Весенние заморозки (СИ)

Передовой отряд составлял человек двадцать, не больше. Завидев ее, все они как по команде остановились. По цветам гербов на щитах, латам и красно-оранжевым плащам Лорбаэн признала алагоров. Еще они брили бороду и усы.

Один выехал вперед.

-Здесь засада? - спросил он на языке миакрингов.

Лорбаэн пожала плечами.

-Не знаю. По-моему, все ушли.

Всадник не поверил и взмахом руки велел остальным следовать за собой. К тому времени, как подтянулась основная армия, они прочесали город вдоль и поперек.

Она видела, как командир передового отряда подъехал к человеку в богатых, чуть ли не эйторийской работы латах, но без шлема. Он был небольшого роста, но строен и аристократичностью черт напоминал Старшего. Они стояли недалеко от нее, и она слышала их разговор.

-Город пуст, ваше сиятельство, - говорил командир разведчиков. - Может быть так, что засада укрылась в лесу и ударит нам в спину, как только мы минуем город, но следы уходят к холмам Эверин. Думаю, здесь все спокойно.

Аристократ кивнул.

-Дело говоришь. Но когда будем выступать, несколько отрядов лучше оставить для прикрытия. Разрешаю взять город. И пусть мне наконец найдут арденскую женщину.

-Город пуст, - повторил разведчик. - все сбежали. Я видел только девочку лет четырнадцати, но по-моему, арденку.

Лорбаэн еще не до конца осознала, что происходит, как ноги шаг за шагом понесли ее прочь от беседующих. И сквозь бешеный стук сердца она слышала удары слов, падающих ей вслед:

-И зачем я вообще вышел в этот поход? Ладно, тащи сюда свою девочку.

-Кстати, вон она.

-Ты говоришь, четырнадцать? Катаар знает этих Старших, но на вид ей все шестнадцать! В шатер ее, Галак.

Глава 2.

Дигбран. Сказание о синем мельнике.

-В наших краях, - вещал Лагорис. - отродясь не водилось людей иного цвета кожи, кроме как входящего в гамму от бледно-розового, какой бывает у арденов-альбиносов, до эбеново-черного, свойственного жителям тех стран, что южнее Регада. Поэтому я не верю в зеленокожих.

-А что такое 'гамма'? - спросила Лани, нисколько не заинтересовавшись тем, во что там верит или не верит Лагорис.

Дигбрану тоже очень хотелось узнать, что за слово ввернул старый эйторий. Только спросить стеснялся - ведь воспитан был Эриком-арденом, все же не дикарь лесной. Хоть бродяга-Старший за два с лишним века и мог набраться по миру такого, что и арденом не снилось, а все одно... стыдно Дигбрану чего-то не знать. Воспитали так.

За прошедшие три дня старик стал центром их маленького мирка на берегу Арриса, чему отставной воевода был очень даже рад. Эйторий помогал по хозяйству, играл с Лани, иногда забирался в кухню и готовил хитрые нездешние блюда, учил троих стражников, отобранных Дигбраном для охраны внучки, обращению с эйторийской секирой, чинил крышу в сарае, а вечерами рассказывал древние истории, слушать которые собирались все живущие в трактире. Обычно эти рассказы заканчивались спорами Лагориса с Эрви, в которых каждый норовил привести в качестве аргументов имена и события, иным слушателям неизвестные и неинтересные, и все Младшие отправлялись на покой.

Сегодня этим двоим вздумалось сцепиться и вовсе по глупому поводу.

-Я потом тебе расскажу, Лани, - пообещала Эрви. - Послушай, Лагорис, но ты же их не видел!

-Ты, что ли, их видела? - парировал эйторий. - Я встречал в Регаде людей в странных ярких одеждах, утверждавших, что родина их лежит за Великим восточным океаном. Выглядели они очень непривычно: лицо плоское, глаза - как щели, черные прямые волосы, а также желтоватого оттенка кожа. Желтоватого, понимаешь?

-Все равно ты их не видел, - упрямилась Эрви. - Не станут же люди говорить зря?

-Может, и не зря. То, что они видели, еще ничего не значит. Что мешает этим дикарям вымазать все тело зеленой краской? Это проще, чем быть зеленым от природы. Девочка, в мире зеленая только листва на деревьях, трава в поле да некоторые самоцветы в недрах гор. Разве ты когда-нибудь видела живое существо зеленого цвета? - с этими словами Лагорис торжествующе посмотрел на девушку.

