Заклятие монастырского котла

— Что мне непонятно, так это указание насчёт рыбного садка, — задумчиво проговорил отец Годфри. — Зачем им это понадобилось? У нас в Уэллсе садок каменный и вмурован в стену, его и с места не сдвинешь. Разве в Гластонбери не так?

— Нет, здесь рыбу держат в железном котле, — уверил его лорд Ральф. — Он, конечно, тяжёлый, но перевезти можно. Важнее достать золото.

Снова наступила тишина, нарушаемая только скрипом пера. Потом внезапно отец Годфри прищёлкнул языком:

— Как же здесь сквозит! Этот бестолковый мальчишка плохо закрыл дверь.

Послышался звук приближающихся шагов. Перепуганный Гервард отскочил от двери и спрятался за угол. Потом дверь хлопнула, и звуки затихли. Обошлось.

Но выходя из ворот аббатства Гервард уже готов был петь и плясать от радости. Элеонор жива! Да и Бедвин наверняка невиновен, что бы там ни говорил отец Годфри. Осталось только найти способ доказать это, иначе каменщика все равно повесят — не за убийство, так за предательство.

Глава восьмая

Гвинет вернулась домой затемно. Свет из окна зала падал на камни пустого двора. По вечерам в «Короне» всегда кипела жизнь, но сегодня не было слышно обычного шума и смеха. В окне появился Гервард и захлопнул ставни, оставив Гвинет в полной темноте. Поёжившись на холодном ветру, она поспешила в дом.

Пройдя через пустую кухню, Гвинет заглянула в зал. Несколько пилигримов в плащах и шляпах с ракушками, парочка донельзя мрачных местных жителей — трактир этим вечером был заполнен лишь наполовину. Пилигримам явно было не по себе в этой унылой обстановке.

— Завтра уезжаем, — буркнул один из них жене. — Здесь не место для богобоязненных людей.

— И то верно, — согласилась та. — Только и дрожишь, не случилось бы чего с детишками.

«Ясно, — подумала Гвинет. — Значит, Элеонор так и не нашли».

Из погреба появились Джефри Мэйсон и Хенкин с бочонком. Матушка раскладывала гостям сладкую кашу из большого горшка, а Гервард обносил их кружками со свежим элем. Увидев Гвинет, он поставил поднос и, подбежав к сестре, вытащил её в кухню.

— Я искал тебя, но нигде не нашёл.

— Я сходила к Тору, поговорила с Урсусом, — осторожно начала Гвинет, не совсем понимая, как ей теперь держать себя с братом. — Он говорит, я должна сама доказать, что Бедвин не виноват. И ещё он обещал собрать целебные травы для Эдмунда. Завтра надо будет за ними сходить.

— Это здорово, — кивнул Гервард. Гвинет показалось, что он тоже держится неестественно.

— Прости, сестрёнка, что я не поверил, когда ты сказала, что Бедвин не нападал на Элеонор. Теперь я тебе верю, и хочу помочь.

Гвинет знала, как трудно бывает переубедить Герварда. И теперь он так просто взял и передумал?

— Что случилось? — резко спросила она.

Гервард уже открыл рот, чтобы ответить, но потом затряс головой:

— Мне сказали, если кто-нибудь узнает…

— Я не «кто-нибудь»! — разозлилась Гвинет и, схватив брата за плечи, начала трясти:

— Что случилось? Ну!

— Ну хорошо, хорошо. Только ты уж точно никому не говори!

Гервард взял сестру за рукав и оттащил подальше от двери общего зала.

— Элеонор жива! — сказал он вполголоса.

— Что? — ахнула Гвинет. — И ты молчишь? А откуда ты знаешь? И почему это секрет?

Гервард быстрым шёпотом рассказал ей о письме, полученном лордом Фиц-Стивеном и об условиях выкупа.

— Так что отец Годфри приказал мне молчать. Они с лордом Ральфом боятся за Элеонор.

— Я никому не скажу, — пообещала Гвинет, прислоняясь к стене. От радости и облегчения ноги у неё стали ватными. Тяжело, конечно, будет смотреть, как все переживают, но это ведь ненадолго! Гораздо важнее, чтобы Элеонор вернулась домой живой и невредимой.

— Но что же делать с Бедвином? — спросил Гервард. — Отец Годфри уверен, что он в сговоре с Генрихом из Труро. Вот уж чему я никогда не поверю!

— Ерунда какая! — возмутилась Гвинет. — Если бы Бедвин похитил Элеонор и отвёз её Генриху, зачем бы он стал возвращаться сюда?

