Корабли Мериора

В ответ Аритон облегченно рассмеялся. — Вообще-то я избрал еще более безопасное место — Гартов пруд. Так что можешь не беспокоиться. Учиться они будут под моим присмотром.

Небо потемнело. С моря налетел холодный ветер, пригибая верхушки деревьев и отчаянно грохоча убогой дверью хижины. Стружка закружилась, словно хоровод осенних листьев, налипая на траурную юбку Джинессы. Серебристая завеса дождя накрыла качавшиеся возле берега рыбачьи лодки. Вдову в который раз обожгло болью одиночества. Она судорожно вцепилась в холодные и мокрые полы плаща. Задержись она здесь подольше, неизвестно, какие еще преграды падут под натиском слов Аритона. Ей захотелось поскорее вернуться домой; Аритон уловил ее состоянии и взялся проводить. Она согласилась, чтобы он составил ей компанию, но дошел не дальше рыбного рынка.

Там они и расстались. Когда Джинесса оглянулась, Аритон уже исчез за пеленой дождя.

Пока она шла домой, непогода завладела деревушкой. Скрипела замшелая дощатая крыша ее хижины. Содрогалась под порывами ветра входная дверь с нарисованными на ней талисманами, которые, однако, не уберегли мужа Джинессы от гибели в морской пучине. Перстень Аритона, такой теплый вначале, теперь ощущался маленькой льдинкой. Вдова спрятала его на дне корзинки с рукоделием. Сплетничать она не любила, а потому никто в деревне не узнал об обещании, данном ей Аритоном.

Несколько дней она даже не вспоминала про перстень. Но как-то поздним вечером, когда Фелинда и Фиарк уже спали под рев бури, Джинессе стало совсем горько и одиноко. Ей был ненавистен рокот моря. Чтобы не сойти с ума от собственных душевных мук, она решила заглянуть в чужую тайну. Джинесса достала корзинку, разгребла нитки, иголки и наперстки и вынула перстень Аритона. На разогретом свечном воске она сделала оттиск, а потом взяла портновский мел, огрызок пергамента и, как умела, перерисовала печать с леопардом. По внутренней стороне перстня тянулись какие-то красивые знаки, Джинесса старательно перерисовала и их.

На следующее утро, тщательно увязав пергамент в несколько тряпок, Джинесса отправилась к деревенскому жестянщику. Зная, что он собирался в Шаддорн, она придумала несуществующую причину и попросилась к нему в телегу. Неподалеку от этого города, в укромной бухточке на берегу залива Серпа находился приют служителей Эта. Туда-то и направилась вдова.

Поговаривали, что после исчезновения паравианцев этот древний орден пришел в запустение. Оглядевшись, Джинесса молча согласилась: так оно и есть. Узкая извилистая дорога, что вела к зданию, с обеих сторон густо поросла лесом. Каменные стены строений почти сплошь покрывал мох, сквозь который просвечивали какие-то странные и пугающие талисманы. От их вида у Джинессы по коже побежали мурашки. Земля вокруг зданий была неухоженной, и на ней буйствовали дикий укроп и плющ. Джинесса не знала, что служители Эта почитают все живое и без надобности не срубят ни один куст и не вырвут ни одного пучка травы. По крестьянским меркам, они были просто нерадивыми хозяевами.

Завороженная тишиной, Джинесса не решалась крикнуть, чтобы выяснить, есть ли здесь кто-нибудь. Она замедлила шаги и вдруг услышала голос невесть откуда появившейся старухи в белом одеянии. Поздоровавшись с нею и даже не спросив о цели прихода, старуха сказала:

— Это будет по части брата Клайтена. Обожди его здесь. Он сам к тебе выйдет.

Старуха предложила Джинессе отдохнуть на скамейке под высоким раскидистым кипарисом. Там же протекал ручеек. Женщина омыла пыльные, усталые ноги и приготовилась ждать. Ее руки продолжали теребить узел с куском пергамента. Как и стены зданий, стволы деревьев щедро покрывал белесый и зеленоватый мох. Тишину нарушил отчаянный гвалт, поднятый черными дроздами. Повар вынес им из кухни распаренных зерен, и, слетевшись к заветной кучке, дрозды устроили настоящую свару, мигом склевав все лакомство. Потом они улетели, и вновь стало тихо. Только где-то в зарослях подавал голос перепел.

