Ястреб на перчатке

Палачи в черно-красных одеждах силой усаживают обнаженного по пояс преступника на стул, закрепляют зажимы. Убийца бессильно дергается, беззвучно кричит. Во рту казнимого кляп, лишний шум ни к чему. На шею привязывают мешочек с талисманом. При тесном, непосредственном контакте эффект лучше. Предварительно я настраиваю амулет на прием, а не на отдачу. Удар кинжалом в грудь, личный приказ Хорхе, – и мучительно, и не слишком долго, справедливость превыше всего. Конвульсии. Все. Следующий.

Так, пока я не почувствую, что амулет заряжен. Обычно хватало двадцати-тридцати человек. Не слишком приятная процедура, но по-другому пока не умеем.

Мой амулет заряжается точно так же.

После завершения сей нелюбимой обязанности – домой, принять ванну и отдыхать. Ванна – обязательна. Тюрьма обладает удивительной способностью пропитывать собой, своим особым зловонным запахом одежду, волосы и даже кожу.

Лица двух приговоренных показались мне знакомы. Кажется, я их видел раньше. Может быть, даже при дворе. Хорхе говорил, что здесь лишь простые грабители и убийцы, однако нельзя исключать и того, что он подсунул в их число и политических узников. У короля особое чувство юмора, он всегда использует людей до конца. Не захотели быть соратниками при жизни, послужите своей смертью. Официально – умерли на плахе. На самом же деле – попали ко мне.

Прерывать ритуал я не стал. Политическим врагам Хорхе я немного сочувствовал, но помочь им не было ни желания, ни возможности. Казаться мне может все, что угодно, а договор есть договор.

На обед – мой аппетит уже давным-давно ничто не может испортить – толстый, всегда улыбающийся повар Хасан приготовил утку под соусом и несколько видов салатов. Пышные обеды с десятью переменами блюд – не люблю. Зачем, когда мне хватает двух.

Были времена, когда мне на стол подавали языки жаворонков в соусе из десятка изысканных вин, зажаренные на сушеном сборе из сотни редких трав. Но случалось, что и толстая крыса казалась деликатесом.

Пережив все, любовь к изыскам теряешь. Для меня главное – просто и вкусно. Хасан – отличный повар. Столичные гранды, бывавшие у меня в гостях, его не раз пытались сманить, предлагали большие деньги, но верность – отличительная черта алькасарцев.

Во время обеда слуга в цветах дома Клосто доставил письмо. Меня приглашали на званый ужин в честь дня Оберегающего Мигеля Клосто. Отказываться я не собирался.

Особняк графа – массивное каменное здание – был виден издалека. Он напоминал своими очертаниями небольшой замок, что было неудивительно, ведь был построен почти сотню лет назад, в смутное время гражданских войн и бесчисленных дворцовых переворотов, заговоров и тайных убийств.

Столы для гостей поставили в саду. Благо погода стояла теплая. Там, где я родился, за морем, к месяцу осенних дождей листва уже опадала, а люди одевались в теплые одежды. Здесь же царила золотая осень и можно было обходиться одним камзолом.

– Гийом, вам кто-нибудь говорил, что красно-голубой камзол на вас смотрится ужасно? – едва поприветствовав меня, громко поинтересовался Мигель.

– Не поверите, но я это знаю.

– Тогда зачем вы его носите?

– Мне просто нравятся эти цвета, – объяснил я.

– Да, как говорит в таких случаях лейб-медик Строцци, «здесь медицина бессильна», – картинно сокрушился Мигель и сменил тему: – Ваш подарок, – эта сабля – лучшее оружие, что я когда-либо держал в руках. Сознавайтесь, хотите меня подкупить?

Младшему сыну графа Клосто двадцать пять лет, он служил в министерстве иностранных дел, был человеком широких взглядов, практичным и немного циничным. И, вдобавок ко всему, чувство такта у него отсутствовало напрочь. Поэтому-то я его и спас. Этот человек, умирая, пытался острить над священником, пришедшим отпустить ему грехи. Я выгнал священника и поставил Мигеля на ноги.

– Нет, Мигель, – не принял я предложенной игры, – просто подарок. Подкупать вас нет смысла.

