Золотой Лис. 1-2 часть(СИ)

Первая стычка хоть и завершилась безрезультатно, однако взгляды отскочивших поединщиков оказались совсем, совсем разными. Ярл откровенно прибавил в лёгкости и отточенности движений — уж совету Ридда возобновить занятия и вспомнить былое мастерство отнёсся серьёзно — но вот во взоре его пристальный наблюдатель заметил бы озадаченность.

К слову признать, эльфийская школа не зря слыла верхом изящества и совершенства. Да вот только, не просто так на первом месте стоит именно изящество. Красивое и увлекательное искусство, почти танец, и не просто так почти все его смертоносные па носили всякие по-эльфийски романтичные названия вроде "пчела, вылетающая поутру из объятий цветка". И как во всяком искусстве, тут многовато оказывалось излишностей, показухи ради эффекта.

А вот люди хоть и не скатывались в своих предпочтениях к голой силе и скорости, оказались куда более прагматичны. Рациональны, как сказали бы в иные времена и в других местах. Сознательно отказавшись от излишней утончённости, сделали упор на эффективность. И даже создали два направления — одно для грязной солдатской работы в строю, когда стоят другие цели и для того есть другие средства — и другое для честного поединка tete-a-tete. То бишь, один на один.

И сейчас Ридд полностью отказался от грубовато-прямолинейного воинского стиля, столь присущего Питту и заслуженно снискавшего славу на полях сражений. Он хорош, даже единственно хорош, когда рядом с тобой крепкие рубаки, а вражины напирают спереди. Со всеми из того вытекающими последствиями. Зато сейчас требовалось то ювелирное искусство, которому поаплодировал бы и многомудрый искусник Соломон. Уж тот дядечка как никто знал разницу меж безликим массовым производством и ручной работой по заказу…

— Впечатляет, — признал эльфийский вельможа. — А вот поделитесь соображениями, юный нахал — кого же сегодняшним утром на самом деле спасала в опочивальне красивая леди?

— Вас — от меня, и в том нет ни малейших сомнений, — блистательно парировал Ридд. — В позицию!

"Флора" — только сейчас сообразил он, осторожно почёсывая зараставшую прямо под пальцами саднящую царапину на левом бедре. "Пожалуйста, исчезни — иначе поединок будет бесчестным с моей стороны. Или хотя бы приостановись на время, умоляю"

И вновь со звоном сошлись клинки, разбрызгивая в стороны искры нерастраченной ярости. Уж волнистая серая сталь отменной гоблинской работы и чуть светящийся клинок работы эльфийской это вам не просто железки. Да и хозяева их вовсю и напропалую пользовались своими умениями, не имеющими к просто оружию никакого отношения. Если эльф словно плёл вокруг своего противника незримую паутину смерти, уже готовую стянуться и задушить жертву — то Ридд по своей неизменной привычке менял стиль едва ли не после каждого приёма, не давая ни малейшей возможности что-то понять и принять соответствующие меры против. Ускользал лишь с тем, чтобы тут же цапнуть с неожиданной стороны… и снова гроза распалась надвое.

Истерзанный эльфийский ярл рухнул на одно колено. И сейчас кое-как держался лишь потому, что упёрся шпагой в известняк, да так и замер в неустойчивом равновесии. На побледневшее лицо его сбежали непроизвольные слёзы от почти нестерпимой боли. Впрочем Ридд, следует отдать ему должное, ничуть не разразился по последнему поводу язвительными сентенциями — уж он не понаслышке знал, что бывают моменты, когда тело не слушается своего хозяина.

— Вас учил фехтовать не иначе как сам Падший, — признал побледневший ярл Иллидар и опасно покачнулся, закусив губу. — Хотя я мог бы поклясться, что пару раз достал вас клинком.

Парень в ответ молча предъявил на себе как раз именно два вовсе не созданные природой отверстия в теле, в которые нетерпеливо истекала горячая и алая человеческая ярость.

— А не вспомнит ли некий ярл — как и отчего ему не удалось в том году сорвать королевское посольство в княжество Стоунард?

Эльф вздохнул. Мимолётно коснулся своих пусть и не опасных пока для жизни, но весьма болезненных ран. Посмотрел на своего мучителя, который прохаживался напротив, помахивая нетерпеливо клинком — и всё же с достойным подражания благородством давая противнику время прийти немного в себя.