-Я! Я видела! - закричала Лани, подскакивая на лагорисовом колене. - Ящерицу! Я ей хвост оторвала, а она убежала!

Эйторий открыл рот, закрыл его, потом опять открыл, явно собираясь что-то сказать. Дернулся на странный хрип Дигбрана и недовольно обернулся.

-Не вижу ничего смешного, - заметил он. - Я просто неточно выразился. Давай так: Эрви, ты когда-нибудь видела...

-Да будет вам, - остановил спорщиков Дигбран. - Лагорис, лучше расскажи что-нибудь.

Еще одна причина, почему Дигбран так радовался присутствию в своем доме Лагориса, заключалась в том, что было теперь кому развлекать байками досужую до оных Лани. Раньше жертвой настойчивых требований внучки на предмет рассказать ей сказку бывал чаще всего именно отставной воевода.

А что он мог рассказать? Да, жил он давно, побродил по миру да много видел и слышал. Ну так его солдатские байки - не для детских ушей. Арденские истории Эрви знала не в пример лучше, а миакоранских сказок больше помнила Бенара. Но как растолковать это все избалованному ребенку? Нет, Лагорис появился как нельзя кстати.

-И что вам рассказать? - эйторию, похоже, доставляло удовольствие такого рода внимание к своим знаниям.

-О своем народе расскажи, - попросил Дигбран. - о Мигронте и Синдрии, единственной родине эйториев, и о временах Великого Союза.

-Хорошо, - после недолгого раздумья согласился Лагорис. - О народе моем - расскажу. О Мигронте и Синдрии - тоже. Что до Великого Союза, то пусть Эрви сначала пообещает меня не перебивать и не спорить.

Девушка неохотно пообещала, и Лагорис начал свой рассказ.

Чвак, чвак. Чвак, чвак. Шум в ветвях - ветер. Тучи по небу и морось в лицо. Март.

Холодно Дигбрану под промокшим плащом. Ноют кости. И еще внучка-непоседа в седле вертится. Ей-то не холодно. Чвак, чвак. Это копыта лошадей шлепают по грязи. Раскис Веггарский тракт от мартовской непогоды.

Слитно сопят позади трое стражников. Им что? Тело молодое, да в походах закаленное - пеших и конных. Не то Дигбран.

Ну, ломит у него в костях! Но разве это причина была, чтобы его в отставку отправлять? Оно, конечно, негоже, чтобы во время боя воевода скрюченный на лежаке лежал. Ну так не воеводой, хоть наставником каким. Так нет же - наградил его барон Глойдинг (не по-баронски, по-герцогски даже) и отправил с почетом на отдых. Хватит, Дигбран. Отвоевали мы свое. И ты, и я.

Как сказал барон, так, надо ему отдать должное, и сделал. И Дигбрана на покой отправил, и сам на оседлый образ жизни перешел. Не случись этих зеленокожих, так и умер бы Дох Глойдинг в своей постели.

Ан нет, повоюет теперь барон. Но не Дигбран.

Лани надоело вертеться; покопавшись за пазухой мешковатого платья, она достала какую-то вещицу и начала крутить ее так и эдак, разглядывая со всех сторон. Улучив момент, Дигбран наклонился вперед и взглянул-таки на внучкину забаву. Единственно что из седла не выпал: в руках у девочки был приличных размеров синий самоцвет, оправленный в серебро и при этом явно арденской работы - миакринги так гранить и оправлять не умели по сей день. Стоил он, скорее всего, больше, чем дигбранова жизнь вместе с трактиром.

-Ты где это взяла? - строго спросил он, одновременно протягивая руку за самоцветом.

Внучка со скоростью, Дигбрану по его годам уже недоступной, прижала камень к животу обеими руками и подняла на деда глазенки, исполненные высокомерия.

-Я тебе не 'ты'! - возмущенно заверещала девочка. - Я тебе госпожа наследница барона Глойдинга! Это касается только меня и господина барона, где я это взяла. Ясно, Дигбран?

Потеряв от такой наглости дар речи, Дигбран скрипнул зубами и оглянулся на стражников. Вояки сохраняли вид серьезный и сосредоточенный, но глаза у них из орбит лезли от еле сдерживаемого смеха. Некоторое время он сверлил стражей взглядом, потом обернулся к Лани и как можно спокойнее произнес: