Исток Миллиона Путей 1-7 [СИ]

  Юна опустилась на землю подле уже почти затихающей оленихи и положила её голову себе на колени. Затем воздела руки к небесам и применила заклинание.

  В двух метрах над землёй образовалось сверкающее бело-золотистое облако, из которого на лежащее на земле животное полились потоки белого света. По мере того, как Юна вкачивала в заклинание больше сил, потоки эти становились всё более интенсивными и вскоре окутали олениху сияющим невесомым белоснежным коконом. Золотистые зигзаги и вращающиеся спиральки периодически проступали сквозь белое покрывало.

  Юна чувствовала, как начала восстанавливаться порушенная плоть живого существа. Но чувствовала она и то, что процесс идёт довольно медленно, а силы покидают её.

  Видень стоял и молча наблюдал. Он мог бы с лёгкостью помочь, но это был экзамен его ученицы. И он верил в то, что она справится. Девочка была очень способной, и природа очень ей благоволила. Недаром появилась на свет она в лесу, как рассказал ему Олирд. Жаль, что жить ей осталось недолго. Ни одна вердиана не обманула ещё отпущенный им краткий срок в сорок лет...

  Юна начала активно черпать силы из окружающего мира. Лес Рагосты помогал ей, щедро делясь своей энергией. Пошла уже седьмая минута с начала действия заклинания. Успех был близко, Юна чувствовала это. Но руки её начали трястись от усталости, а глаза - слипаться. Ну же... Ещё чуть-чуть... Не отключиться бы!

  Юна продержалась, посекундно уговаривая себя, ещё аж три минуты. Когда она опустила руки, давая заклинанию угаснуть, перед её глазами словно висела мутная пелена. Хотелось только одного - рухнуть и спать часов десять! Но даже страшная усталость не помешала увидеть, как живая и целёхонькая олениха вскочила с земли и унеслась в чащу, шурша кустарником.

  - Я...спра...вилась... - в три приёма выговорила Юна заплетающимся языком.

  - Ты замечательно справилась, красна девица, - констатировал Видень. - Твои успехи меня очень радуют. Тебе доступная сила великой целительницы. Я оттачивал эти твои навыки семь лет, и результат даже превзошёл мои ожидания. Я рад! Ну, а теперь - горячий чай на травах и тёплая постель. Пошли к Свелану, похвастаешься!

  Он тронул рукав девушки и переместил их к дому, где обитали Свелан с Юной.

  Гермерит, предупреждённый заранее, что испытание будет изнурительным, вышел навстречу уже с подносом с чаем, булочками и фруктами. Погода была отличная, как всегда в Рагосте (попробовала бы погода быть плохой там, где живёт мастер стихий). А потому чаепитие планировалось под открытым небом за деревянным столом, окружённым удобными плетёными креслами. Всё было собственной ручной работы.

  Девушка поцеловала Свелана, сообщила об успехе (негромко, но глаза её при этом сияли) и плюхнулась в кресло, сомневаясь, что какая-либо сила способна теперь её из него выковырять.

  Вот где-то посреди чаепития Видень и заявил, глядя на Юну.

  - Ну а теперь, как только отдохнёшь как следует, предлагаю нам троим наведаться в Материнский мир. Мне кажется, я придумал кое-что, что может помочь восстановить память Локиана. А заодно погляжу я на него повнимательнее в свете тех соображений, что ты мне высказала. Коли есть сомнения, надобно их устранить.

  Юна поглядела на Свелана, и тот согласно кивнул.

  Время начинало свой бег к новым стремительным событиям.

  - Просто невероятно! Никогда ещё не видел таких деревьев. Даже в Рагосте и Долине Семи Ветров, а уж там-то исполины растут. Но эти! Да у некоторых из них, должно быть, корни с те деревья толщиной!

  Эту тираду Олирд выдал, когда они с Альфингом впервые пришли в мир, где правнук Сивелка планировал проводить занятия.

  Деревья и впрямь были грандиозными. Кроны некоторых из них терялись в облаках, а могучие корни, судя по виду, уходили в землю на невероятную глубину.

