Бэйр

Мужчина замолчал и, не мигая, уставился на нас.

Постояв так немного, рыцарь понял, что этот кадр не задает вопросов — то ли из принципа, то ли тут правила такие.

— У нас особый случай, — начал объяснять он. — Хотя бы оповестите его о том, что рыцарь Дейкстр Донан, убивший дракона возле деревни, нуждается в его помощи и надеется на милосердие, которое, несомненно, будет хорошо оплачено, — Дейкстр многозначительно поставил один из наших кровно ворованных мешков, который оказался пуст наполовину. Видимо, находчивый рыцарь пересыпал половину монет в другой мешок, чтобы не раскрывать всего нашего богатства.

— Магри! — картаво крикнул мужчина, повернувшись к девушке-служанке, расставлявшей завтрак перед каким-то бородатым господином в тяжелом балахоне.

— Слушаю, — закончив обслуживать клиента, она подбежала к нам, проворно огибая пустые столики.

— Передай господину Люке, что к нему пришел раненный рыцарь, — велел тот, продолжая дико картавить.

Кивнув, девочка побежала по лестнице наверх, а когда вернулась, сообщила, что лекарь готов нас принять.

Дейкстр кинул две монетки из мешка роботоподобному мужчине у стойки и четыре девушке, улыбнувшись последней так, что та покраснела.

— Квартира третья! — крикнула нам девица, опомнившись.

— Скажи, а почему тут такая шикарная гостиница, а в нескольких километрах отсюда — хлев с претензией на трактир? Я имею ввиду то место, где мы ночевали. Почему такая разница?

— Через этот город проходит Императорский тракт! Разве можно этого не?… Хотя да, — опомнившись, Дейкстр начал объяснять: — Раз в год через дорогу по другую сторону города проезжает император, постоянно ходят торговые караваны, а здесь, — он обвел рукой коридоры второго этажа с множеством пронумерованных дверей, — здесь останавливаются богатые путешественники и купцы, бродячие рыцари вроде меня и особо талантливые барды. Еще тут принимают всех иностранцев с восточных границ Рашемии. Никто не станет держать таких людей в сене и на кислом молоке — только вино, только шелковые простыни… и служанки, ручаюсь, сюда отбираются по особым критериям, — он усмехнулся, видимо, припомнив девушку внизу. — А та деревня, где мы были… Приличным людям в ней делать нечего, она — излюбленное место упырей и оборотней, живущих в лесах и болотах вокруг. Ты думаешь, просто так там поставлен забор из осиновых кольев?

— И ты рисковал нашей безопасностью из-за лишнего мешка денег!? А если бы во время сна нас убили упыри или мы попали бы под нашествие оборотней?

— Запомни, дорогая, нет в природе этого словосочетания — «лишние деньги», — велел мне рыцарь, улыбаясь, как последний бизнесмен. — А вот и нужная нам квартира, — он остановился у деревянной двери с номером 3 на изящной табличке в виде дубового листа.

Пригладив волосы, собранные в хвост, Дейкстр постучал.

— Войдите! — раздался женский голос, низкий и немного грубый, но до дрожи приятный. После слов послышался еще и смех, такой же невероятный, он слился с другим, глубоким, звонким и прозрачным.

— Леннайи, — пояснил Дейкстр, заметив мое удивление. — Только не пялься на них, они этого не любят.

— Я за себя не отвечаю: это будет первый раз, когда я увижу другую расу… — заранее оправдываюсь.

Рыцарь отворил дверь, и перед нами предстала комната почти королевской обстановки. Пушистый темный ковер, большое окно со шторами в цветочных узорах, большая черная ваза с белыми цветами, резной письменный стол, выкрашенный черным, с россыпью белых листков с чертежами, огромный светлый шкаф, с дверей которого свисали легкие зеленые и сиреневые одежды.

На беленых стенах висели странные картины, будто украденные из музея импрессионизма, и одно большое зеркало, по обеим сторонам от которого находились две двери в другие комнаты.

Помещение, в которое мы попали, было настолько просторным и светлым, что не сразу можно было заметить стоящую у самой дальней стены кровать с тяжелым белым балдахином, который был закрыт. Именно оттуда доносился смех двоих.

