Пряди о Боре Законнике

— Сам не знаю, — пожал я плечами. — Может, это одно из чудес. Всяко бывает в Сарнауте.

Мне вспомнился Бернар ди При, который частенько говаривал, что в нашем мире чудес больше, чем в сказках. Просто мы не всё можем объяснить… не в состоянии…

— А у вас, кстати, есть некая склонность к языкам, — заметил Орм. — Зря говорили, будто не сможете… А вы ведь с Ингоса? Там, наверное, чуть поднаторели…

— Навряд ли, — усмехнулся я.

— Да?.. У нас там троюродные братья живут… в Гарстрад-фьорде… Астральные разведчики, как… Глазастики.

— А я не настолько рисковый, — признался Крепыш Стейн. — Надо быть отчаянной головой, чтобы бороздить Астрал, искать нашу Ису… А там, как рассказывают, в случае чего, и не убежишь. Погибаешь вместе с кораблём.

— Бороться до последнего вздоха, — вставил Орм. — Таков девиз разведчиков…

Гибберлиги закивали головами.

— А я не верю в то, что Исы больше нет! — заявил старший из Крепышей. — Может, Глазастики, увидели нечто иное… Да и мало ли что в том Астрале привидится!

— Между прочим, будь я разведчиком, как они, — заговорил Стейн, — и, найдя погубленной нашу Родину, то даже не знаю, смог бы сообщить всем об этом. Видно потому они никак не решались отправиться к Старейшине… Одно дело, коли обнаружишь Ису и Древо в целости и сохранности, а тут…

— Да, да, да, — соглашались остальные гибберлинги.

— Вот взять вас, людей. В некотором роде вы должны быть лишены этого «страха смерти»… Вера в Искры, в воскрешение из небытия — это… это… Вам есть в чём позавидовать.

— Тянитесь к Свету тоже. Примите его…

— Принять? Мы все живём в сумерках. И ни Свет, ни Тьма, ни Сарн, ни Нихаз, не…

Договорить гибберлинг не успел: в резко распахнувшуюся дверь вошли две человеческие фигуры. Они струсили снег и приблизились к огню.

— Доброго вечера!

Голос был женский. Под меховой накидкой, в виде головы белого волка, было трудно разглядеть принадлежность к полу. Мой взгляд сам собой притягивался к звериной морде. Уж очень занимательная! И сделана таким образом, что казалось, будто передо мной человек с головой волка.

Я сразу понял, что это Аксинья Вербова, местная друидка. А за её спиной была Стояна Молчанова.

— Вот, привела, — не понятно о чём говорила Вербова.

Гибберлинги переглянулись друг с другом, а потом всё разом повернулись ко мне.

Аксинья приблизилась к огню и потянула к нему озябшие руки.

— Далеко же ты забрался, — усмехнулась она, обращаясь ко мне.

— А в чём дело?

Друидка опять усмехнулась. Я понял: разговор не для всех ушей.

Мы прошли вглубь хижины к моей нехитрой постели, сопровождаемые удивлёнными взглядами гибберлингов.

— Ты от кого бежишь? — спросила тихо друидка, и как мне показалось с каким-то ехидством. — Не от себя ли?

— Я не могу понять, чего ты от меня хочешь? Мы ведь не знакомы? Так?

— Не знакомы, — согласилась Аксинья, странно поглядывая на меня. — Только это тут не причём! Ты притворяешься, или действительно ничего… не понимаешь?

— Что я должен понимать? И вообще, я не люблю загадок… Они меня уже порядком…

— Не любишь? Это потому, что твоя голова пустая, как ведро у колодца, — зло ответила друидка. — Вот не думала, что ты такой!

Не понятно, что её так рассердило. Такое ощущение, что она ждала от меня явно иного. Но вот чего именно — не ясно.

— Да хватит ёрничать! Говори по делу, — резко ответил я. — Чего хочешь?

— Я привела к тебе Стояну.

— И что?

— Я привела Стояну, — глаза Аксинью недобро сверкнули.

— Ты меня намеренно дразнишь? — стал выходить я из себя.

— Успокойся!.. Ты действительно ничего не понимаешь? — мне показалось, что друидка даже обрадовалась. — Так… так… Наверное, это лучше, чем… да, лучше.

— Что лучше? — прошипел я.

Аксинья хотела встать, чтобы уйти, но я схватил её за руку.

— Подожди! Ты куда?

Друидка обернулась.