— Тот хлыщ, дальний родственничек герцога, оказался блестящим фехтовальщиком и раскидал нанятых мною людей, — нехотя признал ярл и тяжело, с куда как не присущей его расе медлительностью поднялся на ноги.

— Ваше высокое положение имеет и свои недостатки, — фыркнул Ридд, внимательно и в то же время краем глаза не упуская из виду именно ноги ярла. Уж их положение многое выдаёт и далеко не всё позволяет. — Не достало у вас времени или же кропотливости выяснить о нём побольше или хотя бы взглянуть на его изображение.

— Mandos! — чертыхнулся ярл. — Школа мэтра Фуке, я просто обязан был догадаться о вас, мастер Ридд, раньше…

Похоже, в голове вельможи настолько гудело и посвистывало от потери крови, что он с трудом уже что-то видел кроме тусклого для него света факелов и мимолётно попавшей в поле зрения окровавленной ладони, дотоле зажимавшей рану. Ибо дрожащий кончик вновь поднявшейся шпаги смотрел не совсем точно на не замедлившегося изготовиться к бою противника.

Дриада, которая с материнской заботливостью уже готова была залатать тело парня, даже если эльфячий ярл вволю истыкает того своей железкой, дёрнулась и обречённо замерла.

Ты потеряешь Меану… и меня тоже.

"Это тот враг, победить которого можно лишь убив" — невесело признал Ридд. Миг-другой он пристально смотрел на бледный, шатающийся призрак ещё только что великого ярла. А потом демонстративно опустил клинок и развернулся всем корпусом, предъявив незащищённую грудь.

— Для знатного вельможи перворождённых фехтование есть приятная забава, гимнастика тела — возможно, ещё и требование эльфячьего этикета. А для меня она зачастую единственная возможность выжить. Именно поэтому вам никогда со мной не сравняться, ярл Иллидар. У нас разная мотивация, как говаривал мэтр Фуке. Но я сейчас не только и не столько о фехтовании…

Чуть склонив голову, вельможа прислушивался. Не только к словам, сколь к иным завуалированным здесь мыслям. А потом устало покачнулся.

— Вы бьётесь за жизни — а я за их смерти… где-то я ошибся в расчётах и оказался не на той стороне, — невесело признал эльф. А потом сделал блестящий и, как признал впоследствии сам Ридд, беспроигрышный ход — со сдавленным вздохом швырнул к его ногам свою старинную, напоследок печально блеснувшую витиеватым эфесом шпагу.

— Признаю себя побеждённым.

Ну, знаете ли! Умный, сволочь остроухая… — кому принадлежали эти мысли — ему или дриаде — Ридд толком разобрать не сумел. Некоторое время ещё препирался со вдруг ставшей неуступчивою Флорой, а затем наконец сдался. — Хорошо. Сейчас, пусть моему противнику окажут помощь… а утром все трое перворождённых, извольте покинуть мои владения. И после того лучше б нам подольше не свидеться.

Толком не отведавший крови врага клинок в руке шипел и плевался, однако оказался вынужден смириться. С волнующим шелестом он вернулся в своё уютное лёжбище, а дракончик эфеса вновь обрёл своё обманчиво-серебряное спокойствие. А затем, с непонятной для всех пристальностью некоторое время глядя в темноту за пределами круга света, Ридд медленно и печально покивал.

— Впрочем, принц Элендил, будет просьба передать сестре — она может взять себе на память, что ей захочется…

Чуть сгорбившись, смертельно раненый лис уползал во тьму. Его обычно гордо задранный хвост сейчас бессильно обвис, а в груди то не огонь пылал — плакало человеческое сердце. Ридд уже не помнил, как и когда многомудрый Патрик залил в него полпинты крепкой, выгнанной из вина граппы. Стёрлось из памяти, и как миновались подвалы, да и весь путь наверх.

Лишь зев огромного, нетопленного ещё камина в нижней зале мделенно и как-то чуть скособочившись надвинулся на почти приползшего к нему зверя. Впрочем, в нём почти тотчас покорно вспыхнуло пламя…