– Жаль. А я уж мечтал, что еще попрошу что-нибудь за поддержку, – огорчился Мигель, хотя его лицо говорило об обратном. – Я на вашей стороне, Гийом. Во-первых, потому, что долги нужно отдавать, а слово держать. Во-вторых, вы – лучшая кандидатура для Изабеллы, лучше, чем этот поэт де Кордова. В вас я уверен, а в нем… Слишком часто он меняет объект своей страсти. «Прекрасную даму», музу поэта, – так они это называют. За последние полгода в этой роли побывали: сеньора Миранда – дочь министра иностранных дел; леди Эрсилья – был большой скандал; герцогиня Тавора – нет, этой он только посвящал сонеты. И вот теперь Изабелла. Через месяц она ему наскучит – что тогда? Лучше уж вы, Гийом. Знаю, что вы дадите Изабелле все, чего она достойна, убережете от глупостей. А то, что вы ее не любите, – это к лучшему. Союз, основанный на здоровом расчете, сильнее сердечного. И еще весьма важно то, что, в отличие от Луиса, изменять вы ей не будете, – закончил Мигель.

– В последнем уверены? – Слова его вызвали у меня улыбку.

– Уверен, я вас неплохо изучил. Публичные романы на стороне, измены – все они, в конце концов, заканчиваются скандалами. А вы этого не любите.

– Ваш отец меня все так же сильно ненавидит? – спросил я, увидев старого графа.

За разговором время летит быстро, мы были уже в центре сада, где собирались гости.

– Да. Он втайне мечтает отдать Изабеллу за какого-нибудь герцога, но слово нарушить не смеет, – подтвердил Мигель.

– Прекрасно! – ответил я.

Рядом с графом, приветствуя подходивших гостей, стояла Изабелла.

Граф был не рад меня видеть. Уверен, он втайне надеялся, что я не приду.

– Рад вас видеть, граф! – Я поклонился, согласно придворному этикету, как младший старшему, как жених отцу невесты. В тот момент я был сама галантность и вежливость.

– Не могу сказать того же, Гийом, – проскрежетал сквозь зубы граф.

В его глазах ясно читалось, как он был бы рад, если бы я внезапно скончался. Умер, погиб, исчез навсегда.

– Я вас тоже люблю, граф, но сейчас не время ссориться, – пресек я дальнейший обмен любезностями. – Приветствую вас, Изабелла. Вы сегодня просто ослепительны! – обратился к его дочери. В ее прекрасных голубых глазах злости и раздражения было не меньше.

– Благодарю, – сухо кивнула она в ответ.

– Граф, у меня к вам один вопрос. Помните ли вы наш договор? Если да, то согласны ли его исполнить?

Лицо графа налилось кровью, он побагровел – казалось, его сейчас хватит удар.

– Ты, ты… ничтожество… грязный колдун… – от волнения Клосто было трудно говорить. – Ты что, специально пришел сегодня, в день Оберегающего моего сына, чтобы сказать мне это?!

– Да, специально и именно сегодня. Так каков ответ?

– Да. Теперь доволен?! Убирайся с глаз моих! – прорычал старый граф.

– Повинуюсь, – склонил я голову. – Просто хотелось убедиться, а то кто-то, кажется, забыл о договоре.

Изабеллы рядом уже не было. Она в спешке ушла, едва я завел этот разговор.

Гостей было множество. К графу съехалось, наверное, полстолицы. Причем именно та половина, которую я не знал. Но вот промелькнуло знакомое лицо.

Граф Агриппа д'Обинье – самый молодой военачальник Хорхе Третьего. Статный, красивый, излучающий силу и уверенность. Его отец – выходец из Далмации, это объясняет странное для Камоэнса имя. Я знаю его уже больше двух лет, воевали вместе. Гоняли пиратов на побережье и били гордых алькасарцев, когда султан Ибрагим Великолепный решил в очередной раз проверить крепость границ Камоэнса.

У нас с Агриппой д'Обинье сразу же нашлись общие темы для разговора. Имя Бласа Феррейры было обоим прекрасно известно.

– Вы видели бои Феррейры на королевском турнире? – спросил я.

– Да, Гийом, Блас был как всегда на высоте. Просто невозможно уследить за его клинком. Это были не поединки, а просто уроки фехтовального искусства! Какие кварты, синистры из немыслимых позиций. Как красиво он победил де Кордову! Кружась в пируэте, финтом с дексетера в левую подмышку! – Агриппа был ярым поклонником фехтования. – К тому же он прекрасный учитель.