— Мне был вещий сон, в котором голос потребовал, чтобы я привела к тебе Стояну. Ты оставил её в городке… саму… а делать этого был не должен…

— Сон? Вещий? Не должен? — слышал всякое про друидов, но сегодняшний вечер явно превосходил всякие байки.

— Я сделала, что от меня требовали. Если ты не знаешь, почему так надо, значит… так надо…

— Кому надо? Что тут вообще происходит?

Аксинья сжала губы и отвела взгляд.

— Я прошу тебя ответить. Почему ты привела Стояну? Чего я не знаю? Чего не понимаю?

— Я не гадалка и не провидица. Все мы лишь исполнители… воли…

— Чьей?

Друидка кинула взгляд назад в сторону гибберлингов и Стояны.

— Её судьба — быть рядом с тобой, когда…

Аксинья вдруг чего-то испугалась, потому и не закончила предложения. Она сделал вид, что поперхнулась слюной. Некоторое время откашливалась, а потом продолжила. Друидка понимала, что я жду ответа.

— Ты не знаешь… себя… и не понимаешь себя! — громко зашептала она. Каждое своё слово Вербова словно забивала молотом. — Вот и весь ответ. Не уверена, что это плохо… для тебя же… но и хорошим это не назовёшь.

— Опять загадки! Причём тут знаю я себя или нет? Говоришь, как эльфийка! Да…

— Тс! — Аксинья прижала палец к губам. — Не возмущайся так громко, а то на нас уже коситься начинают.

Я посмотрел на гибберлингов, сидевших возле огня. Они хоть и делали вид, что переговариваются друг с другом, но всё одно с интересом поглядывали в нашу сторону. Стояна расположилась слева у стены. Она словно и не собиралась вмешиваться в наш с Вербовой разговор.

— Хорошо… хорошо… Ты слишком разгорячился. Тебе вещие сны бывают?

— Не знаю… наверное…

— Плохо, что ты себя не знаешь. И мало того — не слушаешь сердца. Вот ответь на три вопроса, — голос у Аксиньи стал низким, грудным. — Ответишь, и всё станет яснее ясного.

— Ты опять за своё! Я тебе про небо, ты про землю, я про дождь, а ты про солнце…

— Как хочешь! — Аксинья снова порывалась уйти.

— Да постой же! Что за человек! Какие вопросы?

— Каждому человеку следует знать самого себя, — отвечала друидка.

— Ох! А можно без этих заумных речей?

Вербова улыбнулась, и я вдруг понял, кого она мне напоминает — волчицу. От её оскала по спине пробежал мороз.

— Кем ты себя считаешь? — стала загибать пальцы друидка. — Кем считают тебя другие? И третий вопрос…

Тут она сделала паузу. Глаза Вербовой заблестели от огненных сполохов. На какую-то секунду мне показалось, что они по-звериному засветились.

— Третий: «Кто ты на самом деле?»

— Это всё? Причём тут Стояна?

Аксинья вздохнула.

— Я, как и ты — лишь орудие в руках судьбы. Мне думалось… казалось… что ты знаешь, зачем этого от меня потребовали… потребовали…

— Кто? Боги? — мне аж смешно стало. Все эти сны, загадки, недомолвки — полный бред. Клянусь!

— Да хоть бы и они! У тебя должен быть защитник. А ты, дурья башка, отказываешься от него. Такие… такие подарки, как Стояна… они не часто нам выпадают. Уж поверь!

— Защитник? Ты о чём?

— О ком, а не о чём…

— Ты про Стояну?

— Эх! Пустая голова! Молчанова должна быть рядом… и только рядом… одному нельзя… никак нельзя… За тобой некому приглядеть… ты пойми!.. некому…

Аксинья слишком разволновалась, отчего её речь стала сумбурной, непонятной.

— А ты кто? — задал я вопрос в лоб.

Аксинья снова по-волчьи улыбнулась.

— Я?.. Ну…скажу тебе так: я знаю, кем являюсь… И не думаю, что тебе это надо знать, — слова друидки прозвучали некой угрозой. — Лучше, разберись в себе! А то твоё «прозрение» что-то подзатянулось…

«Прозрение»? Она сказала «прозрение»? Откуда Аксинья узнала про сей обряд? Неужели его в чём-то видно?

Мы скрестили наши взгляды. Клянусь, ухо даже уловило тихий металлический скрип, словно от трущихся лезвий невидимых мечей.

На плечо легла чья-то тёплая ладонь. Чужие пальцы нежно коснулась шеи, отчего я тут же напрягся. Аксинья же осклабилась и отвела глаза в сторону.