Чародеи Юга

Заметив, что людей в домике поприбавилось, жрец обернулся. Конан узнал в нем вчерашнего туранца. Тот тоже узнал киммерийца и улыбнулся ему, как старому знакомому. Счастливчик удостоился жеста, который можно было истолковать, как приглашение присоединиться к церемонии. Зингарец отрицательно покачал головой, и жрец вернулся к своему занятию. На этот раз он обратил своё внимание на правый глаз одного из трупов. Пара умелых движений ножом, и вскоре его пожрало пламя. Тем временем один из послушников достал из-за пояса кинжал с гардой в виде павлина, подцепил им один из обуглившихся кусков мяса, вынул его, и, не давая тому остыть, впился в него зубами.

Конан и Сигурд стояли, как завороженные, не в силах отвести взгляд от ужасающего зрелища. Счастливчик же в это время костяшками пальцев выбивал ритм на правой стене. Раздался режущий уши треск, и часть стены, казавшейся до того монолитной, повернулась вокруг своей оси, открывая проход. Зингарец окликнул пиратов и нырнул внутрь. Конан с Сигурдом не замедлили присоединиться к нему. Внутри была винтовая лестница, ведущая куда-то вниз. Слабое освещение давали факелы, располагающиеся на стенах.

На глубине около двенадцати локтей находилось помещение, заметно отличающееся от находящегося на верху храма. Конану оно напомнило одну из мастерских Дворца Искусств Мессантии. На площади, не уступающей основной зале «Морского Змея», находилось великое количество стендов для рисования, всевозможных скульптурных заготовок, шкафчиков для хранения инструментов. Кое-где на полу валялись папирусы. Людей внутри было не очень много, человек пятнадцать, но создавали они суету неимоверную. Кто-то из них, пробегая мимо, кивал Счастливчику, кто-то подозрительно смотрел на Конана с Сигурдом, но большинству до них не было никакого дела.

— А вот и наш храм! — с гордостью заявил Счастливчик.

— Да, хорошенькое укрытие вы себе выбрали, — с немалой долей иронии в голосе сказал Сигурд.

— Что поделаешь? — сказал Счастливчик. — За возможность спокойно поработать приходится платить. Вы бы стали искать здесь подобную мастерскую? Вот. И никто бы не стал. Саббатейцам мы платим, и они хранят молчание. Недавно даже предложили ауру всех приходящих проверять. Мыслей не читают, но настроение улавливают. Будь оно не совсем обычным для этого места, ваши шансы выбраться отсюда живыми заметно бы упали.

— А почему мы вчера здесь не укрылись? — поинтересовался Сигурд.

— Ты доверяешь людям, питающимся человечиной? — спросил Счастливчик. Ванир энергично замотал головой. — Вот и я не доверяю.

Конан тем временем восхищенно озирался вокруг, вспоминая свою воровскую молодость. Даже в Шадизаре изготовление поддельных произведений искусства, магических артефактов, драгоценностей и тому подобных вещей не было поставлено на столь широкую ногу. Особенно его поразили два увиденных здесь типа людей. Первые занимались тем, что посредством неприятно пахнущих растительного происхождения жидкостей придавали нужный возраст пергаментам и папирусам, им передаваемым. Вторые оценивали уже изготовленные подделки, указывая на найденные недостатки. После увиденного Конан зарекся покупать в Сартосе что-нибудь, кроме фруктов.

— Ну, а это моя маленькая сокровищница, — сказал Счастливчик, подводя друзей к одному из ящичков.

Он немного провозился с замком. Тот ввиду сложности конструкции даже ключу время от времени сдаваться не желал. Когда же зингарцу, наконец, удалось распахнуть дверцу, к его ногам вывалилась целая гора свитков.

— Никак не получается их нормально расположить внутри, — сказал он извиняясь.

Небольшой кораблик с перепачканными смолою бортами и оттого совершенно неподходящим ему названием «Блистающий» находился в порту Сартоса около месяца. В его трюме не было груза. На палубе не было приспособлений для рыбной ловли. Из этого можно было сделать вывод, что кораблик промысловым не был. Для прогулочного же корабля «Блистающий» был слишком неопрятен.

