Император Крисп

– Почтенный посол, я надеюсь, что ты, в свою очередь, простишь меня, но я не имею и малейшего представления о том, что ты имеешь в виду, – ответил Крисп.

В глазах Трибо ясно читалось, что он считал императора выше столь дешевых уловок. Это лишь встревожило Криспа еще больше; он был уверен, что говорил правду. Затем посол добавил – настолько язвительно, насколько мог, обращаясь к суверену, более могучему, чем его собственный:

– Неужели вы и в самом деле хотите сказать, что никогда не слышали о негодяях и убийцах, называющих себя фанасиотами? А, я вижу по вашему лицу, что слышали.

– Да, слышал; и святейший патриарх Окситий по моему повелению уже собирает синод, дабы осудить их. Но как ты узнал об этой ереси? Насколько мне известно, она распространилась лишь на западных землях, неподалеку от захваченного макуранцами Васпуракана. Лишь немногие места в империи Видесс находятся столь же далеко от Хатриша.

– Возможно и так, ваше величество, но купцам давно известно, что на дальние расстояния лучше перевозить товары, занимающие мало места, – ответил Трибо. – Идеи же, насколько мне известно, места не занимают вовсе. Наверное, какие-то моряки подхватили заразу в Питиосе. Но, как бы то ни было, теперь и в нескольких наших прибрежных городах есть свои банды фанасиотов.

Крисп стиснул зубы. Если фанасиоты завелись и в Хатрише, то их доктрины, все всякого сомнения, добрались и до видесских портов. А это означает, что и по улицам столицы, вероятно – нет, наверняка – тоже ходят фанасиоты.

– Клянусь благим богом, почтенный посол, что мы не стремились распространить эту ересь и на ваши земли. Фактически как раз наоборот.

– Так говорит ваше величество, – сказал Трибо. Крисп знал, что если бы посол говорил с кем угодно, а не с Автократором видессиан, то назвал бы собеседника лжецом. Поняв, наверное, что даже по хатришским стандартам он перегнул палку, посол добавил:

– Молю вашего прощения, ваше величество, но вы должны понимать, что с точки зрения моего повелителя Нобада, сына Гумуша, разжигание религиозной вражды на нашей территории есть план, который Видесс вполне мог попытаться осуществить.

– Да, я вижу, что такое возможно, – признал Крисп. – Однако можешь передать своему повелителю, что я никогда не посмел бы осуществить подобный план. Поскольку Видесс должен иметь лишь одну веру, я не удивился, узнав, что и другие суверены придерживаются такого же мнения.

– Прошу заметить, что я хотел сделать вам комплимент, сказав, что для Автократора видессиан вы человек великодушный, – сказал Трибо. – Большинство из тех, кто носил красные сапоги, сказали бы, что во всем мире должна быть лишь одна вера и именно та, что распространяется из города Видесса.

Крисп ответил не сразу; «комплимент» Трибо оказался кусачим.

Поскольку Видесс некогда правил всем цивилизованным миром восточнее Макурана, ключевой идеей имперских отношений с другими государствами и их теологией было единообразие. И отрицание этого единообразия дало бы придворным повод для нового перешептывания. А Крисп не желал давать им подобные поводы.

– Конечно, вера должна быть только одна, – сказал он наконец, – потому что как, в противном случае, повелитель может рассчитывать на лояльность своих подданных? Но поскольку мы не смогли достичь этого идеала в Видессе, то не имеем морального права требовать такого от других. Кстати, почтенный посол, если Хатриш и обвиняете нас в распространении новой ереси, то вряд ли сумеет одновременно обвинить нас в попытке навязать вашим людям ортодоксальную видесскую веру.

Трибо кривовато улыбнулся, приподняв уголок рта:

– Первый аргумент имеет определенный вес, ваше величество. Что же касается второго, то он был бы более уместен в школе логики, чем в реальном мире. А вдруг вы не оставляете надежд ввергнуть нас в такую религиозную распрю, что ваши подданные вторгнутся в Хатриш и объявят себя спасителями?

– Ты верный слуга своего повелителя Нобада, сына Гумуша, почтенный посол, – сказал Крисп. – Ты видишь больше граней проблемы, чем может вырезать ювелир на драгоценном камне.