— Кхе!.. — Дейкстр попытался обратить на нас внимание, громко покашляв.

— Люка, это к тебе кто-то пришел… — снова раздался женский голос, но на этот раз он больше походил на ворчание разозленного волка, чем на шелест бархата.

— Ах, да, рыцарь…

Из балдахина высунулась голова леннайя, мгновенно приковав к себе мой взгляд.

Фиалковые раскосые глаза, гораздо больше, чем у людей, как будто загримированная жемчужная кожа, белые легко вьющиеся волосы, чем-то напоминающие длинную пушистую гриву белых единорогов с картинок, уши, немного выступающие из копны волос, острые, изогнутые кверху черты лица… Это было самое невероятное зрелище! Сложно было адаптироваться и понять, что это — настоящее лицо, а не искусно сделанная маска из кинофильма.

— Чем я могу вам помочь? — его текучий голос переливался звонко и в то же время нежно, будто журчание лесного ручья. Казалось, это поет какая-то невиданная птица.

— Девушке нужна помощь, у нее проблемы… — начал было Дейкстр, но тут из балдахина высунулась еще одна голова. Вот тут мне уже пришлось схватиться за руку рыцаря, чтобы ненароком не упасть, а падать было от чего!

Это была обладательница того самого голоса… но от своего белого сородича она отличалась, как океанская волна от облака.

Ее угольно-черная кожа, на первый взгляд напоминала матовый бархат, совершенно белые прямые волосы были очень коротко подстрижены, только косая челка закрывала почти половину лица. А лицо это было еще одно нечто!

Во-первых, у нее были разные глаза, один — зеленый, а другой — чисто бирюзовый. В носу, на губах, у правой брови кожу прокалывали металлические серьги такой искусной работы, какой в моем мире было не найти даже самым отчаянным панко-готам: эти серьги действительно украшали лицо… насколько подобные вещи вообще могут украсить. Длинные уши тоже были проколоты, на них изобретательная хозяйка развесила множество серег из когтей и клыков животных, цепочки из крошечных звеньев, а в каждой мочке был проделан небольшой, как по мне, в пределах разумного, тоннель.

Это зрелище пугало и удивляло одновременно, хотя не могло не восхищать: настолько гармонично смотрелось сочетание темной кожи и состаренного металла.

— Люка!.. — проворчала она, и черные изящные пальцы за шею утащили белокожего обратно.

По звукам поцелуев несложно было догадаться, что к супругам мы пожаловали не вовремя.

Но спустя какое-то время, когда стоять ровно и спокойно уже не представлялось мне таким невозможным, из балдахина к нам выскользнул светлый леннай в легком шелковом белом халате. Его белые волосы пушистыми локонами спадали на плечи и вились по длине во весь рост, губы пылали, лицо налилось розовым румянцем, а на нежной жемчужной шее проявились красноватые следы поцелуев… Кажется, я начинаю влюбляться.

— Прошу извинить, надеюсь, мы не очень вас смутили?… — робко улыбнулся лекарь, убирая свои роскошные волосы на одно плечо.

— Это пусть они просят прощения за то, что нам помешали, Люка. Нельзя быть таким добрым! — оборвала его чернокожая, выбиравшись из кровати в коротком черном почти прозрачном халате… Весь смысл в том, что из-за черной кожи халата не было видно, и наоборот — под черным прозрачным халатом не было видно тела.

Но прежде, чем мы с рыцарем это поняли, прошло некоторое время.

— Маша, а дети проснулись? — растерянно спросил лекарь, не зная, стоит ли ему просить жену не смущать посетителей и надеть что-нибудь приличнее, или, напротив, попросить нас не уйти и не пялится на его жену.

— Проснулись, иначе бы я не решилась встать так рано, — проворчала чернокожая маша, зевая. Совершенно не обращая внимания на нас, она прошла в одну из комнат, из которой послышались детские голоса.

— Бэйр, будь поскромнее, — прошипел мне на ухо Дейкстр, крепко сжимая мою руку. Когда я, опомнившись, перестаю пялится на нелюдей, он обращается к приблизившемуся леннайю. — Итак…