Проклятье чародея

Услышав скрип седел и звон металла, Кутар догадался, что разбойники вскочили на коней, а жалобный крик Стефании — что они увозят ее с собой. Изрыгая проклятия, варвар напрягал мускулы своих могущих рук, силясь порвать ремни или хотя бы расшатать колья, к которым был привязан, но тщетно. Он продолжил свои попытки молча чтобы дать отдых пересохшему горлу.

Утомившись, кумбериец лежал и смотрел как на вершинах скал над ним собираются тени. Вскоре он увидел как яркая голубизна неба постепенно превращается в темно-фиолетовую. Солнце садилось на западе, там, где далеко отсюда плещется Соленое море. Раздалось негромкое шуршание, которое могло означать только одно: сюда, привлеченные запахом пищи, направляются крысы.

Первой на дорогу выскочила большая серая крыса, она села прямо напротив привязанного человека и уставилась на него. Вскоре к ней присоединились и другие, так же молча любуясь роскошным угощением, которого хватит на всех крыс ущелья Гиролуа.

Одна из крыс не смогла больше ждать. Она выбежала вперед и вцепилась зубами в ногу беспомощного человека. Кутар только и мог что издать гневный возглас, когда почувствовал, как в его тело впились острые крысиные зубы. Повернув голову влево, он увидел, что к первой крысе собираются присоединиться еще три. Остальные тоже были готовы приступить к трапезе. Скорее всего, длиннохвостым обитательницам этих мест не впервой находить такие «подарки», а для разбойников это, похоже, был излюбленный способ расправы с самыми строптивыми пленниками.

Несколько крыс запрыгнули ему на грудь и принялись пировать объедками, которыми закидали его разбойники, прежде чем удалиться. Самые смелые уже вонзили зубы в его тело и путы. Варвар сперва думал, что сможет дождаться, когда острые крысиные зубы перегрызут стягивающие его ремни, но хвостатые разбойницы, должно быть, находили его тело гораздо более лакомой пищей. Теперь они серым ковром покрывали его полностью, возясь и вырывая кусочки кровавой трепещущей плоти. Варвар, испуская стоны и проклятия, отчаянно дергался, пытаясь освободиться, но ремни, которыми его руки и ноги были прикручены к колышкам, были все так же прочны. Боль становилась все сильней, все мучительней. Еще немного — и от него останется лишь обглоданный скелет… Останется, если он и дальше будет бездействовать.

Повернув голову в другую строну, Кутар заметил, что глиняный кувшин с водой все еще стоит там, где его оставил предводитель разбойников. К кувшину подкрадывалась большая жирная крыса. Она собиралась выпить его воду! Потеряв голову от ярости, варвар испустил оглушительный крик. Шарахнувшись в сторону, крыса опрокинула кувшин. Тот упал на бок, и, пролив всю воду на каменистую землю, откатился к самой руке Кутара. Тот не теряя времени, схватил хрупкий глиняный сосуд за горлышко, изо всех сил грохнул им оземь. Теперь в ослабевших пальцах кумберийца был острый осколок из обожженной глины.

Согнув пальцы, варвар с радостью обнаружил, что может поднести заостренный край осколка к ремешкам, держащим его левое запястье. С огромным трудом, вздрагивая от каждого нового укуса, он принялся перепиливать ремень. Он упорно водил своим инструментом взад и вперед, больше всего опасаясь, что осколок может выпасть у него из руки или что он сам потеряет сознание от потери крови и палящего солнца.

Наконец с громким хлопком кожаный ремень лопнул. Освободив руку, Кутар согнал со своей груди пировавших там крыс, которые с писком разбежались кто куда. Еще некоторое время ушло на то, чтобы избавиться от остальных ремней. Варвар с огромным трудом поднялся на ноги и с изумлением и ужасом оглядел свое кровоточащее тело, покрытое объедками и многочисленными ранами от крысиных зубов. Боль была сильной, но не она тревожила привыкшего к всевозможным лишениям варвара. Гораздо большие мучения ему причиняли мысли о том, что он потерял свое заколдованное оружие, верного боевого коня и девушку, которая пришлась ему по душе. Повернувшись в ту строну, куда ускакали разбойники, Кутар с трудом подавил желание немедленно броситься за ними в погоню. Нет, сперва он должен восстановить силы, а перед этим смыть с себя следы жестокой забавы разбойников и раздобыть хоть какую-то одежду, которая бы защищала его от палящих солнечных лучей и холодного ветра.

