Кедровый лохотрон (СИ)

И единственно, что этот купчик мог сейчас с них получить, так это тройку небольших стожков сена, да выпас для небольшого стада овец, за которым присматривали младшие сыновья.

Это тоже давало им хоть и небольшой, но уверенный, стабильный доход, позволявший семье худо-бедно сводить концы с концами.

Но, похоже, эта жизнь кончилась с визитом в его дом этого наглого, зажиревшего на шальных деньгах купчика. Точно такого же, как и те, кого ему частенько приходилось потрошить во времена былых лихих набегов на западное побережье.

И теперь перед этим нагло заявившимся к нему в дом купчиной сидел матёрый, сильный мужик сорока лет, с налаженной, устоявшейся жизнью. Пусть и близкой к нищете, но, устоявшейся и своей собственной. Которой он только что лишился.

Рыцарь был хмур, зол и мрачно ждал перемен.

И всё это открытым текстом читалось сейчас на его лице.

— В общем, я хозяин этой усадьбы, — сбивчиво, путаясь в словах и не зная с чего начать, Сидор озадаченно почесал затылок. — А вы, как бы арендатор…

Сидор окончательно запутался, растерянно глядя на вышедшую из дома вставшую на пороге ещё не старую, удивительно красивую женщину.

Рядом с ней встал явно её взрослый сын, просто изумительно чертами лица похожий на свою мать, и уже умудрившийся за несколько минут их здесь появления, облачиться в тесноватую в плечах, старенькую кольчугу, не достававшую парню даже до бёдер. В руках он держал огромный, двуручный меч, который небрежно закинул на плечо, демонстрируя свою удаль и немалую силушку.

Рядом с ним на крыльце выстроились в ряд по бокам два подростка, по виду десяти и двенадцати лет. Все они как две капли воды были похожи на папашу, только старший сынок выбивался немалой статью, как гора нависая над хрупкой, невысокой матерью и своими братьями.

Чуть в стороне, совершенно грамотно, стояла невысокая, хрупкая девушка, явная дочь хозяина. Все они были вооружены самострелами. И не простыми, а многозарядными, что совершенно определённо говорило о характере и уровне воинской подготовки всей семьи.

По тому, как они их держали в руках, было видно, что семейство умеет обращаться с оружием и сдаваться без боя не собирается.

— Нет, нет, нет, — Сидор с улыбкой широко развёл руками. — Мы не собираемся с вами воевать. И громить вашу усадьбу, по примеру других, мы тоже не собираемся.

Я приехал чтобы разобраться в существующем положении и только поговорить.

Только поговорить и ничего более.

Поймите меня правильно. Никто не собирается вас никуда выгонять, как вы наверное уже подумали, — улыбнулся он, стараясь хоть улыбкой немного сбить возникшее напряжение. — Речь идёт только об уплате аренды. И потом, кто-то же должен здесь жить. Так почему бы и не вы. Усадьба мне даром не нужна. Платите только аренду и живите сколько пожелаете.

— Чтобы платить аренду с этих земель, у меня нет денег, — скупо отрезал рыцарь.

Чтобы получать доход с земель, что числятся за этим поместьем, нет воды. Раньше была, теперь — нет. Когда-то давно, лет двадцать назад, в горах прошёл большой трус, земля тряслась дней пять. После этого пересохли все водотоки, что питали земли этой долины. С тех пор никто их не обрабатывает. Нет воды, — тихо повторил он.

Платить аренду за пятьдесят лет я не буду. Нет денег. А если бы и были, то мы с тобой об этом не договаривались. А не договаривались, то и платить я не собираюсь, — отрезал он.

В холопы к тебе, барон, как там тебя, — рыцарь зло скривился, — не пойду. В вассалы тем более. Никому никогда не кланялся, не буду кланяться и тебе.

Денег нет — не проси. Будешь настаивать — заплачу сталью, — сказал он уже с открытой угрозой.

Рыцарь отчаянно блефовал. Он был опытный воин и видел с кем предстоит иметь дело. И то, что против рассыпавшихся по двору воинов этого барончика они не продержатся ни минуты, он совершенно не сомневался. Да и та чёрная колесница, на которой новый хозяин въехал во двор, и которую сразу правильно определил рыцарь, не оставляла его семье ни малейших шансов. Да и слышал он уже о подобных адовых колесницах, чёрной славой прославившихся за последний год в Приморье. Видеть не видел, но слыхать довелось. А теперь и лично стыкнуться, на пороге собственного дома.