– Благодарю, ваше величество! – просиял Трибо. – Подобная похвала из уст человека, двадцать два года просидевшего на троне, воистину бесценна. Я передам его могучему высочеству, что Видесс сам заражен фанасиотской чумой и не несет ответственности за их появление в нашей стране.

– Надеюсь, что ты сделаешь это, ибо это правда.

– Ваше величество. – Трибо вновь простерся ниц, потом поднялся и начал пятиться от трона, пока не удалился на достаточное расстояние, уже не оскорбляющее Автократора. Сам Крисп не возражал бы, если бы посол просто повернулся и зашагал прочь, но императорское достоинство не допускало столь обычного поведения в его присутствии. Криспу иногда казалось, что его должность обладает самостоятельной личностью, к тому же весьма чванливой.

Покидая Тронную палату, Крисп сделал себе мысленное напоминание – не забыть бы приказать, чтобы смазали поднимающий трон механизм.

– Доброе утро, ваше величество.

Ехидно улыбаясь, Эврип сделал вид, будто собирается пасть ниц прямо в коридоре.

– Благой бог! Прекрати, младший брат, – устало произнес Фостий. – Ты такой же – якобы – Автократор, как и я.

– Это правда… сейчас. Но я навсегда останусь таким «почти» Автократором, а через некоторое время утрачу даже эту малость.

Думаешь, я стану этому радоваться? И лишь потому, что ты родился первым?

Извините, ваше величество… – насмешливость, которую Эврип вложил в титул, оказалась просто убийственной, – …но вы просите слишком многого.

Фостию захотелось дать брату тычка. Он так бы и поступил, будь они еще мальчишками, но теперь Эврип был его младшим братом лишь по возрасту и обогнал Фостия в росте на целую ладонь, а с плеч до пят был даже шире его. Так что, завяжись между ними драка, именно Фостию достались бы почти все тычки.

– Я ничего не могу поделать с тем, что родился первым, равно как и ты ничего не поделаешь с тем, что родился вторым, – ответил Фостий. – Когда настанет время, править сможет лишь один из нас, такова жизнь. Но кто лучше моих братьев сможет стать…

– …твоими комнатными собачками, – прервал Эврип, глядя на брата поверх своего длинного носа. Подобно Фостию, он унаследовал характерные глаза матери, но прочие особенности лица достались ему от Криспа. Фостий также подозревал, что Эврипу досталось и больше отцовских амбиций… но, возможно, Эврип попросту оказался в положении, когда амбиции более заметны. Если события будут продолжаться ожидаемым чередом, Фостий станет настоящим Автократором видессиан. Эврипу тоже хотелось им стать, но он вряд ли сумеет осуществить свою мечту законным способом.

– Младший брат, – сказал Фостий, – ты и Катаколон можете стать опорами моего трона. Ведь лучше, когда человеку помогает семья, а не посторонние люди… и безопаснее тоже.

«Если я смогу вам доверять», – мысленно добавил он.

– Это ты сейчас так говоришь, – вспыхнул Эврип. – Но мне, как и тебе, тоже пришлось читать хроники. Когда один из братьев становится императором, что остается другим? Ничего, а то и меньше. И вообще их упоминают лишь в тех случаях, если они поднимают мятеж или приобретают репутацию дебоширов.

– Кто тут приобрел репутацию дебошира? – спросил Катаколон, подходя к стоящим в коридоре императорской резиденции угрюмым братьям и радостно ухмыляясь. – Надеюсь, это я.

– Уж в этом ты точно преуспел, – молвил Фостий. Он собирался произнести это укоризненно, но в его голосе отчетливо прозвучала зависть. Катаколон улыбнулся еще шире.

Фостию захотелось дать тычка и ему, но Катаколон по комплекции не уступал Эврипу, а то и превосходил его. Лицом он тоже напоминал Криспа. Из троих братьев лишь Катаколон выделялся жизнерадостностью. На Фостия тяжелую ответственность налагало положение наследника. Эврип же видел лишь Фостия, преграждающего ему путь к мечте. Оба старших брата имели больше прав на трон, чем Катаколон, который, впрочем, не очень-то и желал на него усесться. Ему хотелось лишь наслаждаться радостями жизни, чем он успешно и занимался.