  - Очень древний мир, - сказал Альфинг. - Здесь Сивелк учил меня когда-то вместе с моим отцом. И уже тогда эти деревья были такими. Мир сей именуется Неметона. Я бы сказал, что он центральный во всей группе миров Верховья Склона.

  - А разве есть у групп миров центры? - проявил живой интерес Олирд.

  - Когда-то, думается, были. И это имело какое-то значение. Сейчас, - Альфинг пожал плечами, - наверное, уже нет.

  Два верда неспешно шли рядом по усыпанной жёлтой листвой земле меж стволов деревьев, хоровод вокруг любого из которых могли бы водить минимум человек тридцать.

  - Итак, внимай, - начал свою лекцию мастер метаморфоза. - Та древняя магия, к которой ты хочешь приобщиться, основана на отождествлении себя с некими образами. Не думай, что, постигнув её, сможешь произвольно превращаться абсолютно во всё, что угодно. Тебе предстоит потрудиться над тем, чтобы продумать и тщательно подобрать те образы, которые ты будешь использовать. Как правило, у верда, владеющего метаморфозом, несколько десятков таких образов, у очень опытных - до сотни. Но до такого уровня тебе очень далеко. На это уходят столетия жизни. Фактически же есть порядка семи-восьми основных образов, к которым верд прибегает в зависимости от ситуации. Самых же любимых и близких к универсальным - два-три!

  - По какому принципу они отбираются? - поинтересовался Олирд.

  - Ну, как правило, это нечто такое, что даёт возможности, которых лишено человеческое тело, - продолжил Альфинг. - Причём есть смысл придумать что-то для разных сред - для полёта в воздухе, плавания в воде и под водой, перемещения в быстром темпе по земле и, если придётся, под землёй. Это один принцип. Второй - совмещение с магическим арсеналом общей магии и других школ. Ну, например, ты привык метать энергозаряды из ладоней. Не растеряешься, если придётся это делать из лап, на которых ты, к тому же, стоишь? Такие вот вещи продумываются заранее. Причём магия метаморфоза очень адаптивна и даёт богатые возможности для других школ.

  Видя, что Олирд хмурится, Альфинг сказал:

  - Поясню на примере. Видел когда-нибудь, как мастера стихий обращаются в ветер или воду? Так вот, этот приём изначально родился из синтеза практик двух школ, хотя чистые стихийщики об этом уже не помнят.

  Это открыло Олирду новый взгляд на привычные вещи. То-то он не мог взять в толк, почему никак не получаются у него пока те фокусы с обращением в вихрь, которые не раз проделывали на его глазах Эйолк и Стуж.

  Альфинг, меж тем, продолжил.

  - Ну а третий, и самый важный принцип - это принцип подобия. Он подразумевает соразмерность и внутреннее уподобление. Соразмерность важна для эффективности твоих боевых форм. Никто, по правде сказать, не мешает тебе обратиться в диплодока или кашалота, но поддерживать столь огромную тушу, да ещё и заставить эффективно тебе служить, ты попросту не сможешь. Так что это сгодиться разве что на пять минут, детей попугать. Да и то потом неделю отдыхать будешь. Из этого следует, что твои боевые формы должны быть сопоставимы с твоим телом и в своей основе превосходить его не более чем в два раза. Это запомни как доказанную веками практики теорему.

  Альфинг некоторое время помолчал, подходя к самому главному. Олирд не торопил, укладывая услышанное на полки сознания.

  - Внутреннее уподобление - важнее всего. Ты создаёшь те образы, которые соответствуют твоему духу, используешь, например, животное, с которым себя в чём-то отождествляешь. В этом случае суть твоего образа сливается с твоей собственной природой, и твоя боевая форма начинает работать с максимальной отдачей.

  Олирд понял его мысль. Он читал о разных племенах дикарей, использующих животные тотемы для отождествления себя с бесстрашным зверем, знал и о том, что такой методикой психологической самоподготовки пользовались японские ниндзя, ну и, конечно, 'медвежьи' и 'волчьи' оборотни среди викингов. Только здесь это работало в натуральном виде, а не только как психологический эффект.

  Олирд кивнул Альфингу в знак того, что эта информация принята и понята.