Стажер: Система Иерархии

- Стас, - я только готовлюсь к исповеди, а ты уже читаешь мне душеспасительные морали!

- Ну а кто же тебя оправдает, если не я?

Машина мягко остановилась у величественного сооружения, и мы вышли наружу. Темный неприязненно посмотрел на дверь, но потом собрался с силами и шагнул внутрь. Внутри было пусто. Не было ничего, что бы напоминало храмы моего времени: ни икон, ни росписи, ни прочей утвари, только величественные колоны уходили ввысь, под самый купол. Единственное, что, пожалуй, осталось, это схожая архитектура. Позади нас прозвучали мягкие шаги, мы обернулись и увидели пожилого священника. Он смотрел на нас с мягкой, отеческой улыбкой и внимательно рассматривал.

- Заходите, дети мои, здесь вам всегда рады.

Темный пренебрежительно скривился и подал ему листок. Священник взял предписание, бегло пробежал глазами и вздохнул:

- Это тяжело, сын мой. Но для Бога нет ничего невозможного.

- Не забывайтесь, кто вы, а кто я – надменно бросил темный.

- Гордыня, первородный грех – вздохнул священник, сокрушенно кивая головой – это наша общая черта. Видите ли, я в прошлом тоже темный, а ныне, ныне я священник.

- Отче, извините, что перебиваю, но можно мне сказать моему спутнику несколько слов? – вмешался я в разговор.

- Да-да, конечно.

Я взял темного за локоть и оттащил в сторону.

- Что случилось Стас? Этот разговор меня начал забавлять.

- Ничего, кроме того что мы уходим.

- Как уходим, а как же предписание?

Я не ответил, лишь перелистнул реальность.

- Ты что делаешь, Ильин?- пораженно воскликнул мой напарник.

- Ничего, просто вытягиваю нас оттуда, тебя в особенности.

- Ты меня вконец запутал.

- Куда делась твоя проницательность, совратитель?

- Я, конечно, благодарен тебе, что ты вырвал меня из ловушки телесности, из этого замкнутого мира – но объясни мне все нормальным языком.

- Они прокололись, Равен, на такой малюсенькой неточности, но прокололись.

- Ты можешь изъясняться нормально – кто и на чем прокололся?

- Сотрудники нижнего центра, которые разыграли весь этот спектакль.

- Как спектакль?

- Для правдоподобности они даже временно лишили тебя твоих способностей, соорудили декорации целого мира. Но, как всегда, вы говорите только полуправду. Если бы и случилось так, что вы проявлялись бы на земле, но все равно, не став человеком, вы не сможете им быть.

- Я не знал, мне самому стало жутко, а вдруг и вправду это реальность?

- Высокомерие, вы всегда ловитесь на высокомерии… - не став человеком, не приобретя статус сына через рождение, никто, не может приобрести дар творчества. Никто не может, не будучи человеком, а только ставший им при переходе - поменять свою внутреннюю природу. Тем более не может темная сущность стать священником, добровольно принимая на себя поток нетварного света, это абсурд.

Временная перегородка перед нами снова дернулась, и мы оказались на том же месте, в том же храме. Игравшая роль священника сущность, сверкнув глазами, погрозила мне пальцем:

- Никто не давал вам право скрываться за перегородкой.

- Вы меня извините, но это было необходимо для вашего сотрудника, которого вы опустили и унизили, лишив при переходе возможностей.

- И до чего же вы люди привередливы! Ну, разве не устраивал бы вас такой мир, таковое положение вещей? Нет ни войн, ни эпидемий, нет нищеты и неравенства!

- Нет, потому что даже в таком случае вы были бы презираемы и гонимы, и это никогда не было бы равенством. Люди, возможно бы и простили бы вас, но вы никогда не простили бы людей. Я вам благодарен за урок, который вы мне дали – нельзя достичь равенства, унижая, или унижаясь. Потому что перед Богом нет ни правых, ни виноватых, а мы все на одной черте.

Священник лишь кивнул головой и, с трудом выдавливая слова, угрожающе прошипел:

- Не часто удается миновать наш мир тем, кто не отбросил и не поборол иллюзии в самом себе. Я не стану вам желать удачи, потому что жажду вашего поражения. Это было самое легкое испытание, стажер Ильин и кто знает, сколько их у вас впереди?

- Все что ниспослано свыше да примется с благодарностью… и еще… уж очень не гармонизируется разруха пригородных районов, с сытым и благополучным миром. Я бы сменил декорации.

Темный насмешливо поклонился в ответ, и реальность перед нашими глазами померкла – нас ждал новый виток поднебесных сфер.

-5-

Я медленно вдохнул и открыл глаза. Перед нами простиралась сумрачная, пустынная равнина. Темные, тяжелые облака клубились и бурлили в небесной тверди, угрюмо и давяще нависая над нашими головами, горячий сухой ветер, скручиваясь злыми тугими вихрями гнал облака пыли, вздергивая сухую траву и вознося ее к небу.

