Король Алекс (СИ)

Марта восхищалась моими талантами в некромантии. Она отлично понимала, что я могу поднять всех мертвецов в округе, а потом уложить — и даже не запыхаться. Управление любой нежитью и нечистью, любой призыв демона — будь то демон войны или обычная суккубочка, давались мне без особого труда. Я себе казался почти всемогущим. Это меня однажды чуть и не погубило.

Зато у меня появился еще один воспитатель.

Дело было так.

Рене Гирр гнал коня, пока бедное животное не пало. Потом он задержался на час — и конь опять встал на ноги. От зомби уже начало пованивать, но преимущества были налицо. Конь — зомби двигался чуть медленнее обычного коня, зато был неутомим и бежал даже со сломанными ногами.

К сожалению, его хозяин не страдал неутомимостью. Третьи сутки в седле сделали некроманта неотличимым от его созданий. Проще говоря, сейчас когда‑то симпатичный сорокалетний мужчина очень походил на вампира. Такой же бледный, с красными глазами и резко запавшими щеками. Довершали картину неделю нечесаные волосы и черный плащ. Почему черный? Так удобно же! Белый плащ каждый день стирать приходится, а черный можно носить, пока он не станет серым.

Рене был некромантом. Сильным. Грамотным. А еще — ученым. То есть сперва он был ученым и даже преподавал в Королевской Геральдической школе. Историю искусств. А некромантия…

Если человеку дан талант к некромантии — это нельзя зарыть в землю. Только поднять из земли. Или оно само поднимется. Увы. Рядом с магом огня случаются возгорания. Маг воды постоянно живет рядом с водой — если не разливаются реки, то льют дожди, а некромант… рядом с некромантом, который не знает о своем даре, будут различные формы нежити.

Рене узнал, что он некромант довольно рано. Лет в девять.

У него умер любимый пес. Джок. И мальчик ревел весь вечер, повторяя одну и ту же фразу: 'Не хочу, чтобы он умирал! Хочу, чтобы Джок вернулся!!!'.

Мудрость 'бойся своих желаний, они и исполниться могут' Рене постиг в ту же ночь, обнаружив у себя на одеяле мертвого пса, в комьях могильной земли.

Крик мальчика разбудил родителей.

Маргит и Вайс Гирр оказались мудрыми людьми. Они не стали кричать: 'демон!', 'нечистый!', 'темный!', 'искушающий' и — венец всему — 'некромант'!!! Они поняли, что их ребенок… да — да, именно то самое. Но будучи людьми образованными, решили разобраться самостоятельно.

Они не желали маленькому Рене жизни в монастыре. Или — того хуже, смерти на костре. Когда на мальчика будут взваливать все беды — от вороны на крыше до плохого урожая репы в соседней деревне. Некромантов и в монастырях сжигали. Такой судьбы родители для мальчика не хотели.

Поэтому Маргит просидела всю ночь рядом с сыном, убеждая его, что ничего страшного не происходит. Это Джок, да. Просто он устал — и ушел от тебя на собачье небо, сынок. А ты его оттуда вызвал. И теперь придется ему, бедненькому, оставаться в мертвом теле. А надо его отпустить обратно. Ты же его любишь? Любишь. Вот и не заставляй его мучиться.

А Вайс с утра пораньше отправился в книжную лавку, в которой (он это точно знал) из‑под полы приторговывали еще и магическими книгами.

Там и был приобретен первый учебник некромантии для сына. 'Записки некроманта — практика Альфреда Люциуса, мои первые шаги, ошибки и их исправление'.

Эту книгу Рене выучил от корки до корки.

День Джок провел у него в комнате. Когда настала ночь, Рене уложил пса обратно в его могилу. И — как‑то, он сам не знал как, отпустил его душу. Кто сказал, что у животных нет души? Рене мог бы поклясться, что душа Джока, улетая вверх, задорно тявкнула ему на прощание. И словно мокрый холодный нос ткнулся в ладонь. 'Не грусти без меня, мальчик. Мы еще побегаем наперегонки по весеннему лугу'.

