Черный абеллург (СИ)

Это было два года спустя после их знакомства. Айнагур приехал в Белый замок на турнир, который должен был начаться часа через три после полудня, и узнал, что Ральд с утра отправился на остров Вигд — кажется, кого-то навестить, но к обеду обещал вернуться, поскольку собирается участвовать в турнире. Однако, к обеду Ральд не вернулся. Вскоре Айнагур увидел его из окна северной башни. Ральд плыл к замку по каналу, соединяющему озеро Линд с озером Хаммелен, посреди которого и находился остров Вигд. Потом Айнагур узнал, к кому он плавал. Ральд отправился один на маленькой лодке, а на обратном пути она дала течь и быстро начала тонуть. Как на зло, поблизости не оказалось ни одного судна, даже рыбацкого, — это был один из тех дней, когда рыбаки не выходят на промысел. Можно было вернуться на остров, попросить какую-нибудь лодку, тем более что поднялся встречный ветер, но Ральд решил иначе. Он освободился от лишней одежды и, оставив тонущую лодку, поплыл в Линд. Айнагур видел из башни, как он плыл к замку резкими бросками, словно килон, слегка подпрыгивая над водой и преодолевая бегущие ему навстречу волны.

— Чего же твои друзья не пришли к тебе на помощь? — ехидно поинтересовался Айнагур.

— Килонам сейчас не до нас, — спокойно ответил Ральд. — У них в это время пора свадеб. Они бы пришли, если бы я позвал. Но зачем звать на помощь, если прекрасно можешь обойтись без неё.

— Ты, наверное, устал и не будешь участвовать в турнире фехтовальщиков?

— Вот ещё — устал! — усмехнулся Ральд.

Через полчаса он уже был на турнирной площадке — в лёгких серебристых доспехах, с мечом на поясе. Все вокруг разминались, а он стоял у колонны и гладил своего любимца Ронго.

— Я уже размялся сегодня, — сказал он подошедшему Айнагуру.

А огромный вульх оскалился и тихонько заворчал.

— Тише, Ронго. Что опять с тобой такое? — Ральд потрепал своего четвероногого друга по загривку.

А у Айнагура по спине пробежал озноб. Этот белый вульх упорно его ненавидел. Белый вульх. Священный зверь Арны. Коварной богини, что посылает видения и предвещает бедствия…

"Есть только один бог — светлый Эрин. Бог белого огня, который светит нам в небе яркой голубой звездой. Ему противостоят тёмные силы. Прежде всего, это духи водяной стихии — вельги, влажные демоны зла. Они всегда заодно с бледной Арной, колдуньей, посылающей нам наводнения и другие бедствия. Это не боги. Это всего лишь демоны зла. Они могут быть сильны, но только тогда, когда слабеет вера людей в солнечного Эрина, бога света и мудрости, давшего нам прекрасные законы, наделившего каждого из нас частицей своего божественного разума.

Всегда были и есть: белое и чёрное, добро и зло, огонь и вода, свет и мрак. Но Эрин царит над всем. Тёмные демоны воды слабее и боятся его. Но если вера в Эрина недостаточно крепка, он гневно отворачивает свой светлый лик от людей, и тёмные силы поднимают голову. Почитайте Эрина превыше всего, иначе демоны зла и бедствий установят в мире хаос. Эрин уйдёт от нас и не вернётся в начале нового цикла, и наша Эрса превратится в обитель холода и мрака. Представьте себе бескрайние тёмные воды, омывающие камни и глыбы льда, а над всем этим — бледная злая Арна. Почитайте Эрина превыше всего!"

Когда-то Айнагур будет проповедовать это народу. Книги с его проповедями и философскими трактатами разойдётся по всему Валлондолу. И люди будут с подозрением смотреть на тех, у кого в домах нет трудов великого абеллурга. Но это будет потом, через много-много лет… А пока… Пока он длился своими мыслями только с Ральдом.

— Дед у меня верит во всех богов. Я из-за его россказней до сих пор побаиваюсь Арны. Не так-то просто избавиться от детских страхов.

— Чего тебе её бояться? — пожал плечами Ральд. — Ты же не лезешь ни в какое колдовство и не занимаешься тайными науками.

— Насколько я знаю, те, кто занимается колдовством и тайными науками, как раз её не боятся, — заметил Айнагур.

