Разделяющий нож: В пути. Горизонт

Когда мастер остановился и присоединился к людям, ждущим его, он казался все более и более удивленным. Он повторно окинул компанию беглым взглядом, остановился на Ремо и обратился к Дагу:

— Рассказ Тавии показался несколько путаным. Но если это ваш мальчик, тогда я должен сказать вам прямо сейчас, что у него неподходящий Дар для подмастерья целителя. Он рожден дозорным. Если вы прошли весь этот путь ради другого ответа, тогда вам следует отправиться домой, извините, потому что я не могу вам его дать.

Ремо казался захваченным врасплох.

— Нет, сэр, — сказал он торопливо, — мы здесь не для этого. И Даг — не мой отец, он мой… хм… командир, полагаю.

Командир Без Лагеря, как злополучный Крейн поименовал Дага; имя оказалось липучим вместе с несколькими менее желательными подарками.

Медные с отливом глаза сузились при виде крюка Дага. Аркади сказал несколько мягче:

— А. Вы, возможно, обмануты слухами. Иногда, если ветер попутный, мне удается сделать что-то полезное, но чудеса не по моей части. Боюсь, для вашей руки я не смогу сделать много. Это ранение слишком старое.

Даг прочистил горло:

— Я здесь не по поводу отсутствующей руки, сэр. — «Я здесь по поводу того, что рука стала возвращаться». С таким прямым сопротивлением Даг обнаружил, что ему трудно объяснить, что ему нужно. — Это не Ремо заинтересован в обучении на целителя. Это я.

Глаза Аркади расширились:

— Конечно, нет. Таланты мастера, если они у вас есть, проявились бы к двадцати. Даже потенциал настройщика Дара должен был начать проявлять себя к сорока.

— Я тогда подолгу уезжал как дозорный, и никто не мог остановить меня. Мое мастерство было… отложенным. Но в этом году все изменилось, от моего имени до моего Дара. — Даг сглотнул.

— Как бы то ни было, — встряла Фаун, — тогда Даг просто не думал, что он может быть целителем, а теперь лечил людей вдоль Грейс и в долине Серой. Он исправил разломанную коленную чашечку Хога, когда его лягнула лошадь, и болезнь живота у Кресс, и проломленный череп Хайкри и еще перерезанное горло одному парню после драки в бандитской пещере, и кто знает что еще, и он вылечил Бо, когда его пырнули в живот, и мы все были уверены, что он умрет. И он сделал разделяющий нож. До этого он лечил в дозоре по пути, я уверена, но с прошлого лета все изменилось. Я не знаю, почему именно сейчас, но талант у него есть. Ему нужны инструкции. Чтоб не наделать ошибок по незнанию и потом жалеть, я могу вам рассказать все о том, как это бывает.

Голова Аркади откинулась назад. Его глаза сузились на Дага, затем переключились на Ремо.

— Вы это видели? — спросил он.

— Да, сэр, — сказал Ремо. — Ну, коленную чашечку я видел потом, после того как она в основном вылечилась, и меня не было там при женщине с Жемчужных Перекатов, но все остальное — да.

— И больше, — сказал Барр, его губы изгибались.

— Если так, почему его не пригласили — не похитили! — целители одного из тех лагерей вдоль реки?

— Все эти люди, кого он лечил, были крестьяне, — сказала Фаун.

Аркади отпрянул; он повернулся к Дагу. Полным сдавленной ярости голосом он сказал:

— Вы непроходимый идиот! Вы оставили всех этих бедолаг сходить с ума заколдованными?

Губы Дага изогнулись.

— Нет, сэр. Потому что мы — Фаун, Ремо, Хог и я — мы удачно раскололи расколдовывание. Я решил, что это первое, что нужно было сделать, раз я собирался стать целителем для крестьян. Я это делал и делаю.

Все трое из Полумесяца уставились на Дага открыв рот. И видели… немного; он все еще держал свой Дар крепко закрытым. Никто не мог сказать, скрывает он правду или ложь, только лишь что он скрывает себя.

— Вы бредите, — внезапно сказал Аркади. — И я не буду иметь дело с предателем.

— Я не предатель! — сказал Даг, задетый за живое. «А ты уверен, старый дозорный?» Он был готов открыть Дар, открыть себя этим медно-золотым глазам и всему, что лежало за ними, и чего он не хотел делать в этих воротах. Или вообще не хотел, признался он себе.

