Поле зрения

ли два человека! Но, несмотря на страх и удивление, я начал совмещать их друг с другом. Мне захотелось узнать, что получится, если между ними больше не будет этого ужасного раскола…

Х.: Изменение.

Т.: Да, это изменило меня. Это действительно изменило меня. Потому что я слышу реальные звуки. И когда ты открываешь глаза, перед тобой возникают необычные, но вполне определенные картины. Мы оба воспринимаем что-то реально существующее, а нас искусственно ослепляют и оглушают, чтобы втиснуть в людские ограниченные рамки. Разве не так?

(Напечатанный Хьюзом ответ не найден в мусорной корзине.)

Х.: ……

Т.: Нет, нормально. Однако мне потребовалось много времени, чтобы освоиться с этим, — по крайней мере, я теперь знаю, как долго нас держат в госпитале. Сначала я не мог уловить никакого смысла. О Иисус! Эта какофония перепугала меня до потери пульса. Ты и Дуайт что-то говорили мне, и вокруг ваших голосов появлялся целый хор, словно радуга вокруг призмы. Ты же знаешь, если свет слишком яркий, то призму даже не видно. Это как в твоем случае, верно? А у меня все тонуло в музыке — до тех пор, пока не осталась только она. Но… Я же говорил тебе, что не знал, как слушать эту мелодию. Сначала мне показалось, что сломался мой радиопередатчик в скафандре. О Иисус! (Смеется.) Я не мог уследить за мотивами, гармониками и модуляциями. Они все время менялись. Но человек может научиться всему. Чем больше слушаешь, тем больше слышишь. Эх, жаль, что у нас все по-разному — у тебя зрение, у меня слух… Так ты говоришь, что мы покинули Марс два месяца назад? Два месяца я жил среди музыки, понимаешь? Но это неважно. Все в нашем мире неважно, правда, Джерри?

Х.: ……

Т.: Хотел бы я увидеть все то, что видишь ты. Представляю, насколько это прекрасно. В принципе я рад, что они каждый день вытаскивают меня из музыки. Наверное, так оно и должно было случиться. Мелодия затопляет меня и поглощает целиком. Ее слишком много. Наш разум не может вместить такого величия. Мы недостаточно сильны — во всяком случае, сначала. Мы не способны воспринимать эту истину целиком. И все же, понимая собственную слабость и ничтожество, я хотел бы описать хотя бы частичку ее безмерного бытия.

Х.: ……

Т.: Нет, не буду. Это не просто музыка! Мелодия — лишь способ описания, но мне кажется, я мог бы выразить какие-то аспекты и словами. И, возможно, получилось бы даже лучше и яснее. А главное, было бы понятно, что происходит.

Х.: ……

Т.: Боишься? Почему?

Астронавты по-прежнему находились в карантине, но Бернард Дисилис и его жена звонили Хьюзу почти через день. 27 июля между Хьюзом и Дисилисом состоялся важный разговор о так называемой комнате или, точнее, участке Д, который изучала «Психея-XIV».

— Если меня не зачислят в следующую экспедицию и я не увижу этого чертова места, — сказал Дисилис, — то не будет мне покоя до самой смерти.

— Увидеть — значит поверить, — заметил Хьюз.

От его былого возбуждения не осталось и следа. Он все больше склонялся к краткости и озлобленной