Мастерская иллюзий (дилогия) (СИ)

Я ласково провел рукой по ноздрям Рийиса, он в ответ на ласку обвил мое запястье раздвоенным языком. Запыхавшийся мальчишка, бежавший за мной от самого входа, быстро оседлал мою скотинку.

— Вас сегодня ожидать? — спросил он дрожавшим от волнения, а может просто от сбившегося дыхания, голосом.

— Нет, — могли бы уже привыкнуть. Если я отправляюсь на моем дракоше, это как минимум надолго. А теперь вообще на полгода. Невесело, но я не собираюсь возвращаться во дворец до самого отъезда. И не хочу видеть отца.

Я вскочил в седло, и мой летун взвился ввысь, сразу набрав максимально возможную высоту.

— Ничего, Рийис, здесь тебя ограничивают своды пещер, но вскоре все небо будет нашим.

Рийис понял, что скоро последуют перемены, и выразил свое восхищение протяжным тонким воплем. Я поморщился, уж что‑что, а голосок у моей скотинки еще тот. Заметив внизу покатую крышу" Жилы", я натянул поводья и направил дракона на посадку… правда излишне быстро. Чтобы не разбиться в лепешку через пару секунд, мне пришлось выравнивать полет дракона и я слегка отвлекся.

А внизу вдруг возникло мельтешение, и до меня долетали панические вскрики. Удивленно присмотревшись, я понял, что дракоша решил пошалить и уже вовсю обстреливает короткими залпами огня прохожих. А ведь я ему ничего не приказывал. Привычка, наверное. Но артобстрел сослужил мне хорошую службу: перед входом в таверну образовалось свободное пространство, куда я и приземлил свое личное чудовище.

Дроу, совсем еще сопляк, бочком подошел ко мне и принял из рук поводья. Не думаю, что ему удастся сдвинуть с места Рийиса до моего прихода, но чем бы дитя ни тешилось… лишь бы денег не клянчило.

Я вошел в" Жилу" и сразу увидел своих друзей. Не то, чтобы они были такими приметными, просто они резко выделялись из гуляще — пьющей компании особо мрачными физиономиями. Подойдя к столику, я сел на стул, тут же подставленный под мое сидельное место расторопным трактирщиком. Я одобрительно хмыкнул, а мужик стер с лица пот и облегченно вздохнул.

— Как обычно, — я бросил трактирщику монету и повернулся к друзьям. — Ну что ж, други мои, предстоит нам дорога дальняя и тернистая…

Не выдержал и расхохотался, глядя на их обалдевшие рожи.

— Да — да, собирайтесь! Мой загадочный Грозный отец отправил к эльфам не только меня, но и вас всех!

— Нас? — потрясению Митргафа не было предела, глазки его забегали. — А нас‑то за что?

— За компанию! Может, наконец сегодня мой потолок разглядел, когда спрашивал небо, за что ему такое наказание в виде меня, любимого… Что, дружище, не будет теперь у тебя темных ночей под окнами красотки Динзи. Наконец её родители смогут выспаться по ночам, не выслушивая очередную оперу из твоих покашливаний и вздохов. Думаю, за полгода они совсем отвыкнут от твоего ночного общества, бедолаги.

— Полгода!? — отчаянно замахал руками Митргаф, не в силах сказать больше ничего.

Друзья оправились от шока быстрее и уже гаденько подхихикивали над приятелем.

— Что, она действительно тебя так зацепила?

Он обреченно кивнул.

— Ну, тогда у тебя будет еще шанс ей надоесть до коликов, так как она тоже едет с нами.

Парни замерли в недоумении. Общий вопрос озвучил Аквидор:

— Девчонка? С нами?

— Да еще и не одна! — мрачно ответствовал я. — Мы еще и Лейлу будем заботливо провожать до родного дома, чтобы её, не дай Тьма, кто не обидел.

— Ну что вы все закисли? Это же здорово, что мы все отправляемся в путь. Насолим эльфам так, что они слезно будут умолять Повелителя забрать нас обратно уже через неделю, — Волдрей буквально светился жаждой приключений.