Но и сдаваться просто так он не привык, решив, что лучше умереть на пороге своего дома, чем бродить нищим по пыльным дорогам Приморья, наблюдая, как медленно умирает от голода его семья.

Правда и поведение прибывших с купчиком наёмников сильно выбивалось из общепринятого образа. Обычно все, кто стоял под прицелом нескольких арбалетов вели себя намного скромнее. Эти же с усмешкой смотрели на самострелы в руках семьи рыцаря и скаля зубы шуточками комментировали стать и манеру поведения его дочери и сыновей.

Ни рыцаря, ни его жену, ни старшего сына ни словом не трогали, как будто их и не было, но с девчонкой зубоскалили, как обычные пацаны с подружкой, знакомой с детства. Такое поведение было нетипичным и выбивало из привычного боевого настроя.

Да и два мелких ящера по бокам, наводили на самые грустные размышления. Ни малейших шансов на счастливое окончание стычки у его семьи, в отличие от недавнего, точно такого же посещения, не было.

Да и дочка явно растерялась. Слушая хвалу своей красоте, она краснела и хмурила точёные бровки, что ещё больше добавляло зубоскалам удовольствия, и они ещё больше веселились, комментируя её стать и красоту. Но, что совсем странно, уважительно, без оскорблений,

Девочка явно не привыкла к подобному, повышенному вниманию и не знала, что и ответить, смущаясь и краснея.

Стоящий же перед ним барон что-то говорил и говорил, совершенно не обращая внимания на зубоскалов, словно не слыша, а скорее всего просто привычно не обращая внимания. Что ещё больше выбивало рыцаря из равновесия.

Буквально за пять минут его дочь получила пять предложений руки и сердца, ровно в пять раз больше, чем за всю свою юную жизнь, хотя у неё был уже довольно приличный для невесты возраст. Восемнадцать лет, рассвет девичьей красоты.

Глядя на то, как неизвестные ему вояки зубоскалят с его дочерью, рыцарь недовольно хмурился. Хотя, положа руку на сердце, особо ничего возразить и не мог, поскольку всё происходило в рамках приличий, и рыцарского вежества не нарушало. Придраться было не к чему.

Просто это было непривычно. Никто раньше ни с ним, ни с его семьёй так себя не вёл.

Тем не менее, всё что вокруг происходило, не отменяло того, за чем приехал сюда этот, стоящий напротив него барон, настоящий владелец того дома в котором жили уже несколько поколений его семьи.

— Надо съехать — съедем, — нехотя проговорил рыцарь, отводя взгляд от стоящего напротив человека. — Соберём что своё, и съедем.

— Зачем? — с лёгкими нотками раздражения в голосе возразил Сидор. — Живите себе и дальше. Как жильцы и арендаторы вы меня вполне устраиваете.

— Чем же? — сердито прищурясь, рыцарь со злой, бессильной усмешкой смотрел на него. — Денег нет, и не будет. Возьмёшь в уплату пару баранов? — едко усмехнулся он. — Так они тощие, за лето так и не отъелись. Воды нет, нет и травы, нет и мяса. Да и не дам я тебе их, самому что-то жрать надо. Так с чего же тогда такое благоволение?

— А других всё равно нет. По крайней мере пока, — пожал плечами купчик. — Так что живите, сколько хотите. Платите только аренду. Хотя бы как за съёмное жильё.

Уедете вы, дом без людей быстро развалится. Ещё потом тратиться на ремонт придётся.

— А в этих краях это дорого! — скупо усмехнулся рыцарь, подивившись про себя наивности и какой-то детской, самонадеянной наглости этого покупного барона, открыто говорящему ему в глаза вещи, за которые в другом месте и в другое время рыцарь бы его просто убил.

Рыцарь умел это делать. Очень хорошо. Именно потому он и дожил до своих сорока лет, завёл семью и четырёх детей. И этого лопуха, что перед ним корчил из себя не пойми что, родовитого дворянина, он мог убить даже сейчас, в том неудобном положении, в котором сейчас находился. Но понял, что не может этого сделать. Он теперь неожиданно понял, что всем своим беззаботным видом хотел ему сказать стоящий напротив барон.