- Гроза будет – сухо бросил Равен, отрешенно глядя на пейзаж.

- Возможно.

Мы не разговаривали. О чем говорить темному с человеком? Особенно после того что произошло в последнем скачке. Каждый молчал и думал о своем. Не знаю о чем думал Равен, но судя по выражению лица мысли были под стать окружающему пейзажу, такие же сумрачные и гнетущие. Казалось, что окружающий нас пейзаж был проекцией наших мыслей и чувств на ткань реальности, на которой все ярче проблескивали первые багровые всполохи молний, и басовитые раскаты сотрясали пустынь.

- Ладно, листай дальше – неохотно вымолвил темный кутаясь в полы плаща.

- Не знаю…- вымолвил я кроша и растирая в ладони комок сухой спекшейся земли – ничего ведь не бывает напрасно.

- А с чего ты взял, что происходящее вообще должно иметь хоть какой-то смысл? Ну, какой может быть смысл во всем этом?

Он раздраженно вскинул руки:

- Вот кому, скажи мне, понадобилось вот это вот место? Кому, кому во всем мироздании есть место до этой вот дыры?

Я лишь пожал плечами и пошел в направлении едва заметного в багровых вспышках города. Поняв, что ответа он так и не дождется, Равен одергивая полы развевающегося плаща, пошел вслед за мной.

Еще мрачнее вблизи, город был обнесен высокой выщербленной стеной. Местами камни высыпались и раскрошились, устав сражаться с хлестким ветром, осыпавшись от усталости и времени зияли провалы. Через ров была перекинута широкая заржавевшая дуга подъемного моста. Молча пройдя сквозь заржавевшие от времени ворота, мы вошли в город. Ветер бессильно бился за нашими спинами о стены, и только багровые всполохи в низком небе напоминали о пустыни.

- Равен, тут никто из ваших никаких сказочных принцесс не усыплял? Декорации, во всяком случае, очень подходящие. И нет никого, наверное, все жители этого зачарованного города спят. А?

- Сказочник – буркнул темный отряхивая пыль.

- Уж очень все напоминает страшную, детскую сказку.

- А, правда, детскую. Посмотри, сколько качелей вокруг и площадок разных.

И верно, весь город был словно игрушечный: низкие, разноцветные и красочные, но выцветшие домики, множество игровых площадок, качелей с облупившейся выветрившейся от времени краской. Все заброшенное и неухоженное.

- Может здесь случалась война, или эпидемия и жители в спешке покинули город?

- Возможно, но все реальности без населения очень быстро исчезают, а это место древнее, очень древнее.

- В таком случае, где же жители?

- А я почем знаю? Мне интересно совсем другое.

- И что же?

- Почему нас все время высаживают, на каких-то задворках и окраинах?

- Может для того что бы последующая картина была более целостной и емкой?

Он не ответил, лишь развел руками и пошел вперед. Надо сказать, что после нашего последнего прыжка он был мрачен и подавлен. Обычно развязно-нагловатый, сейчас стал замкнут, мрачен и вспыльчив. На все мои слова отвечавший ранее въедливыми колкостями и остротами, сейчас отзывался лишь краткими репликами, да и то не охотно. Что ж, видать и испытателей тоже испытуют.

Пока я предавался данным размышлениям, темный скрылся из виду и тут я услышал всхлипывания. Представив, что же такого могло случиться, я перешел на бег, завернул за угол и застыл в изумлении. Темного со всех сторон облепили дети. Двое или трое уже сидели на руках обнимая за шею, остальные теребили за плащ, тянули за руки и всхлипывали на все голоса. Понимая, что его сейчас просто задавят, я бросился на выручку. Увидев меня детишки заголосили на все голоса: «папа» и бросились уже ко мне. Меня моментально облепили с ног до головы: бесчисленные детские ручонки гладили меня по щекам и волосам, нежно теребили за уши и хватали за шею. Наивные и открытые они жадно смотрели мне в лицо, искали мой взгляд, ловили каждое мое движение. Тугой комок подкатился к моему горлу, и неожиданно я расплакался. Слезы ручьем катились по моим щекам, но каждая моя слезинка была зацелована детскими губами. «Папочка, не плачь» - просили они, но слезы катились сами и не могли остановиться. Не знаю, сколько времени прошло, но постепенно я ощутил что тяжесть исчезла, оставив на сердце привкус печали, печали перемешанной пополам с надеждой, что ожидала, просто ждала и не могла умереть. Когда ко мне вернулась способность воспринимать мир, я обнаружил что я сижу на земле и рядом со мною стоят дети и тихо плачут, улыбаясь мне сквозь свои светлые детские слезы. Внезапно их ряды тихо разомкнулись, и ко мне шагнула светлая, полупрозрачная фигура.