Кровь драконов

Китти Пинг была удостоена всевозможных почестей за работу по выведению гибрида, который удачно предотвратил наихудшие из возможных экологических бедствий, коими изобиловали войны против Нахи. Однако для нее самой эти почести не были достаточным аргументом.

Когда мы, наконец, будем вправе остановиться? — перешла в наступление Китти Пинг, поскольку Цветок Ветра не пожелала ответить на ее первый вопрос.

Никогда. — Цветок Ветра услышала как бы со стороны, что несколько раз тупо повторила это слово.

А почему?

Потому что «сегодня» рождает «завтра», — сказала Цветок Ветра, ответив матери одним из ее излюбленных изречений.

И без того узкие глаза Китти Пинг еще сильнее прищурились.

— И что же это означает, детка?

Это означает, мама, что нашу сегодняшнюю работу придется переделывать из-за того, что случится завтра.

И только те, кто готов к наступлению завтра, найдут отдых в своих трудах, — закончила за нее Китти Пинг и вздохнула — в этом вздохе, как всегда, было сконцентрировано ничем не измеримое отчаяние, порожденное разочарованием в наследнице. — Многозвон — просто ничто по сравнению с пиявкочервем.

Цветку Ветра приходилось внимательно следить за тем, чтобы лицо не выдало ее истинных мыслей, которые сводились к простенькой формуле: ну вот, снова начинается! Вслух же она сказала:

— Я считаю, мама, что многозвон олицетворяет собою тот симбиоз, который был создан тобой и явился решением проблемы.

Китти Пинг позволила своему гневному взгляду смягчиться; правда, совсем чуть-чуть.

— Ты допускаешь серьезную ошибку. Именно пиявкочервь, этот уродливый пожиратель избыточной радиации, — вот что было главным решением проблемы. Многозвон — всего лишь удачный симбионт, соединивший в себе качества защитника всей системы разносчиков пыльцы, существовавшей на планете, а также хищного охотника на пиявкочервей, что позволило нам быстро локализовать избыточную радиоактивность в контролируемом нами секторе биосферы.

Цветок Ветра покорно кивнула. Что бы ни говорила мать, но дочь отлично помнила восторженные отклики, провозгласившие многозвона с Цети-3 главным чудом вселенной. Эти птички позволили изящнейшим образом разрешить ужасную проблему с радиацией, которую воины враждебной расы Нахи обрушили на Цети-3, стремясь уничтожить человеческое население планеты. Они могли бы преуспеть в своих попытках, если бы не адмирал Бенден.

Цветок Ветра прекрасно помнила изумительные многоголосые хоры, звеневшие в ночном воздухе и вызывавшие улыбки на лицах всех, кому посчастливилось уцелеть в ходе ужасной войны, помнила броскую красоту пестрых птичек — красотой они были обязаны исходному генотипу, восходившему к земным птичкам колибри, — помнила, как они, словно сверкающие всеми цветами радуги пчелы, носились от растения к растению. Лишь иногда птичка на секунду-другую зависала в воздухе, чтобы клюнуть сбившегося с дороги пиявкочервя, который мог занести радиоактивные вещества на уже очищенную территорию. Сновидение перешло к другому сюжету.

— Зачем вы сделали стражей порога?

«Ну что ты, мама, — подумала Цветок Ветра. — Ты же отлично знаешь сама. Стражи порога являлись частью изначального плана».

— Зачем вы сделали стражей порога, Цветок Ветра? — Голос не мог принадлежать Китти Пинг: он звучал намного ниже.

Цветок Ветра открыла глаза. Рядом с нею сидел Пурман, сын Тэда Таббермана.

Она медленно приняла сидячее положение. Она находилась у себя в комнате. Пурман сидел на стуле рядом с кроватью и пристально смотрел ей в лицо.

— Ваш сын… Как он? — спросила женщина.

Глаза Пурмана словно сделались светлее.

— Он выздоравливает. Вашему Латрелу пришлось усыплять его соком кошачьей травы, чтобы он не разговаривал и не бередил швы на щеке. А раны на груди и руке прекрасно заживают.

Цветок Ветра приподняла бровь.

Вы оставались без сознания почти два дня, — ответил Пурман на ее безмолвный вопрос. — Вы действительно чересчур стары для донорства.

А как моя дочь?

Лицо Пурмана потеплело.