— Да, конечно… Я хотел сказать, ты же не вторгаешься в её владения. Да и тем, кто это делает, тоже не стоит так уж её бояться. Просто надо быть осторожней. Ведь даже на чужую территорию, где живут люди — и вроде бы такие же, как ты, нельзя вторгаться бесцеремонно, не считаясь с заведёнными там обычаями. А уж входить в мир богов, духов и отражений… Они тем более не прощают дерзости и опрометчивости. Тот, кто занимается тайными учениями, должен это знать.

— Тогда почему люди боятся Арну?

— По-моему, боятся те, у кого есть на это причина, — помолчав, ответил Ральд. — И причина эта — в самом человеке. Знаешь, почему боятся тёмных богов? Всё тёмное, что есть в этом мире… Оно же в нас, людях. Злые демоны пользуются этим. Наверное, сами по себе они бессильны. Но когда они могут вытащить тёмное из человека, тогда-то они и становятся сильны. Они просто помогают тому злу, что сокрыто в людях, выйти наружу. Мне так кажется. Можно очень долго скрывать что-то тёмное в душе от людей, но не от богов. Кто-нибудь из них да поможет тайному злу стать явным. Так что, наверное, тёмных богов должны бояться те, у кого черно на душе, кто вынашивает злые мысли.

— Но ведь все люди злятся… иногда.

— Конечно. Такое и с добрыми бывает. Но когда ненависть раздирает человека, когда она душит его, он весь во власти зла. И злых богов.

— Наверное, такой человек очень опасен, — сказал Айнагур, ощущая спиной лёгкий холодок.

— Ещё бы! И для других, и для себя.

— Для себя?

— Конечно. Зло всегда может обратиться против тебя самого.

— Но ведь это не обязательно? — хмуро спросил Айнагур, чувствуя, как то тёмное, злое, о котором только что говорил Ральд, поднимается в его душе, заполняя её всю без остатка. — К сожалению, злые люди часто остаются безнаказанными.

Ральд ничего не ответил, лишь посмотрел на Айнагура своим ясным, пронизывающим взглядом. Его за один этот взгляд иногда хотелось убить на месте!

— А говорят, на острове Вигд живёт колдун? — осторожно поинтересовался Айнагур.

— Живёт, — ответил Ральд и перевёл разговор на другую тему.

Вскоре в замке появился Гильдар, молодой ваятель, которому заказали фигуры для Павильона Цветов. И злоба, без того раздиравшая душу Айнагура, выросла чуть ли не вдвое. У Ральда появился друг. Он и раньше предпочитал художников и артистов всем, кто жил, гостил или просто бывал в замке, а к Гильдару привязался, как к старшему брату. Похоже, ему и впрямь было с ним интереснее, чем с Гурдом и Вальгом.

— Он с тобой невежлив, — сердито говорил Айнагур. — Ты всё-таки сын лимнарга.

Ральд смотрел на него удивлённо.

— В чём заключается его невежливость? В том, что он не умеет улыбаться и любезничать, как заправский придворный, если у него голова занята мыслями о работе, новыми идеями? Поверь, Айнагур, художники — народ особый. Не стоит судить о них, как о других.

Так. Значит, Гильдар особенный. Этот хмурый долговязый парень из Вириндорна, из которого и слова не вытянешь, который только сидит в мастерской и, сцепив зубы, целыми днями долбит свой паршивый камень и даже на балы является с каменной пылью в волосах… Он особенный! А на балы он является, только если Ральд его очень попросит. Этот каменотёс, видите ли, так увлечён своей работой. Сын лимнарга уговаривает его прийти на карнавал или на представление. А если он и почтит окружающих своим присутствием, то шатается насупленный и на всех натыкается, будто никого не видит.

— Он весь в работе, — говорил Ральд. — Это необыкновенный человек. Понимаешь, он живёт в своём мире. В мире, который он сам создаёт.

— А этот мир и видеть не хочет?

— Ну почему? С ним очень интересно поговорить, если он не занят.

— А он даже бывает не занят?

Айнагур злился. Гильдар для Ральда — необыкновенный, а он так, один из многих. Вот и вся награда за любовь и преданность.

Но ведь он не просил у тебя ни любви, ни преданности, твердил Айнагуру внутренний голос. Он же никогда ничего у тебя не просил. Это ты просил, и он дал. Он позволил себя любить. Разве этого мало?