Гнев генерала Панка

Он высмотрел у седла топор, сдёрнул с крюка. Тяжёлый рыцарский колун на прямой рукояти, против бездоспешного неудобен, зато отлично подойдёт против латного — прорубит любой доспех, сомнёт, сокрушит, раздавит. Чумп по молодости, как все, забавлялся оружием, но топоры особо не жаловал. Впрочем, не жаловал и боевые забавы вообще, особенно с тех пор, как научился отпирать чужие замки. Однако не от всего, что ждёт впереди, удастся оборониться отмычками. Лучше быть готовым — и Чумп принялся примериваться к оружию, увешивать в руках, прицеливаться. Генерал, обойдённый вниманием, с пятой попытки попал ногой в стремя, подтянулся и, наконец, с величайшим трудом утвердил свою монументальную фигуру в положении верхом.

— Ишь ты, — подивился он. — Ловок же я, чтоб мой дед не вылезал из гзурского плена!

Доселе генерал если и садился в седло, то либо с плетня, либо при помощи ординарцев и всякой штабной шушеры. Всё-таки был он гоблин горный, прыгать и скакать умел не хуже горного архара, но вспрыгивать в седло обоснованно опасался — эдак ведь ещё хребет бедной лошадке переломишь.

— Солнце-то садится, — напомнил Чумп нетерпеливо. — А сколько чесать до постоялого двора, один Всевидящий Кано ведает.

— Понял, понял, не скучаешь ты по Стремгодовым зверушкам. Давай, поехали. Только по ходу дела разъясни ты мне, друг с отмычками, что же всё-таки с гоблинами сталось.

Кони тронулись, Чумп погнал было своего в галоп, но генерал отстал и протестующе захрипел ему вслед: снова всё заныло, опять забурлило в желудке — когда-то ел в последний раз? Сошлись на нетряской рыси, генерал догнал, кривясь от многостороннего внутреннего безобразия, спросил мстительно:

— А откель ты-то, сопливый эдакий, знаешь чего-то там, что во время оно творилось? Сам, поди, окромя меня, и гоблина хундертауэрского не видывал?

— Не видывал. — Чумп вздохнул. — Так оно и есть. Только я, видишь ли, с детства историю изучал. Есть такое слово эльфийское — хобби… Кто вон карты рисует, заместо того чтобы по старинке переть куда глаза глядят. Иной на досуге фигурки вырезывает, кто тетивы плетёт, ты вон со всем пылом постигаешь тайны строевого бестолковства, а я вот историей с малых лет увлекся. Дело не больно приятное, зато полезное. Всегда знаешь, когда какой король или там волшебник был богатый, а богатые — они завсегда тайники после себя оставляют. Вот я и ищу, когда не удираю от наследников…

— А что, препоны чинят?

— Удивишься, коли узнаешь, какие… Что я, виноватый, что знаменитый герцог Элвин Дорменбургский схрон устроил прямо в стене родового замка? Лень было дураку задницу вынести за пределы ленных владений… А я как пошёл стены выстукивать, так набежали эти, как их… потомки, и ну права качать, да в таких выражениях — повторить совестно… Частная, видите ли, собственность… Ну и так всегда — найдётся кому помешать работать.

— И много ли нашёл?

— Нашёл изрядно, да много ли унесёшь? Они ж, подлецы древние, по дикости своей монеты да камушки оставляют редко. То рубин нашел — мне по пояс, я такой не то что сдвинуть — представить-то себе не мог. Кому, думаю, продашь? Пусть уж лежит… У другого золотая колонна в два обхвата, да не простая, а под чарами — начнёшь пилить, а оно за пилой обратно склеивается. У колдунов — смех и грех, книги какие-то, бутыли, свитки, у одного так видел стеклянную посудину, а в ней сидит НЕЧТО, живое и вроде злобствует, хотя тайник запечатан тому лет тыщу… К одному вон пролез, все бока ободрал и лучшую отмычку обломал, а всего и нашёл, что две дюжины доспехов да мечей, причём на верзил покрупнее тебя, белое, как я не знаю…

Панк рассеянно кивал, вдруг подавился воздухом, глаза полезли на лоб.

— Ка…какие доспехи?! Рыцарские, тяжёлые, шлемы без забрал? Мечи двуручные в твой вот рост?!

— Ну да… Ты, что ли, заначил? — Чумп на всякий случай отъехал на пару шагов в сторону. — Я думал, какой древний…

— Да я тя! Древний! Оно и есть древний, это ж снаряжение Белых Теней, голова садовая!

— О-о, тех самых? — Тон у Чумпа был оскорбительно равнодушный.

