Изгнанник (СИ)

— Никто не говорит о нелегальном возвращении, — заспешил Анохин. — Все будет абсолютно законно.

— Осталось убедить в этом Морана, — сказал Авденаго.

— Полагаю, это ваша забота, — Анохин тонко улыбнулся. — Вам он доверяет. Вас он послушает.

— Вы бы стали слушать своего раба, если бы он вздумал давать вам советы?

— Я — нет, но вы — не простой раб, вы — знатный тролль… И, судя по некоторым вашим высказываниям, вы занимаете довольно высокое положение в администрации Нитирэна.

— Я его дахати, — сообщил Авденаго, наслаждаясь произведенным эффектом.

Анохин аж побледнел. А потом встал и заказал для Авденаго еще один стакан сливового сока. Сам принес, официантке велел не беспокоить.

Авденаго отпил из стакана, облизал губы и прибавил:

— Но для Джурича Морана все мои титулы — пустой звук. Он признает только мастерство.

И подумал о Деянире. Единственный человек, чье мнение для Морана хоть что-то значило.

— Слушайте, — сказал Авденаго, — а что вы имели в виду, когда говорил о «законном возвращении» Джурича Морана?

— Смотрите. — Анохин выложил перед своим собеседником очередной листок бумаги.

— Что это?

— Список артефактов. Нам удалось раздобыть устную копию обвинительного приговора Джуричу Морану. Она бытовала в форме народного творчества. «Будь ты проклят, Джурич Моран, будь ты проклят спящим, сидящим, лежащим, идущим, будь ты проклят во время голода, жажды, во время сна и бодрствования, будь ты проклят, когда ты ешь, будь ты проклят, когда ты пьешь…»

— Ужасно, — сказал Авденаго. — Но бессодержательно. Насколько я знаю Морана, он ест, спит и все остальное без всяких сомнений и содроганий.

— Да, но при этом он проклят.

— Полагаю, вы немного преувеличиваете.

— Возможно. Но это фольклор. Там всегда все немного преувеличено, — сказал Анохин. — Далее. Согласно той же устной традиции, Джурич Моран был изгнан за то, что наводнил Истинный мир опасными артефактами.

— Кстати — слово из компьютерной игры, — заметил Авденаго.

— Термин, — кривовато усмехнулся Анохин. — Мы установили те пять артефактов, которые признаны наиболее опасными. Четыре из них уже уничтожены. — Он быстро отметил галочками первые четыре позиции списка. — Остался пятый. В фольклоре, правда, бытует еще шестой. Я впишу его на всякий случай.

И он быстро добавил к списку: «Енифар».

Авденаго заглянул под руку к Анохину.

— Ага, «пергамент» — понимаю. Это такой листок бумаги. Очевидно, с заклинанием. — И прибавил: — «Заклинание» — термин из копьютерной игры.

— Пергамент подлежит уничтожению в первую очередь, — сказал Анохин. — Енифар — под вопросом.

— Что такое енифар?

— Имя, — кратко ответил Анохин.

— Имя? Чье?

— Дочери Морана, — сказал Анохин.

Вероятно, у Авденаго был очень растерянный вид, потому что Анохин хмыкнул.

— У Джурича Морана есть дочь, — подтвердил Анохин. — Для вас это новость?

— Боюсь, это окажется новостью для самого Морана, — произнес Авденаго. — Ну и ну! Он никогда о ней не говорил.

— Может быть, не хотел вам рассказывать?

— Тролли очень гордятся своими детьми. Моран непременно поставил бы мне на вид наличие у него ребенка. У меня-то никаких детей еще нет… Впрочем, почем мне знать. Я давно не видел мою жену… — Он спохватился: — Но почему дочь Морана следует уничтожить?

— Это вас не касается.

— Нет, касается, — рассердился Авденаго. — Выкладывайте все как есть. Вы же понимаете, что Джурич Моран никогда не пойдет на такое. Предпочтет сгнить в реальном мире.

— Успокойтесь.

— Нет уж, — Авденаго медленно сжал кулаки. — Если вы не хотите, чтобы в Истинном мире я напустил мою родню на вашу родню, — говорите все как есть.

— Для начала вам придется как-то попасть в Истинный мир, а это будет невозможно, если мы с вами сейчас не найдем общего языка.

— Как я попаду в Истинный мир — не ваша забота, — сказал Авденаго. — По крайней мере, на данном этапе. Будьте уверены, пока дочь Морана в опасности, я ни мгновения не…

— Да погодите же вы! Сейчас ситуация поменялась.

