Реальность фантастики №01-02 (65-66) 2009 (СИ)

Егор вдруг представил свою свадьбу. Всё, как тогда, когда женился Ах-мат… только вместо смущённого и улыбающегося щербатым ртом Ахмата и удивительно спокойной Алии он увидел себя и сияющую от счастья Ма-ринку. И одежда у него новая, и Мама-Галя слезу утирает… и мулла-батюш-ка дарит им от имени прихожан пару верблюдов и десять овец… и калаш становится его, Егора, личным… именным.

А что? Почему бы нет? Маринку он давно любит. Мама-Галя сама их с Ромкой-джи «женихами» с детства зовёт. Говорит, что, мол, Маринке здо-рово повезло, спасибо Господу-Аллаху – целых двое женихов по возрасту подходящих…

А как она на дядьку Сашу вызверилась, когда тот свататься притащился, жуть! Мол, единственную дочку не отдаст… и если ты, дядько Саша, не вы-метешься отсюда, считай, что жениться более ни на ком не сможешь.

– Ну, шайтан-огонь… – уныло промямлил тогда дядько Саша и поплёл-ся свататься к развесёлой Райке-джан.

Райка-джан тётка хорошая… только на мужей ей не везёт. И двойню у неё карачи забрали… но это давно было, когда она ещё до города не добралась. Муж тогда сгинул где-то в песках. Мама-Галя с соседками судачила, что просто бросил её вместе с двойней и – привет, любовь моя, иди на все че-тыре стороны

Несмотря на жизненные трагедии, была Райка-джан весёлой, разбитной и похотливой. И к мулле-батюшке подъезжала, было, и Ромку-джи однажды притиснула в каком-то закутке так, что бедняга прискакал к Егору весь крас-ный и потный… долго открывал рот – хотел рассказать, а потом разревелся…

Егор хмыкнул, тряхнул головой и расправил затёкшую спину. Разревешь-ся тут… Райка-джан, в принципе, тётка не старая и довольно симпатичная… и тату у неё на щеках красивое! Только не хватает у неё в голове какой-то ма-ленькой деталюшечки. Временами несёт непонятно что… песни поёт…

староста володя, было, заикнулся, что её карачи испортили, а мулла-ба-тюшка ка-а-ак цыкнет на него… тот и заткнулся сразу. Ничего, гремит мул-ла-батюшка, демонского в этой женщине нет! Мол, немного тронулась по причине несчастной жизни и пылкости организма… и закройте свои рты, засранцы болтливые.

Говорили, что мужа её позже под Куяшом нашли. Он из древневеров был… крестоносец… вот его на кресте и распяли. На самом солнцепеке. Ком-бинезон сняли… а без него на жаре больше суток не вытянешь

Да что за шайтан! Долго там ещё этот чистюля плескаться будет?! Рад, что до душа дорвался, карачи-сын?

Ткнув Ромку-джи во влажный бок и сделав ему страшные глаза, Егор от-дал калаш и зашёл в душевую. Калаш Ромка-джи поставил у стены, а свой положил на колени, усевшись, не надевая комбинезона, на скамейку.

Егор аккуратно прикрыл за собой дверь и прислонился лбом к стене, зак-рыв глаза. Ромка-джи оставил тоненькую струйку мутноватой воды, со звонким плеском стекающую в глубокое корытце. Он уже понял, что Егор никак не может избавиться от привычки экономить… и предпочитает поп-лескаться в корытце, чем под душем. Комбинат-мастер хвастал им, что во-доносный слой у них независим от иртяшского, питающего город, и по рас-четам, мол, способен нормально выдержать потребление не менее тысячи человек в течение десятков и десятков лет. Но… себя не переделаешь. Его-ру всегда было жалко расходовать воду попусту…

От стены пахло влагой и илом, и она приятно холодила пылающий лоб. Шайтан побери, заболел, что ли? Вот, уж, не было печали… совсем не во время…

За дверью послышался приглушенный крик. Егор открыл глаза… что за чушь? Ромка-джи?!

Он присел на корточки, – если целятся, то целятся в грудь, спасибо мул-ле-батюшке за обучение, – и рывком распахнув дверь, перекатился впра-во… успев мгновенно понять всё…

Двое голых мужиков, – у одного по спине стекало зелёное мыло, выкру-чивали лежащему Ромке-джи руки, пытаясь вырвать калаш. Лицо Ромки-джи было окровавлено. Худосочный «недобритый» зажимал ему одной ру-кой рот, а второй споро и страшно бил Ромку-джи в живот. Неподалёку ва-лялась бритва.

Егор вскочил на ноги и на долю секунды замер.