— А ты чего ж… Где?.. Да мне… Да мы… Поехали!

— Хоть сейчас. Это в Тум-Фуине, в руинах храма, а не то капища, чего у них там было, ты часом не в курсе? Ну, по пути нам либо через Мкаламу, а я туда в ближайшие пять лет носа не суну, либо через Брулайзию, тоже невелико счастье, а то прямо через море, но тогда на пути получается Тол-Белег…

Генерал погрозил кулаком.

— Чего это ты совсем на эльфийский перешел?

— Я вроде на нашем, анарал, а что до Тол-Белега, так он кроме как по-эльфийски никак не называется.

— Ну и говори: мол, остров этот самый, без названия… А то взяли моду, молодёжь! Ты сам-то эльфа видел хоть раз?

— Не довелось. А ежели ты даже их языка не приемлешь, то к чему тебе доспехи их, если не ошибаюсь, работы?

Генерал скрипнул зубами. Этого и впрямь не учёл! В памяти сохранились лишь излюбленные фрагменты кощун [1] о Белых Тенях, несокрушимых воинах-призраках, а пели об их подвигах немало. Хоть дракона сразить, хоть армию разметать — всё было им под силу. А что таковыми их сделала из обычных бестолковщин-троллей эльфийская магия и она же под завязку заполняет их латы, мечи и скакунов — забыл. Эльфийское оружие гоблинам заказано. Хорошо, если просто останется мёртвой железякой и переломится на втором ударе, а может и полыхнуть так, что без рук останешься.

— Ну, всегда троллей отловить можно…

— Ага, так и представляю болотного тролля в образе латника… меч через час потеряет за ненадобностью, а уж для каких целей шлем приспособит…

— Ладно, ладно, убедил… Только не вещай более про клады, пока пора не приспела. А то вдруг ты и булаву Гого видал?

Лицо Чумпа озадачилось, потом вдруг прояснилось.

— А-а, так вот что это была за дубина! Я-то думал, какой огр-олух потерял, а оно вон как обернулось. Ну спасибо, анарал. Я — полный дурень.

— Чего вдруг?

— Да я её кобольдам махнул на шмат мяса. Не знаю уж чьё, но вкусное, а булаву ту я всё едино еле поднял. Зато теперича мы с кобольдовым старшим волхвом в большой дружбе, он заходить предлагал и все такое… Как я лопухнулся, а? Мог бы поторговаться, кабы знал, что на руках… кроме мяса, там, ножик какой или отмычку, как мыслишь?

Панк в ярости осадил лошадь.

— Да где ж ты ее взял???!!! Она ж, всем ведомо, в секретном капище, кое и разглядеть-то немыслимо!

— Ну, значит, мыслимо. Хотя мне не довелось. Я ту булаву нашёл прямо посреди горной тропы. В телеге лежала. А при телеге было с дюжину альвов, сурьёзных и сумрачных, в латах и вообще благородного вида, и ещё маг один, в чёрном весь и такой тощий, что я было хотел ему на пропитание подать, да мелочи не приключилось. Зачем ему, интересно, булава Гого? Он бы её точно не свернул, сто пудов.

— В булаве?

— Это присказка. Чего встал? Сейчас уже твари полезут.

Генерал пнул коня пятками в бока. Уже и впрямь здорово потемнело, и под стать окружению омрачились и Панковы мысли. Дюжина благородных рыцарей-альвов в куче, да чтоб не передрались? Альвы — они народ боевитый и озорной, недаром прародители их, те самые эльфы, в свое время две войны развязали, чтоб прищучить особо непочтительные кланы этих своих последышей. И коли их много, да ещё в горах — авось не на прогулке… Да и тощий в чёрном… На загривке у Панка шерсть встала дыбом, хоть её там и не было отродясь. Уж больно Чумпов маг напомнил эльфа — и кто ещё удержал бы в узде ораву крушил, кои и гоблинам-то мало уступают? Правда, от истинного мага-эльфа, надо отдать им должное, не больно-то сбежишь, да ещё волоча на спине легендарную булаву старшего сына Занги, весом едва ли меньше полутора пудов… Гого, всяк знает, растили Амбал да Берсерк, двое богов не самых мудрых, но уж силищей никак не обделённых. Генерал покосился на Чумпа. А ведь, пожалуй, этот и сбежал бы. Может, груза он, генерал, сволок бы и больше раз в пять, недаром тренировался много лет, бегая с камнем, с бревном, а на пике — в полном боевом облачении, с мешком песка на плечах, с двумя мечами, топором и щитом, да ещё и зажав коленями двухпудовый мельничный жернов; но вот по скорости Чумп дал бы, поди, фору не только Панку, но и его лошади.