Полуночный Прилив (ЛП)

Что-то произнес на никогда не слышанном аквитором языке.

Железный Клин ответил неразборчивым рыком. Подтащил Серен поближе. Говоривший, казалось, перешел на язык жестов. Воздух вокруг него замерцал.

— Подружка, Корло открывает садок. Мы пройдем через него и при удаче ни на кого не наткнемся. Не спрашивай, далеко ли мы уйдем. Достаточно далеко. Надеюсь.

— Куда? Куда мы пойдем?

На месте глухой стены распахнулась черная пасть.

— В Летерас, аквитор. Помнишь, я говорил о ждущей нас ладье?

«Самое странное оружие… Чертовское везение».

— Он умер?

— Кто?

— Он умер? Ты убил его? Того Тисте Эдур?

— Точно, подружка. Он нам мешал. Могли подойти другие.

«О, нет».

Рвота полилась на песок.

По крайней мере вопить перестал, подумал Вифал. Он ждал, восседая на травке как раз у линии пляжа, а молодой Эдур, стоя на четвереньках, дергался, извивался, кашлял и плевал.

Неподалеку нахты — Писк и Хруст — дрались за кусок плавника, который уже рассыпался на крошки от их усердия. В последнее время их игры стали слишком разрушительными, так что кузнец стал подозревать, не ощущают ли они его настроение. Или это одиночество сделало их безумными? Похоже, и то и то правда.

Он презирал религию. Не шел по пути всяких там богов. Властители хуже бешеных зверей. Хватает и того, что на ужасающие зверства способны смертные; он не желал иметь ничего общего с их бессмертными и неизмеримо более сильными подобиями.

Этот сломанный божок в кривой палатке, вечная его боль, одуряющий дым от разбросанных по жаровне семян… все та же песня. Страдание стало знаменем, знаком желания погрузить в пучину собственного убожества весь мир. Нет, все миры. Ничтожество и ложное бегство, боль и безумная сдача. Все та же песня.

Вифал потерялся на этом островке посреди пустого океана. Окруженный множеством ликов, которые были им самим, он лишался способности к различению. Мысль и естество рассыпались, теряли форму и внутреннюю связь. Он бродит по воспоминаниям чужака, по спутанному миру.

Построй гнездо.

И яростно развали.

Обезьяньи морды скалились в молчаливом, судорожном хохоте.

Трое шутов повторяли свое представление много, много раз. Какой в нем смысл? Какой очевидный урок он не в силах постичь, будучи слишком слепым и тупым?

Эдурский парень опустошил желудок. Поднял голову. Глаза словно прилипли к костям, их полнили боль и страх. — Нет, — прошептал он.

Вифал отвернулся, глядя на берег.

— Хватит… больше не надо…

— Увы, здесь не хватает закатов, — пробормотал кузнец. — Или рассветов?

— Ты не знаешь, на что это похоже!!!

Ветер унес крик Эдур. — Гнезда стали более изящными. Думаю, он стремится к совершенству формы. Ровные стены, треугольный вход. Шлеп все разрушает. А мне что делать?

— Пусть заберет проклятый меч. Я не вернусь. Туда. Не вернусь, и даже не думай уговорить.

— Ничего не могу сделать. НИЧЕГО.

Рулад полз к нему. — Ты сделал меч! — прошептал он обвиняюще.

— Огонь, молот, наковальня, корыто с водой. Я сделал мечей больше, чем могу сосчитать. Просто железо и пот. Думаю, это были сломанные лезвия. Те полоски. От какого-то узкого, длинного ножа. Два куска, черных, хрупких. Просто обломки. Интересно, где он их раздобыл?

— Все ломается, — отозвался Рулад.

Вифал оглянулся: — Да, парень. Все ломается.

— Ты сможешь.

— Что смогу?

— Сломать меч.

— Нет. Не смогу.

— Все ломается!

— И люди в том числе.

— Это нехорошо.

Вифал пожал плечами: — Давно не видывал ничего хорошего. Думаю, он обкрадывает мой разум. Говорит, он мой бог. Говорит, я должен всего лишь преклониться пред ним. И все станет ясно. Скажи, Рулад Сенгар, для тебя все ясно?

— Это зло — оно твоей работы!

— Разве? Может, и так. Я принял эту сделку. А он солгал. Видишь ли, он обещал меня освободить, едва я окончу меч. Рулад, он лжет. Постоянно. Теперь я знаю. Этот бог лжет.

— У меня есть сила. Я император. Я взял жену. Мы начали войну. Летер падет.