Портовые рабочие, проходящие мимо него, ни разу не замечали людей на его палубе. Однако плату за простой «Блистающего» вносили в срок и в должном размере, так что властям до корабля не было никакого дела.

Но иногда, чаще всего перед самым восходом, на корабль всё-таки приходили люди. Смуглые, небольшого роста, одетые в черное с серым. Их вид был слишком типичен для Сартоса, чтобы кто-нибудь ими заинтересовался. Появились они и в ночь после разгрома в таверне «Морской Змей», о котором судачил весь город. Первый прибыл на корабль почти сразу после того, как солнце скрылось за горизонтом, последний незадолго до рассвета.

Каюта, в которой собрались эти люли была под стать «Блистающему», маленькая и неказистая. Единственными здешними предметами обстановки были семь стульев и круглый стол, на котором чадила масляная лампа, наполняя воздух гарью. Шесть стульев были заняты людьми, настолько похожими друг на друга, что можно было принять их за единокровных близнецов. Последний присутствующий на встрече человек стоял. Казалось, что он был чуть-чуть повыше и постарше остальных. Он обвел взглядом каюту, внимательно всмотрелся в глаза сидящих за столом людей, словно пытался заглянуть в их души. Затем он достал из-за пояса кинжал, сделал надрез на ладони и поднес руку к столу, чтобы кровь стекала на его поверхность. Одновременно с этим он начал читать заклинание, на языке по своему звучанию напоминавшем один из полуночных. Один за одним сидящие добавляли к творимому заклинанию свою кровь, используя такие же кинжалы, как и у их товарища. Слов они не произносили.

Кровь под воздействием магии растеклась по всему столу и начала постепенно испаряться. Воздух в каюте стал приобретать алый оттенок. То здесь, то там вспыхивали искры. Когда их стало столько, что от их блеска начало рябить в глазах, человек по правую руку от стоящего начал плести своё заклинание. Рой искр устремился к нему, полностью скрыв его фигуру от глаз присутствующих. Голос его тонул внутри образовавшегося магического кокона, становясь всё тише и тише. Когда он смолк совсем, искры начали разлетаться в стороны, освобождая заклинателя. Облик его претерпел разительные перемены.

Пред взорами собравшихся предстал очень красивый человек со светлыми волосами, голубыми глазами и высокими скулами. Аристократичность пропитывала весь его образ. Одет он был во всё красное.

В это время человек, находившийся справа от него, начал творить свою магию. Вновь искры окружили заклинателя, а затем разлетелись прочь, также изменив его внешность. Одежды его стали желтыми. Волосы были цвета пшеницы, глаза зелеными. Был он очень могуч, высокого роста, с огромными плечами. Подобные изменения вскоре произошли и со всеми собравшимися.

Третий, облаченный в серебряные одежды, был невысок и кряжист, имел очень коротко остриженные черные волосы и серые глаза.

Четвертый был одет в зеленое. У него было приятное лицо с небольшими, очень аккуратными чертами лица. Длинные черные волосы были собраны в хвост.

На его соседе были синие одежды. Единственный из присутствующих он носил бороду. Этот факт уравновешивало полное отсутствие волос на голове.

Последний из сидящих был облачен в коричневое. Его облик характеризовался прежде всего огромным выпирающим вперед подбородком. Небольшие черные глаза были очень глубоко посажены. Волосы его были каштановыми под стать одежде.

Перемены коснулись и самого первого заклинателя, так и не прервавшего ни на миг своего речитатива. И его рубаха, и его штаны стали снежно белыми. Волосы были черными, с сединой на висках. Глаза у него были небесно-голубые, лоб отметили своим присутствием несколько неглубоких морщин.

Когда искры метнулись прочь от его фигуры, все семеро собравшихся запели новое заклинание. Изменилось произношение, скорость, ритм. В некоторых словах стал угадываться староаквилонский. Теперь каюту постепенно начало наполнять нежно-голубое свечение. Искры стали оседать на предметах обстановки, меняя свою структуру и растягиваясь по ним словно масло. Не касалась появившаяся пленка исключительно людей. Сначала она была золотистой, подобно искрам, потом поменяла свой цвет на голубой, затем на темно-алый. Человеческий глаз к тому времени мог различить лишь общие очертания предметов. Точная форма и цвет исчезли.