Рене начал заниматься некромантией всерьез. Тайно. Явно на людях, сын ученого Вайса изучал историю искусств, как и его отец. Когда ему исполнилось двадцать лет, Вайс Гирр умер. Рене получил его должность в Королевской Геральдической школе и быстро осознал, что ему — мало. Мало денег. Мало возможностей. Да и дар некроманта надо было использовать. Иначе возникала опасность самопроизвольного выброса магической энергии. Рене недолго думал. Его скрыли маска и плащ с большим капюшоном. В таком виде юноша и постучался в лавку амулетов, предлагая свои услуги тем, кто стоит по другую сторону закона. Он оказывал услуги различным людям. Мог вызвать призрака, поднять покойника, призвать усопшего, вызвать демона, узнать, жив или мертв человек, навести или снять порчу — все перечислить было сложно… единственное, чего он никогда не делал — не использовал свой талант для убийства.

Но и одного таланта было достаточно, чтобы травить его, как зайца.

Рене было тридцать пять, когда умерла Маргит, его мать. Жениться он не торопился, справедливо предполагая, что жена может и не одобрить его… увлечение. А за некромантию теперь полагалось сожжение на костре.

Жить хотелось больше, чем жениться. А для удовлетворения похоти существовали и доступные девицы из веселых домов.

Рене попался, когда случайно увидел юную Кассандру Лайкворт. Девушка приходилась племянницей одному из преподавателей богословия — суровому и истинно религиозному Герману Лайкворту, с которым Рене постоянно полемизировал на занятиях.

То, что казалось некроманту вполне обычным и даже обязательным для юных учеников — то есть рассеянность на уроках, невнимание, невыученные задания, самовольные отлучки и прогулы, в глазах Германа превращалось чуть ли не в преступление. Размахивая руками, он перечислял прегрешения попавшихся к нему в лапы учеников перед всей школой — и отправлял их для вразумления поркой — на конюшню. За что и получил от учеников прозвище 'Богомол'.

Сам Рене отлично об этом знал. Как и об отношении Германа к религии. К некромантам. К женщинам, наконец.

Кассандра была дочерью его недавно умершего старшего брата. Алексиус Лайкворт в отличие от Германа, был ценителем прекрасного во всех его видах, будь то отличное вино, дорогие ткани или прекрасные женщины. Он жил со вкусом, не отказывая своей дочери ни в чем. И до семнадцати лет Кассандра жила, как маленькая принцесса. А потом у Алексиуса случился спазм сердца. И Кассандра превратилась в сиделку при своем отце на долгих пять лет. За это время семья слегка обеднела, но не сильно. Хватило бы Кассандре на приданное. Но девушка выйти замуж и оставить отца отказалась. Дочерняя любовь. А когда отец умер, оказалось, что все его состояние переходит к брату. Так составил завещание еще их отец. Кассандре же выделяется приданное, когда она решит выйти замуж.

Не то, чтобы Герман запрещал племяннице выйти замуж или уговаривал вступить в монастырь. Просто мужа он ей собирался подыскать в соответствии со своими представлениями о хорошем человеке. Молодого, порядочного набожного парня из порядочной и очень верующей семьи. И каково это было Кассандре? Девушка привыкла за время болезни отца быть себе полной хозяйкой. Более того, ее отец к религии относился примерно как к червякам. Я иду. Они ползают. Мы друг другу не мешаем, но и пересекаться с ними незачем. А зачем? Что человеку обсуждать с червяками?

Во время правления Александра Раденора такое отношение к церкви было нормальным и даже слегка приветствовалось. Это его сыночек, Рудольф, чтоб его Искушающий лично сожрал, начал потихоньку давить на всех, кому была безразлична церковь.

Кассандра же была копией своего отца. Ей было безразлично, что, как, зачем… Ей и в голову не приходило вставать затемно, чтобы на рассвете попасть на службу в храме. Молиться? Зачем? Если Бог — добр, он и так увидит, что зла она никому не делала. Если же нет — моли, не моли…

Высказывать все это дядюшке она не стала. Девушке хватило ума разобраться, к какому человеку она попала в руки. И она приняла самый скромный и богобоязненный вид. Покрыла слишком яркие волосы платком, заказала одежду поскромнее и потемнее, вдохновенно цитировала Заветы Светлого Святого — и в душе откровенно потешалась над дядюшкой.