— Вы это уже говорили.

— Тогда я говорил о реальном мире. Здесь действительно кое-что стало иначе… Возникла опасность геноцида троллей в Петербурге. Об этом после. В Истинном мире также многое стало иначе.

— Говорите, — хмуро потребовал Авденаго.

— Видите ли, нашим основным источником информации из Истинного мира был некий Церангевин, Мастер из Калимегдана. После изгнания Джурича Морана Церангевин был признан самым одаренным из Мастеров. Он-то и снабжал нас новостями. Приблизительно раз в месяц мы получали от него подробное письмо…

— Ясно, — сказал Авденаго мрачно. — И что он пишет, этот ваш Церангевин?

— Ничего, — ответил Анохин. — В этом-то и дело. Обычно он был весьма аккуратен в переписке, поэтому не получив от него очередной депеши, мы встревожились. К счастью, один из наших… весьма отважный… вот его имя, в списке пайщиков…

На столе возник новый список, знакомый Авденаго по той копии, что была спрятана у него под матрасом.

Палец Анохина скользнул по именам и остановился на предпоследней строчке.

— Эсахас, он же Клеточкин Дмитрий Дмитриевич.

— У вас все «Дмитриевичи», — сказал Авденаго, — почему?

— Это подчеркивает нашу близость, — объяснил Анохин. — Как бы указывает на наше происхождение от общего корня. Архаично и вместе с тем изящно.

— Ясно, — сказал Авденаго. — И что такого интересного нарыл господин Клеточкин? Он ведь, я полагаю, вернулся с известиями?

— О да, — многозачительно кивнул Анохин. — В Истинном мире произошел переворот. У гномов появился сильный лидер. Они называют его кхачковяр… Вы дослушайте до конца, тогда и будете кривить рот. Дело очень серьезное. Кхачковяр реформировал гномское законодательство и обнаружил, что согласно всем законам, правилам и обычаям Калимегдан является исконно гномской территорией. Причем это подтверждается не только гномской традицией, но и троллиной, и даже человеческой.

— Гномы захватили Калимегдан? — Авденаго не верил собственным ушам.

— Абсолютно точно формулируете, — кивнул Анохин.

— А этот ваш Церангевин… С ним что стало?

— Согласно нашим данным, он был казнен.

— Казнен? Голову ему отрубили, что ли?

— Его повесили, — сказал Анохин.

— Это сделали гномы?

— По приказу своего кхачковяра, — подтвердил Анохин.

— Слушайте, да это же Гитлер какой-то!

— Не совсем. Мы вынуждены признать, что он действовал в рамках действующего законодательства.

— Гитлер тоже, — пробормотал Авденаго.

— Возможно. Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду, но это, очевидно, не так уж и важно… Итак, кхачковяр сейчас является верховным правителем Калимегдана. И, по последним данным, он захватил также дочь Морана.

— Он намерен и ее… повесить?

Авденаго пошевелил челюстью. Мысль о расправе над троллихой была ему глубоко отвратительна. Дочь Морана! С ума сойти… Вот бы спасти ее и привезти сюда. Представить отцу. И заодно полюбоваться на выражение моранова лица. Да ради этого стоило бы и жизнью рискнуть!

— Насколько мы знаем, кхачковяр отнюдь не считает дочь Морана опасным артефактом. Наоборот, он оказывает ей покровительство.

— Она молода? — Авденаго вдруг вспомнил о том, что Моран фактически бессмертен, так что и дочь его вполне может оказаться весьма пожилой особой.

Но Анохин быстро развеял все его сомнения.

— Она еще ребенок, — коротко ответил он.

Авденаго поразмыслил немного над услышанным. Аккуратно сложил пополам список артефактов, подлежащих уничтожению. Провел по сгибу ногтем.

— Если власть в Калимегдане действительно перешла в руки гномского кхачковяра, — медленно проговорил Авденаго, — не означает ли это также отмену приговора, вынесенного Джуричу Морану?

— Нет, — тотчас ответил Анохин. — Кхачковяр, как уже было сказано, прежде всего законник. Он уважительно относится ко всем законодательным актам, которые были приняты до него. Мы еще могли бы предположить, что он отменит приговор по какому-нибудь незначительному делу, но дело Джурича Морана!.. Помилуйте! Самый громкий процесс из всех, что происходили в Истинном мире! В таком вопросе кхачковяр будет действовать со всей возможной осмотрительностью. Он никогда не позволит себе…