Грохнул выстрел калаша… пуля с визгом коротко метнулась между по-толком, стеной и полом. Один из голых, увидев Егора, оскальзываясь, испуганно потянулся на коленях за калашом Ромки-джи, который в борьбе зака-тился под широкую скамейку. Егор в два прыжка догнал его… за ногу уцепи-лась чья-то мокрая рука… и с размаху ударил в затылок ножом. Лезвие обло-милось у самой рукоятки. За ногу дёрнули и Егор плашмя грохнулся на жи-вот, сильно ударившись подбородком. В шее что-то хрустнуло, а рот момен-тально наполнился солёным и вязким. Ногу повыше колена обожгло…

Егор судорожно бил свободной ногой, стараясь ударять каблуком, – спа-сибо Господу-Аллаху, он ещё не разулся! Под ударами подавалось мягкое… как матрас… в ушах стоял дикий визг… но вот каблук ударил во что-то твёр-дое и ногу отпустили.

Егор поднялся на колени, оборачиваясь назад. Голый мужик отползал от Ромки-джи, зажимая рукой разбитое лицо. Между пальцами просачива-лась кровь. «Недобритый», скорчившись, лежал на боку, держась руками за голову. Лезвие бритвы торчало в левой руке, наискосок и вверх… лучик лампы блеснул Егору прямо в глаза.

Егору стало весело… какие-то нежные тоненькие колокольчики зазвенели в голове. Он легко поднялся на ноги, слегка пошатнувшись, шагнул вперёд, тщательно примеряясь… и ударил ногой лежащему в основание черепа. Брит-ва по дуге улетела вбок. Ноги «недобритого» дёрнулись… руки разжались…

Отползающего Егор нагнал в три шага. Между окровавленными пальца-ми рабочего блестел остановившийся от ужаса глаз. Одышливо, с привиз-гом, лежащий пытался что-то сказать.

– Кто? – коротко спросил Егор, схватив за шею и притянув прямо к гла-зам… запахло кислым… – Кто отдал приказ? Говори, жизнь сохраню.

– Ко… комби… ат… мас… мастер… тро… трое детей… не уби… вай…

Комбинат-мастер… ясно.

Егор отпустил лежащего, поднялся на ноги… с удивлением увидев у ле-вой ноги лужицу крови. Вот оно что… полоснул-таки, бритвой…

Он вполсилы пнул скорчившегося в лицо… потом повернулся, подошёл к Ромке-джи, взял из его трясущихся рук свой калаш, откинул приклад, привычно зафиксировал его и с разворота, в два плавных, размеренных ша-га двинул подвывающего в грудь, а когда руки того разжались, наступил ему на шею и коротко, как на учениях, сильно ударил в лицо прикладом.

Потом они сидели рядом с Ромкой-джи. Тот сморкался… пыхтел и всё порывался рассказать Егору о том, как всё случилось… Ступни «недобрито-го» коротко дрожали и это было неприятно.

– Уби… убивать зачем? плюясь кровью, распухшими губами спросил

Ромка-джи, когда, поглядывая на дверь, ведущую в длинный коридор прохода к санпропускнику, Егор осматривал труп полуодетого и ворошил одежду, болтающуюся в шкафчиках. Насколько помнилось – до следую-щей смены еще, как до Китая пешком… а видеокамер здесь нет. На кой они нужны… в санпропускнике-то?

– А ты как хотел? Чтобы я сам под бритву шею поставил? – рассеянно ответил Егор.

Они… они бы нас могли и проще… убить… они только… об… б-безор-ру-жить…

– «Отдал калаш – копай могилу!» – пословицей отрезал Егор, помор-щившись.

Голова по-прежнему гудела… и жгло порезанную бритвой ногу… ерети-ки-гяуры-блядь… прости им Господь-Аллах их вольные и невольные прег-решения…

Чёрт бы побрал этого комбинат-мастера с его повальной блокировкой! Егор уже второй раз машинально активировал ларинги… и чертыхался. В ушах снова коротко пискнуло – сигнал перекрыт. Пришлось ждать, пока подтянется Ромка-джи. Чёрт, даже не свистнешь – тишина могильная-сразу эхо в потёмках гулять пойдёт.

Ромка-джи появился вовремя и бесшумно.

– Ты тоже ларинги включал? – шепнул он Егору. – Я уже три раза… по привычке…

– Ларинги-то ещё полбеды, – ответил Егор. Пластырь наконец-то начал действовать – жжение в ноге прекратилось, но перед глазами тошнотворно мельтешили чёрные мошки и бухало сердце. – Тоннелю конца не видно… а дойдём – наверняка охрана на выходе. Воевать придется…