— Она не отходила от вас, пока сама не заснула, сидя на этом самом стуле. Я попросил Карелли отвести Эморру в ее комнату. — Выражение его лица снова изменилось. — Мне кажется, вы слишком резко обходитесь с ней. А что, Китти Пинг вела себя так же?

Цветок Ветра долго всматривалась в его лицо и лишь потом медленно кивнула.

Эриданцы удостоили нас большой чести.

Это проклятие, — прорычал в ответ Пурман. — Вся эта планета — проклятие.

Как получилось, что страж порога ранил вашего сына? — спросила Цветок Ветра, словно и не заметила его вспышку.

Пурман впился взглядом в собеседницу, несколько секунд молча сидел с поджатыми губами и лишь потом ответил:

— Тьеран очень любил ее. Много играл, вообще проводил с ней все свободное время. — Пурман тяжело вздохнул. — Она спала, а Тьеран полез к ней и попытался почесать ей голову — он видел, что М'халл часто ласкает так своего дракона.

Цветок Ветра выпрямила спину и попыталась встать с кровати, но Пурман остановил ее. Вопросительно взглянув в лицо миниатюрной женщины, он заметил, что так и не исчезнувшая за двое суток усталость не убавила яркости огня, который часто вспыхивал в ее глазах. Вот и сейчас они сурово сверкнули.

— Стража нужно уничтожить, — сказала старуха. — Немедленно.

Пурман так и подскочил. Однако возмущаться не стал, наоборот, задумчиво нахмурил брови.

— Инстинктивная реакция? — протянул он. — Но почему?

Дверь открылась, и в комнату вошли М'халл и Эморра.

— Инстинктивная реакция, — согласилась Цветок Ветра. — Я думала, что полностью истребила ее в породе. — Она повернулась к М'халлу. — Этого стража порога следует уничтожить, прежде чем случится непоправимое.

М'халл тряхнул головой.

— Бенденск уже сама ушла в Промежуток, Цветок Ветра.

Цветок Ветра вздохнула.

— Животное было очень старым. — Она вновь перевела взгляд на Пурмана. — Возможно, будь оно помоложе, то смогло бы совладать с собой. А как дела у ее воспитателя? — спросила она у М'халла.

Всадник пересек комнату и сел рядом с кроватью. Его лицо было хмурым.

— Это, судя по всему, едва ли не важнейший узел проблемы, — сказал он. — Джарана — теперь он Дж'ран — выбрали во время Поиска. За неделю до того, как случилась беда, он прошел Запечатление.

— Страж порога был очень угнетен и искал себе нового воспитателя, — сказала Цветок Ветра себе под нос и посмотрела на Пурмана. — Вероятно, им должен был стать ваш сын. Как дела у мальчика?

У него все в порядке, — ответила Эморра. — Джанир дает ему сок кошачьей травы, чтобы он не просыпался.

Скоро нам придется его разбудить, — сказала Цветок Ветра, неизвестно почему скорчив гримасу. — А потом мы должны позаботиться о том, чтобы его нижняя челюсть как можно дольше находилась в покое.

Это будет нелегко, — сказал Пурман, улыбнувшись впервые за долгое время. — Он такой болтун.

В таком случае, когда он проснется, рядом с ним должен быть человек, который сможет его переговорить, — ответила Цветок Ветра и посмотрела на дочь. — Эморра, проследи.

Моя леди! — забеспокоился М'халл. — Эморра — здешний управитель. Нельзя же ей приказывать вот…

Она моя дочь, — ответила Цветок Ветра, как будто это решало все.

Эморра проглотила просившийся на язык резкий ответ, коротко кивнула матери и вышла из комнаты.

— Мать или не мать… — М'халл пришел в такое негодование, что даже покраснел.

Зато Пурман даже не пошевелился.

— Зачем вы ее отослали?

Цветок Ветра уставилась на М'халла и смотрела на него до тех пор, пока предводитель Вейра не стиснул зубы, сердито вздохнув.

— Скажите, М'халл, ваша мать о многом вам рассказала?

М'халл бросил встревоженный взгляд на Пурмана, но Цветок Ветра жестом велела ему продолжать. Предводитель Бенден-Вейра заставил себя расслабиться, на Пурмана он подчеркнуто не смотрел.

Моя мать, — сказал М'халл, сделав чуть заметное ударение на первом слове, — рассказывала мне обо всем, что знала.