Вифал махнул рукой в сторону суши. — И он ждет тебя.

— Они страшатся меня.

— Страх рождает подобие преданности. Они пойдут за тобой, парень. Они прямо сейчас ожидают твоего возвращения.

Рулад вцепился ногтями в собственное лицо. Плечи его задрожали. — Он убил меня. Человек — не летериец, совсем не летериец. Он убил нас. Семерых моих братьев. И меня. Он слишком… быстрый. Кажется, едва пошевелился, а семеро наших уже вопят и умирают.

— В следующий раз ты будешь тверже. Трудновато будет найти того, кто сможет тебя убить. В следующий раз. И в послеследующий. Парень, это ты понимаешь? Это самая сущность того уродского бога, что ждет тебя.

— КТО ОН?

— Бог? Жалкий кусок дерьма, Рулад. Держащий в руке твою душу.

— Отец Тень оставил нас.

— Отец Тень умер. Или все равно что умер.

— Ты откуда знаешь?

— Будь иначе, он не позволил бы Увечному Богу украсть тебя. Твой народ. Он вышел бы на берег… — Тут Вифал запнулся.

Вот на что я натолкнулся, подумал он. Истина, сочащаяся кровью.

Он ненавидит религию, ненавидит всех богов. И остается в одиночестве.

— Я убью его. Этим мечом.

— Дурак. На этом острове он все слышит, все видит, все знает.

«Разве кроме того, что у меня на уме. А если и узнает — как остановит меня? Нет, не знает. Нужно в это верить. Если бы знал, уже убил бы меня. Прямо сейчас и убил бы».

Рулад поднялся на ноги. — Я готов к встрече.

— Да ну?

— Точно.

Вифал вздохнул. Бросил взор в сторону нахтов. Между ними лежала груда щепок — остатки спорного бревна. Оба зверя удивленно взирали на обломки, совали в кучу пальцы.

Мекрос встал: — Ладно, парень. Идем.

Она находилась за черным стеклом, внутри тоннеля из прозрачного обсидиана, и рядом не было духов.

— Куральд Галайн, — прошептал Корло, бросив на них взгляд из-за плеча. — Неожиданно. Это гнилое завоевание. Или сами Эдур не знают, не понимают, что именно используют.

Воздух пах смертью. Дыхание гробницы, тлен иссохшей плоти. Темный камень под ногами выглядел смутным и грязным. Сверху неровный потолок, едва на локоть выше головы Железного Клина (он был самым высоким из отряда).

— Чертов крысиный лабиринт, — заявил замявшийся у перекрестка маг.

— Просто веди к югу, — гулко отозвался Клин.

— Ага. Но вот где он?

Солдаты столпились, переглядываясь и ругаясь на своем странном языке.

Корло поглядел на Серен Педак. Лицо его было замкнутым. — Предложения, аквитор?

— Что?

Маг что-то проговорил Клину на родном языке. Тот сморщился. — Хватит вам. По-летерийски. Давно ли грубость стала принципом Багряной Гвардии?

— Аквитор, это Оплот Тьмы…

— Нет никакого Оплота Тьмы.

— Ну, я стараюсь говорить понятным для вас образом.

Она молча воззрилась на него. Маг потер шею. Она увидела, что его ладонь блестит от пота. — Это же Тисте Эдур? Не Тисте Анди. Оплот Тьмы — это Тисте Анди. Эдур были от… гм… Оплота Тени. Так что я ожидал казаться в садке Куральд Эмурланн. Но это не он. Это Куральд Галайн, но взломанный. Забитый. Он переполнен духами Тисте Анди.

— Их здесь нет, — отозвалась она. — Их я видела. Тех духов. Они не здесь.

— Здесь, аквитор. Я просто их отгнал. Прямо сейчас…

— Но это оказалось непросто.

Маг неохотно кивнул.

— И вы потерялись.

Второй кивок.

Она попыталась думать, пробиться через онемение. Казалось, лишь оно одно удерживает в стороне боль раненой плоти. — Вы сказали, эти духи не Эдур.

— Точно. Тисте Анди.

— Какая между ними связь? Они союзники?

Глаза Корло сузились. — Союзники?

— Духи, — вмешался Железный Клин.

Маг метнул взгляд на командира и снова обратился к Серен. — Эти духи связаны. Закляты сражаться за Эдур. Это духи Анди? Дыханье Худа, в этом может быть смысл. Кем бы им еще быть? Это не духи Эдур, ведь тогда связующая магия б не потребовалась. Так?