говорил, что ничуть не против твоих походов в церковь. Хвали Господа и читай Библию сколько угодно, но не пытайся затащить в свой храм меня, ладно?

– Ты не понял! Завтра вечером там будет человек, особый гость, собирающийся прочесть проповедь. Мне кажется, ты должен его послушать.

– Зачем?

– Его проповедь называется «Библейский Потоп». Он собирается говорить о Ноевом ковчеге. Фактически говоря, он забирался на гору… гору…

– Арарат.

– Правильно. Он забирался на гору Арарат и нашел Ноев ковчег.

– Это он так говорит, – без энтузиазма откликнулся Инди. – Джек, ну, сам подумай. Давай мыслить рационально. Если бы он нашел Ноев ковчег – как по-твоему, разве об этом не раструбили бы на весь мир? Черт, да Ковчег, наверно, уже стащили бы с горы и выставили на обозрение на всемирной ярмарке.

– Инди, не суди поспешно, а? Ты отвергаешь его рассказ, даже не выслушав.

– Того, что я слышал, вполне довольно. Ноев ковчег – это легенда, миф. Боже мой, да нет там никакой деревянной ладьи, на которую можно поглядеть, если влезть на вершину.

– Ты даже не хочешь его послушать, а? – Шеннон казался сильно огорченным. – Ты настолько убежден, будто мы, так называемые врали-евангелисты, заставим тебя чему-то поверить, что заранее не веришь ни одному слову. А если он, и правда, нашел Ноев ковчег? Можешь ты это на минутку допустить?

– Ладно, извини, – поднял Инди ладонь, понимая, что Шеннон прав. Он реагировал на слова Джека точно так же, как большинство его прежних коллег отреагировали бы на его рассказ о собственных переживаниях. О переживаниях, которые сам Инди не мог истолковать или до конца осознать. Он никогда не рассказывал коллегам, не считая самых общих деталей, что произошло с ним в Стоунхендже. Не проронил ни слова ни о загадочном воздействии камня под названием Омфалос, ни о своей странной беседе с любезным старцем, назвавшимся чародеем Мерлином. Нельзя сказать, чтобы Инди недоставало отваги поведать обо всем – просто он считал эти переживания глубоко личными. Кроме того, как же убедить хоть кого-нибудь в достоверности подобных событий, если он и сам их до конца не постиг?

– Знаешь, что я тебе скажу? Если сумеешь вытащить нас отсюда, я охотно пойду с тобой завтра вечером.

– Великолепно! Не беспокойся. Утром мы отсюда выйдем, уж это я обещаю.

– Обещай еще кое-что.

– Что именно? – осторожно уточнил Шеннон.

– Будь любезен, больше не ори мне в ухо свои аллилуйи.

Оба рассмеялись. Инди понял, что их дружба получила новое подтверждение.

До утра оставалось еще несколько часов, так что Инди решил хоть немного поспать и забыть о случившемся. Он уже вытянулся на нарах, когда Шеннон снова подал голос:

– Слышь, а ты так и не досказал свою историю про мужика по фамилии Смит.

– А, ага, – вспышка шенноновского энтузиазма заставила Инди напрочь позабыть о Смите.

– Ты сказал, что он перевел книгу с рассказом о Потопе, только куда более древнюю.

– Верно. Человека, который построил ладью и спас животных, звали Утнапиштим.

– Значит, было два Ноя? – озадаченно спросил Шеннон.

– Не знаю. Но суть другом. Я веду к тому, что работа потребовала от Смита предельной концентрации и сказалась на его рассудке. Закончив делать перевод одного из важнейших фрагментов, он вдруг заявил коллегам: «Я первый человек, прочитавший этот текст после двух тысячелетий забвения». Затем как-то странно зарычал и начал срывать с себя одежду. Прожил он после этого совсем недолго. Ему было всего тридцать шесть.

– Да небось, ты сам это выдумал.

– Нет, ничуть.

– По-твоему, он был одержим дьяволом?

– Нет. Я же сказал, что перевод древних языков может довести до безумия, а мне не хочется следовать по стопам Смита.

– Понимаю, но…

В этот момент в коридоре хлопнула входная решетка, и Шеннон вскочил.

– Быть может, мы выйдем отсюда раньше, чем я думал!

Послышались шаги, и внезапно у дверей показался надзиратель с ключами.

– Ну, что я говорил?! – обернулся Шеннон к Инди. – Видишь, Бог нас не оставил.

Но взгляд Инди был устремлен на людей, стоявших позади надзирателя. Их было трое, все в черных костюмах и шляпах, надвинутых на глаза. Скорее всего, та самая троица, что заявилась за Шенноном в «Гнездышко».

– К вам гости, ребята, – заявил тюремщик. – Мистер Капоне хочет потолковать с вами.

Трое вошли в камеру, а надзиратель повернулся спиной. Двое пришедших извлекли из недр пальто короткие дубинки, а третий – круглолицый человек с темными, недобро прищуренными глазами – скрестил руки на груди и улыбнулся. Хоть Инди давно не был в Чикаго, но понял, что стоит лицом к лицу с Аль Капоне. Лондонские газеты так и пестрели его портретами, разнося о нем дурную славу.

– Итак, Джек Шеннон, твой старший братец игнорирует меня, а я-то думал, что у нас имеется территориальная договоренность.

– Я простой музыкант и слыхом ничего такого не слыхивал.

Один из головорезов Капоне ткнул Шеннона дубинкой в живот. Инди бросился вперед, но другой бандит стукнул ему по почкам. Оба узника рухнули на пол камеры.

Потом первый вздернул Шеннона на ноги и упер дубинку ему под кадык.

– Не строй из себя дурачка, Шеннон, – продолжал Капоне. – Отвечай на мои вопросы.

– Что вам от меня надо?

– Тебе сегодня везет, Джек. Нынче вечером я буду с тобой просто ласков. Будешь мальчиком на побегушках между мной и своим старшим братом Гарри. Усек?

Шеннон молча кивнул.

– Вот и славно! Видишь ли, вы, Шенноны, нарушили наше соглашение, что было полнейшей глупостью с вашей стороны. Но я еще разок попытаюсь вразумить вас. Скажешь своему братцу Гарри, что на моей территории шенноновского спиртного больше не будет, а еще, что я взял половину игорной выручки в «Гнездышке» за сегодня. Я слыхал, что вы, ребятишки, неплохо преуспеваете, вот мы и поделимся, как добрые приятели. Усек?

Шеннон попытался что-то возразить, но дубинка вдавилась ему в горло.

– Либо вы идете на это, либо отправляетесь к своему возлюбленному папаше. Усек, Детка Джеки?

Инди, пошатываясь, встал.

– Отпустите его!

– Шеннон, а это что за тип? – уставился на него Капоне. – Еще один простофиля-горнист?

Инди сделал выпад, метя сбоку Капоне в челюсть, но тот вовремя увернулся. Зато гангстеры тут же набросились на Инди, опрокинув его на пол, и принялись обрабатывать кулаками и дубинками, пока глаза ему не застлала кровавая пелена.