Перстень Царя Соломона

Даже вещи, распиханные по карманам, и те оставались целы, то есть мой минимум не превратился в ничто. Их я проверил в первую очередь – и перочинный нож, и коробок спичек – одноразовую зажигалку Валерка забраковал,- а также не поленился слазить в потайное место, ощупав перстень, медальон и небольшой запас настоящих серебряных монет.

Сейчас ведь с этим проблем, как вы понимаете, нет, и юбилейных в нашем Сбербанке пруд пруди. Пришлось, конечно, немного их изуродовать – лица, даты и прочие привязки нам ни к чему,- после чего получились абсолютно нейтральные и весьма увесистые монеты. Содрать намалеванные на них монастыри и прочие памятники архитектуры оказалось проще простого, поскольку все они были изготовлены качеством «прудо», то есть имели идеально ровное зеркальное поле и матированное изображение, из-за чего нам их выдали запакованными в специальные пластиковые капсулы – чтоб не повредить. Хватило несколько раз провести по ним наждачкой, чтобы довести «до ума».

Занимался их выбором Валерка и сделал все с умом, подобрав монеты, которые весили как раз одну унцию, чтобы они равнялись по весу средневековому талеру. Почти равнялись, поскольку мои первоначально весили на два-три грамма больше, а наждачка содрала с них не больше нескольких десятых грамма – да здравствует качество «прудо».

Я еще удивился – почему талеру, а не рублю, но Валерка пояснил, что в шестнадцатом веке он существовал только как счетная единица, а монеты как таковой не было. Да что рубль, когда не было даже алтына, то есть трех копеек. Самой дорогой по номиналу была новгородка, где изображался всадник с копьем, то есть современная копейка. Их в условном рубле насчитывалось сотня. Московка, или сабляница, где ратник сжимал в руках саблю, весила вдвое меньше. Соответственно, в рубль их входило двести штук. Кроме того, была еще полушка, или полденьги. Вот и все разнообразие монет Российского государства.

Я-то поначалу думал, мне этого серебра хватит на неделю, от силы – на две, но Валерка заверил, что в эти времена деньги стоили гораздо дороже и чтоб я не продешевил. А листок с перечнем примерных цен приятно шуршал во внутреннем кармане моей телогрейки, и я был уверен, что уж тут нипочем не прогадаю.

Еще в одном из карманчиков лежали завернутые в целлофан несколько упаковок с лекарствами. Были они из числа самых элементарных: аспирин, каффетин, люминал и прочие. Это уже постаралась жена Валерки Алена, внеся, так сказать, свою лепту в мои сборы.

– И тебе сгодится, если что, и кого другого на первых порах вылечить тоже хватит.

Тот неведомый, который разрешил мне вход в эти безлюдные края, оказался большим гуманистом – лекарства он конфисковывать тоже не стал.

К сожалению, был он, как я выяснил в первую же минуту своего пребывания, не только гуманистом, но и пацифистом, причем отъявленным, поскольку потеря в моей экипировке все-таки обнаружилась. Правда, лишь одна, но зато боевая – исчез, как и не было вовсе, новенький ТТ в смазке, вместе с парой обойм и коробкой патронов. Валерка, когда мне его сунул Андрей, поначалу встал на дыбки, но потом, почесав в затылке, махнул рукой и выразил вялую радость, что в арсенале у Голочалова нет пушки, которую он непременно вручил бы. Андрей не остался в долгу и невозмутимо поправил, что достать саму пушку – не проблема. Он хоть завтра подогнал бы семидесятишестимиллиметровую безоткатку, с которой Костя мог бы подсобить Иоанну Грозному взять Ревель, а также развалить до основания Ригу, хай ей в дышло, и даже Лондон с Парижем. Подтащить ее к пещере – не проблема, а вот дальше, то есть дотянуть ее до самой Серой дыры, никак не получится. Габариты не позволят.

Вообще они препирались между собой все это время вплоть до того, пока не двинулись к дыре. Шутейно, конечно. А судя по заговорщическим взглядам, которые то и дело осторожно кидал в мою сторону Андрей, все это делалось ими исключительно ради того, чтобы как-то меня отвлечь.

Я, правда, не поддавался, храня суровое молчание, как и положено первому путешественнику во времени. Или были они до меня? Наверное, да, сам же цитировал Валерке. Ладно, тогда первому сознательному путешественнику. Тоже неплохо, поскольку, судя даже по Библии, первым в космос летал Енох, затем Илья-пророк и прочие, но первооткрывателем околоземного пространства все равно назвали Гагарина. О том, что я отправляюсь туда исключительно в своих личных, узкокорыстных целях,- умолчим. Это не главное.