— Кроме того, Генрих из Труро может быть вообще не при чём, — добавил её брат. — Конечно, отец Годфри его подозревает, но он всегда подозревает Генриха, что бы ни произошло!

Гервард вдруг ухмыльнулся.

— Спорим, если его лошадь охромеет, он скажет, что это козни Генриха из Труро!

Гвинет ответила брату улыбкой. Как всё-таки хорошо, что они снова на одной стороне!

— Ну, во всяком случае, мы можем больше не искать Элеонор, — задумчиво продолжал Гервард. — А потом она вернётся домой и скажет всем, что Бедвин её не похищал.

— Только в том случае, если Элеонор знает, кто её похитил, — возразила Гвинет. — Вдруг ей плащ на голову накинули, или ещё что-нибудь?

Она содрогнулась, представив себе маленькую девочку, крики которой заглушает толстая ткань.

— Ты права, — кивнул Гервард. — Кроме того, Финн Торсон не знает о письме и может повесить Бедвина раньше, чем Элеонор вернётся. А выкуп такой большой, что лорду Ральфу придётся отдать все своё золото. Если б мы смогли сделать что-нибудь до того…

Из двери общего зала выглянула Айдони Мэйсон с пустым горшком в руках.

— А вы что стоите? — удивилась она. — Гервард, иди скорее, отец тебя заждался! Гвинет, возьми корзину с хлебом, отнеси гостям.

Брат с сестрой переглянулись. Похоже, завтра им предстоит тяжёлый день. Не могут же они в самом деле сидеть, сложа руки и ждать, пока события разрешатся сами собой.

Гвинет постучала в дверь и замерла, ожидая ответа. Ей было ужасно неловко. Она несла завтрак Марион ле Февр, в ту самую комнату, откуда вчера вылетела, хлопнув дверью. Что если госпожа ле Февр не простила ей эту грубость?

— Заходи!

Голос Марион был, как всегда, ласков, а на лице сияла приветливая улыбка. Она всё ещё выглядела бледной и нездоровой, но уже встала с постели и сидела, полностью одетая, в кресле возле окна.

— Поставь поднос на стол, моя хорошая, и подойди сюда.

Она протянула Гвинет вышитый пояс из зелёного шелка.

— Вот, держи! Это тебе.

— Ой, что вы госпожа, — ахнула Гвинет. — Он слишком хорош для меня! Особенно после того, как грубо я вела себя вчера. Мне так неловко…

— Я уже все забыла, дитя моё, — улыбнулась вышивальщица. — А поясок, это просто безделица. Возьми, прошу тебя.

Гвинет подошла и осторожно взяла подарок. Шёлк в её пальцах был мягким, как ягнячья шкурка.

— Какая прелесть! Спасибо вам большое.

— Ну вот, а теперь я позавтракаю и снова сяду работать, — провозгласила Марион ле Февр.

— Вам уже лучше, госпожа?

— Лучше, — мужественно улыбнулась Марион. — Во всяком случае, работать я смогу, хотя, боюсь, на улицу пока выйти не рискну. Скоро придёт твоя тётушка и поможет мне.

Вышивальщица подошла к столу, и тут взгляд её упал на отрез голубого полотна, купленного для маленькой Элеонор. Вздохнув, она легонько погладила тонкую ткань.

— Кто знает, придётся ли мне теперь шить это платье, — прошептала она.

Сердце Гвинет разрывалось от жалости. Ей очень хотелось сказать Марион, что Элеонор жива и здорова, что скоро лорд Ральф заплатит выкуп, и девочка вернётся домой… Боясь поддаться искушению, Гвинет торопливо откланялась и выскочила за дверь.

Уже в спальне, убирая поясок в сундук с нарядами, Гвинет думала, как же тяжело Марион, такой тонкой и впечатлительной, думать о бедняжке Элеонор. Похоже, хранить эту тайну будет ещё тяжелее, чем она думала вчера.

Гвинет не терпелось выяснить, наконец, что же на самом деле произошло с Элеонор, но Айдони Мэйсон продержала их с братом на кухне большую часть дня. Они сумели вырваться только после обеда, да и то потому, что Гвинет рассказала матушке про Урсуса и целебные травы, которые тот обещал собрать для Эдмунда.

— Хорошо, тогда ступайте, — сказала Айдони и завернула в чистую тряпицу хлеб и холодную утиную грудку. — Вот, отнесите ему гостинец. Но только не задерживайтесь, нам с вами ещё ужин подавать!