Я усмехнулся:

— Скажи прямо, ты рад, что убираешься из города перед приездом твоего папаши. Друзья рассмеялись, а Волдрей покраснел. О, это отдельная история: дело в том, что его отец на четвертой сотне лет влюбился. Да не в кого‑нибудь, а в добрую светлую эльфийку. Она жила не так далеко от нашего государства, в лесу. Но не Пресветлом, а совершенно обычном. Никто не знает, почему она не со своим народом, но точно, что живет отдельно очень давно. Так вот, отец Волдрея теперь радуется жизни с эльфийкой, но приезжает на месяц раз в полгода повидаться с сыновьями. Дети дружно и с энтузиазмом его встречают, а потом стараются слинять из города, пока папаша не отчалит обратно. Жена дроу ушла от него в диком гневе сразу же, хорошо, хоть не отравила всю веселую семейку на прощание а вот десять его детей пожелали остаться в доме отца. Где‑то год, это было любимой городской сплетней, потом наскучило. Мне не было жаль этого дроу, скорее я восхищался его решимости наплевать на общественное мнение и поступить по — своему. Совсем как я.

— Хотелось бы конечно его снова увидеть, — протянул Волдрей. — Но он совсем чужой стал. Не о чем поговорить. То, что его сейчас волнует, нас не интересует абсолютно…

Взгляд друга подозрительно заблестел, поэтому я поспешил оборвать вечер откровений:

— Ну ладно, все уведомлены и завтра мы в полдень двинем из этого городка. А теперь, скажите‑ка мне, где тут прячется Ноил? Я так помню, что он мне задолжал кое‑что… — я хитро прищурился на соседний стол, где сидела большая компания гномов.

Те заерзали на стульях, пряча глаза.

Для пущего страху я магией добавил глазам красного свечения, как будто нахожусь в состоянии крайней ярости. Прием подействовал: гном, сидевший напротив неумело изобразил обморок, встретившись со мной взглядом. Упавшая на пол тушка освободила обзор. Что‑то странно шебуршалось под столом.

— Ноил! Я тебя чую, лживая тварь! Или тухлый запах твоих обучей… Вылазь, разговор есть.

Маленький кряжистый гном с пыхтеньем вылез из‑под стола, попутно наступая себе на длинную рыжую бороду, уже и так грязную донельзя. Ну так нечего грязь под столом протирать этим дорогим сердцу каждого гнома, украшением их квадратных физиономий. Остальные карлики вздохнули с облегчением. Лежащий гном, не переставая изображать половую тряпку, скоренько отполз на освободившееся место.

— Гром, милостивый сэр! Прошу простить старого больного Ноила. У бедного гнома радикулит. Сэр не должен злиться на своего друга, — заскулил старый гном.

— Друга, говоришь? — я придал физиономии чуточку сварливого негодования, подсмотренного как‑то у жены старшего брата, когда она оттаскивала его от палатки с травами. Брат увлекался целительством, всегда любил возиться с цветочками — травками. Но где же это видано: старший принц и травник! — И что ж ты тогда друга‑то обманываешь? Или это в порядке вещей у гномов?!

В конце фразы я возвысил голос и прибавил с помощью волшебства раскаты эха. В трактире стало очень тихо. Ноил встал как вкопанный, почему‑то вцепившись в бороду двумя руками, словно боясь, что я её отрежу под корень. А неплохая мысль.

— Подойди!

Гном отступил на шаг. Я усмехнулся, глядя в глаза — плошки. За свою жизнь он бы так не переживал, а вот борода — это святое. Но забава уже надоела. К тому же вокруг нас быстро столпилась толпа зевак, а я этого терпеть не мог.

— Расслабься, мелочь! Не нужна мне твоя борода. Где меч? — скучающим тоном уточнил я у Ноила, сложив руки за спиной для пущей наглядности.

Постояльцы поняли, что сегодня не увидят принца в роли цирюльника и с разочарованием расходились по местам. Гном, все еще не веря мне, скомкал свою бороду и засунул за шейный платок. Выглядело это так комично, что дроу расхохотались.

— Не глупи, Ноил, я жду ответа, — как же трудно сохранять суровость в присутствии этих шутов! Только теперь я понял, почему на лице Повелителя на аудиенции такая странная застывшая мина. Видимо, он тоже прилагает все немыслимые силы, дабы просто не рассмеяться.

Гном мялся на месте, не рискуя смотреть мне в глаза. Я вздохнул, придется повозиться еще.

— Ноил, — как можно спокойней и мягче произнес я, — месяц назад ты клялся всем, что у тебя есть, что сможешь достать" меч, выкованный в далекой северной стране из уникального сплава, который разрубает шкуру дракона, будто это хлебная корка". Взял деньги и исчез. Так скажи мне: ты достал этот меч?