Кутар зашагал по дороге. Его босые ноги бесшумно ступали по сухой каменистой земле. Вдали послышался заунывный вой, который ясно говорил о том, что где-то неподалеку вышла на охоту волчья стая. Губы варвара искривились в мрачной улыбке. Давно ему не приходилось ощущать себя настолько легкой добычей.

Тем временем настала ночь, зной сменился холодом, но для него, выросшего в суровых северных краях, это было достаточно терпимо.

Внезапно варвар поднял голову и подобно дикому зверю принюхался, стараясь уловить, какие запахи приносит с собой ночной ветер. Верно, он не ошибся! Дикие звери способны учуять воду.

За стоявшим неподалеку скалистым гребнем Кутар расслышал плеск воды и звуки, которые издает зверь, торопливо лакая прохладную живительную влагу. Затем до него донесся и слабый запах воды вперемежку с вонью мокрой волчьей шкуры. Если бы он сейчас ехал верхом или был обут в сапоги, то скорее всего, прошел бы мимо, ничего не заметив. Но пробираться босиком — это совсем другое дело.

Кутар свернул с дороги и перелез через нагромождения острых гранитных валунов. Взгляду его предстало маленькое лесное озеро. На его берегу стоял олень, наклонив к воде рогатую голову и создавая рябь на зеркальной поверхности воды.

Варвар перелез сперва на большой валун, а затем на камни поменьше, находящиеся у самой воды. Увидев его, олень перестал пить, а затем проворно отпрыгнул и умчался в темноту леса. Варвар бросился в озеро с головой. Холодная вода придала ему бодрости, очистив от крови и остатков разбойничьей трапезы. Некоторое время Кутар, забыв обо всем на свете, плавал в темной холодной воде, наслаждаясь ее прохладой. Это озеро так напомнило ему другие, находящиеся в далеких северных краях, где он провел детство и в ледяной воде которых учился плавать.

Наконец варвар вылез из воды и устроился на плоском каменном уступе. Некоторые из порезов и ранок, нанесенных крысиными зубами, еще кровоточили, но все равно Кутар чувствовал, что силы возвращаются к нему. Теперь ему требовалось раздобыть оружие.

Подумав об этом, он через лес направился снова к дороге. Он широко шагал с гордо поднятой головой, как будто находился на городской улице, а не в диком краю, безоружный и лишенный одежды. Слыша волчий вой, который раздавался все ближе и ближе, варвар с глухим ворчанием непроизвольно сжимал свою мощную руку. Как бы ему хотелось сейчас ощутить в ней эфес Ледогня!

Он перешел на быстрый шаг, а затем побежал. Но волки были все ближе и ближе к нему. Теперь он бежал так быстро, что далеко не всякий олень смог бы обогнать быстроногого варвара. Нет, волки его не страшили, как и всякое живое существо, с которым можно сразиться и одолеть в бою. Но сейчас, когда он только восстановил силы и ему предстояло вернуть то, что было отнято у него разбойниками, встречи с волчьей стаей хотелось бы избежать. Варвар выбежал на дорогу. Впереди темнели, четко вырисовываясь на горизонте, другие горы, покрытые лесом. Собрав все силы, Кутар устремился вперед.

Но один из волков уже выскочил на дорогу позади него и завыл, подзывая остальную стаю. Кутар повернулся к нему, но вслед за первым волком из темноты показался второй, а вскоре к варвару подбиралось не менее двух десятков серых разбойников. Варвар перевел взгляд на обочину дороги, надеясь увидеть там острые камни, которые могли бы послужить ему оружием.

Но здесь было слишком далеко от каменной гряды, и на обочине дороги не валялось ни одного камня. Он заметил уходящий вдаль поросший травой пологий склон. Значит, единственное, на что он может рассчитывать — это сила и ловкость. Маловато даже для того, чтобы победить одного или двух волков, но, по крайней мере, он погибнет в бою, а не примет медленную мучительную смерть, которую ему уготовал Торкал Мах.