Полукровка (СИ)

Тут из‑за кустов на дорожку вылетела перемазанная с ног до головы, похожая на мальчишку, наша пятилетняя дочь, Лель, которая предпочитала походить во всем на братьев, и наотрез отказывалась выглядеть маленькой леди, чем приводила тетю Элизу, которая в ней души не чаяла, в отчаяние. Их с Проспером сын, Кир, все время спасал Лель, когда приезжал из своих экспедиций, от попыток собственной мамы, надеть на нашу дочь, красивое платье или туфельки.

— Мама!!! Эли!!! Я поймала. я его поймала, — дочь, держа кого- то в руках, со всех ног кинулась к нам с Элизой.

Я сошла с крыльца, но не успела сделать и шага навстречу дочери, как та, запнувшись о какой- то камешек на дорожке, не удержалась и кубарем покатилась ко мне.

— Лель!!!

Элиза вскочила со ступеньки, я подалась вперед, мимо меня, широко шагая, промелькнул мой муж, но, вдруг, замер, я застыла, а тетя, с негромким возгласом, плюхнулась обратно на ступеньку. На дорожке сидел очаровательный котенок рыси, рыженький, с золотистыми пятнами по всей шкурке и ярко синими глазами, которые с ужасом таращились на нас. Котенок неловко встал, огляделся, опустил мордочку, потом невнятно мяукнул, оторопел, еще раз мяукнул и залился таким плачем, что Лир моментально отмер и, подхватив рысенка на руки, начал успокаивать нашу, перепуганную до смерти, дочку:

— Лель, все хорошо, родная, это подарок Богов, теперь у тебя есть котенок, который всегда будет с тобой. Не плачь, детка, это не страшно, наоборот, это здорово, теперь успокойся, вспомни себя, какая ты замечательная девочка, какие- у тебя пышные рыженькие хвостики, и вернись к нам. Давай, золотце, постарайся.

Лелион зажмурилась, перестала мяукать, вздрогнула и на руках у Лира уже сидела наша девочка, в своем обычном, человеческом виде.

Муж повернулся ко мне, подмигнул и как- то, очень мягко, произнес, глядя на мое побледневшее лицо:

— Ли, любимая, вот и твой котенок. Она вернулась, родная.

Потом хохотнул и посмотрел на дочь:

— А, похоже, не зря Мэтт, младшенький Раса и Олисии, все время обещает, что когда Лель вырастет, он на ней женится. Кажется, теперь, я не буду возражать.