— Это ты принесла печать, которая не дает тебе покоя? — послышалось над самым ухом Джинессы.

Она обернулась и увидела обладателя резкого, пронзительного голоса. Это был невысокий лысый толстяк с желто-зелеными глазами. Пухлые ручки крепко прижимали к груди увесистую книгу.

Толстяк хитро улыбнулся и весело произнес:

— Здесь и будем смотреть, на благословенном солнце Эта. Да изольет оно свой свет и дарует тебе знания, которые ты ищешь.

Брат Клайтен присел на скамейку, оказавшуюся высоковатой для его маленьких кривых ног. Болтая ими, как мальчишка, он поудобнее разложил на коленях книгу. Джи-нессе показалось, что служитель видит ее насквозь и знает все беды, терзающие ее сердце.

— Давай-ка сюда свой рисунок, — попросил брат Клайтен, избавляя робеющую Джинессу от необходимости говорить первой.

Непослушными пальцами вдова развязала тесемки. Благословенное солнце Эта делало ее рисунок грубым и даже уродливым. Изображенный ею леопард едва напоминал благородного зверя с перстня. Тот был больше похож на человека, застывшего в грациозной позе. Вчера Джинесса долго разглядывала рисунок и далеко не сразу заметила скрытую свирепость во взгляде. Обликом своим зверь как будто очаровывал жертву, а когда она спохватывалась, было уже слишком поздно.

Клайтен молча смотрел на меловой рисунок Джинессы. Потом, полистав книгу, нашел нужную страницу и показал ей удивительно красивый герб. На изумрудно-зеленом поле был изображен серебристо-черный леопард, столь же изящный, как и зверь с перстня. Вверху темно-коричневыми буквами было что-то написано. Что именно — неграмотная Джинесса не знала.

— Герб королевской династии Фаленитов, — пробормотал Клайтен.

Руки со старческими прожилками закрыли переплет книги. Потом Клайтен в задумчивости повел указательным пальцем по срисованной Джинессой надписи.

Так чего ждать от этого леопарда — благодати или беды? Джинесса терялась в догадках. Но то ли присутствие брата Клайтена, то ли еще что наполнило ее неуклюжий рисунок странной силой. Джинесса почувствовала, что прикоснулась к какой-то древней тайне. По дороге сюда вдова придумала вполне убедительную историю: еще давно муж выловил эту диковину вместе с рыбой. Тогда они почистили ее, полюбовались да и забыли. Теперь, когда мужа не стало, а одной растить детей тяжело, она вспомнила о находке. Может, кто купит. Вдове с двумя детьми никакие деньги не будут лишними.

Клайтен молчал, словно ждал ее вопроса. Джинесса понимала: если рассказать ему эту историю, он сразу распознает вранье.

— Так чья же это печать? — наконец спросила Джинесса.

Толстый палец брата Клайтена заскользил по вкривь и вкось нацарапанным паравианским письменам.

— Здесь написано: «Потомкам от предков, чей род нисходит к Торбанду». Человек, который дал тебе этот перстень, — потомок верховных королей Ратана. Милость Эта привела принца на нашу землю. Его рукотворные тени помогли победить Деш-Тира и вернуть Этере солнечный свет.

Джинесса зажмурилась и сглотнула комок в горле. Вот оно что! Значит, чужак, избравший Мериор своим пристанищем, обладал куда более опасными силами, чем сила сладкозвучных, убедительных слов. И его знания простирались гораздо дальше любви к кораблям и умения их строить. Ох, лучше бы не знать никаких его магических секретов! Женщину охватил слепой, животный страх за детей.

— Ты, видно, утомилась, добираясь сюда, — сказал Клайтен. — Идем в нашу трапезную. У нас есть замечательные напитки на травах и свежие лепешки.

— Нет, брат Клайтен, спасибо.

Джинесса порывисто встала, комкая в руках пергамент, который еще совсем недавно бережно сюда несла. Ярко-красные меловые линии превратились в уродливые пятна.

— Мне пора возвращаться, а путь до Мериора неблизкий. Вы мне очень помогли. Когда от нас поедут в ваши края, я пошлю вам горшочек варенья.

Клайтен улыбнулся и слегка покачал головой.

— Варенье пригодится тебе самой. Мир в своей мудрости снабжает нас всем необходимым.

Сняв руку с книги, он махнул в сторону апельсиновой рощи.