— Дезертир? — спросила Нита подозрительно. Она поглядела на Фаун, и ее голос стал острей от презрения. — О, конечно же. Это очевидно. Изгнан за любовь к крестьянке, в Олеане.

— Нет! — Несмотря на то, что последнее было близко к правде. — Я уволился из дозора должным образом. Мой бывший командир знает, куда я отправился и зачем. — Проблема была огромна, сложна, с запутанными нитями, ведущими к самому личному аспекту его Дара и наружу, охватывая весь мир. Проклятье, это просто невозможно рассказать эту путаницу связно. Но на него смотрели настойчиво глаза Фаун. Он не должен обмануть ее огромное доверие.

— Предатель, дезертир, изгнанный или просто сумасшедший, ясно одно — вы не подходите для того, чтобы быть целителем, — сказал Аркади холодно. — Прочь. Уходите из этого лагеря. — Он стал поворачиваться, чтоб уйти. Рука Фаун взметнулась в мольбе; он не взглянул на нее.

«Мы пытаемся спасти крестьян», думал Даг, «но по правде — поворачиваемся спиной…»

Открыть свой Дар здесь и сейчас ощущалось так, будто бы он сорвал повязку, прилипшую к наполовину залеченной ране. Даг почти ожидал увидеть разлетающиеся кровь и гной.

Впервые за недели он вытянул призрачную руку в полную силу.

И вырвал полоску Дара из левой руки мастера, прямо из материи. Кровь хлынула из нее как после кошачьей царапины. Аркади зашипел и обернулся.

Открытый наконец этому человеку, Даг согнулся перед плотностью его Дара, подавленный блеском, похожим на солнце за облаками. Что Аркади делал бы с темной мешаниной, которой был в настоящее время Даг, догадок не было.

Лицо целителя подергивалось от волны эмоций: шок, возмущение, холодная ярость.

Аркади дотронулся до кровоточащего пореза пальцем другой руки; кровь остановилась. Некая посторонняя часть разума Дага преисполнилась восхищения: «О! Он может лечить себя сам!»

Даг сказал безжизненным голосом:

— Вы были открыты. Я мог дотянуться до артерии в вашем сердце так же легко. На первом ударе оно бы взорвалось, на следующем вы были бы мертвы. И я ушел бы отсюда. И если я не превратился в настоящего предателя, человека, которому нужно убивать, то мне нужен проводник. Потому что прямо сейчас я потерялся так сильно, как почти что никогда. — «Спасшись после Волчьего перевала и смерти Каунео». Ничто не было бы вновь столь же темным; понимание странным образом успокоило его.

Оба стража ворот обнажили ножи, трясясь от напряжения, но Аркади жестом попросил их вернуть оружие обратно. Его явно трясло; его губы произносили некое имя… «Суто.» Он выпрямился, пренебрежительно смахнул красные капли с пальцев, сделал глубокий вдох и сказал холодно:

— Это был непростительно неуклюжий образец настройки Дара. Если бы вы были моим подмастерьем, я б с вас шкуру снял за работу с Даром, которая режет пациента, как эта.

Казалось, от головы у Дага отлила вся кровь, так глубоко было его облегчение. «Он знает это. Он знает что это. Это выглядит нормально для него. Это известная техника настройки Дара. Не магия Злых. Я не превращаюсь в Злого…»

Даг понял, что упал на колени, только когда Фаун появилась сбоку, спрашивая испуганно:

— Даг? Ты в порядке? Ты смеешься или плачешь? — Она отняла его руку от лица. Его плечи тряслись.

— Не уверен, Искорка, — простонал он. — И то, и другое, кажется… — Лишь сейчас он понял, сколь сильно этот секретный ужас угнетал его, когда исчез столь внезапно. Был ли он дураком?

«Может быть, нет».

Аркади потер свой точеный подбородок. И, с высоты, вздохнул.

— Вам всем лучше спуститься вниз, ко мне. Не думаю, что смогу разобраться с этим посреди дороги.

— Им всем, сэр?.. — спросила Нита, с сомневающимся взглядом на Фаун.

— Они, кажется, пришли как команда. Да, всем. Тавия, скажи женщинам, что у меня будет четверо гостей на обеде сегодня. — Он подошел и протянул правую руку Дагу.

«В самом деле, мне нужна рука».

Даг принял ее, выпрямляясь вновь.