Не знаю, что испытывал перед стартом космонавт номер один, но хрононавт номер один мандражировал. Нет, в принятом решении я не колебался ни минуты – нет мне без нее настоящей жизни и все. Краски блеклые, еда невкусная, и вообще я без нее с тоски помру. Но все равно потрясывало. Легонько эдак, ребята и не замечали, но самому чувствовалось. Это ж не шутка – бросить все полностью и уйти в никуда, причем почти с гарантией, что обратно возврата не будет. То есть найду я ее или нет, добьюсь своей цели или ничего у меня не выйдет, но билет в любом случае в одну сторону. По-моему, на подобное решится далеко не каждый экстремал, а я себя таковым никогда не считал.

Хотя я хуже. Я – влюбленный.

А тут еще пророчество не из приятных. Привязалась ко мне одна на автовокзале в Старице. Вроде на цыганку не похожа, да и говорила совсем иначе. А главное, хоть и туманно, но очень уж все совпадало с тем, что мне предстояло.

– Иногда рушатся грани меж временем – тем, что есть, и тем, что было, тем, что было, и тем, что будет. И горе тому, кто окажется вблизи от этих граней. Обломки остры, летят далеко, а ранят больно. Берегись Лайлат аль-Кадар – ночи предопределения.

– О чем это вы? – спросил я ее, но она криво усмехнулась:

– Ты и сам знаешь о чем.- А потом неожиданно и больно ткнула мне в правое бедро тонким, почти прозрачным в своей худобе указательным пальцем, метко угодив прямо в примотанный к ноге перстень,- Береги его, напои его, и тогда ты, может быть, сумеешь пройти по перекинутому над адом мосту Сирах, который тонкий, как волос, острый, как лезвие меча, и горячий, как пламя.

– Ты не пугай, я пуганый,- неловко буркнул я, не зная, как половчее от нее отделаться.

Она улыбнулась одними губами, такими же сухими и тонкими, как палец, и отрицательно покачала головой:

– Я не пугаю, я тебе… завидую. Ради своих детей я бы тоже ступила на этот путь, но аллах не позволяет мне. Потому я здесь, а ты уходишь за грань.

Мы уже давно ехали на машине, а это странное пророчество так и не выходило у меня из головы. Не помогло и объяснение водителя, что это всего-навсего местная сумасшедшая. С тех пор как ее мужа-чеченца и трех сыновей убила местная мафия, у нее помутился рассудок, вот она и стала такой.

– За что хоть убили? – спросил Валерка.

– Не поделили, кому наркотой торговать,- откликнулся водитель.

– А сбывается хоть что-то из ее пророчеств? – поинтересовался я.

– Все,- с явной неохотой буркнул водитель,- Только от нее доброго слова не дождешься. Вечно какие-то гадости сулит.

Дальше мне спрашивать почему-то расхотелось. Да и, попав сюда, чувствовал я себя не очень-то уверенно, меньше всего напоминая отважного героя, храбро устремившегося в поисках невесты в темное Кощеево царство. Куда там. Скорее уж Иванушку-дурачка, который бредет туда не знаю куда в наивной надежде, что у него все должно получиться как надо.

Не иначе, такие мысли на меня навеяли погода и дорога – очень уж они обе унылые. Одна сырая и промозглая, сплошь серого цвета, а другая… Интересно, достоин ли вообще этот глинистый и липкий кисель, противно чавкающий под ногами, такого названия? Навряд ли.

Чтобы развеселить себя, начал вспоминать последние дни, проведенные мною у Валерки.

Чтобы соблюсти равноправие – ведь не пишем же мы Бог Авось, Бог Перун, Богиня Фортуна и т.д.- здесь и далее к словам бог, богородица, аллах, спаситель и т.п. автор применил правила прежнего, советского правописания.

После нашего ночного разговора и осмотра перстня он все равно поверил мне не до конца, каким-то непостижимым образом ухитрившись заморочить мне голову, и я сам стал сомневаться в том, что побывал в другом времени. Нет, правда, а если этот перстень – обычный новодел, а мне попал в руки просто случайно? К примеру, его обронил кто-то из предыдущих смельчаков, после чего я его машинально ухватил. Тогда получается, что и все остальное запросто могло оказаться галлюцинацией. Грустно о таком думать. При мысли, что я вообще никогда не увижу юную княжну – разве только после таблетки ЛСД вовнутрь,- становилось так тоскливо, что хоть волком вой, но проверить все и впрямь не мешало…