Обитель Варн

его Лиса со всеми аристократическими внутренностями. Жаль такую пару разбивать…

Жизнь-то она длинная, — подмигнул полковник заму. Тот понимающе улыбнулся,

кивнул:

— Готовлю пропуск?

— Готовь. По Гнездевскому дело движется?

— Тяжело, Виктор Николаевич, но работаем.

— Без вмешательства знакомых Рицу оно быстрей пойдет и тихо закончится. Отчеты

жду каждый день. Взвод Гнездевского расформируй. Лучше, конечно, всех списать.

— Лучше. Но 26 человек. Прекрасные специалисты. Жалко таких людей терять.

— Убирай их от греха, кого списывай, кого в другие части и отделы. Без права

самостоятельной работы. Не затягивай, — приказал, поднимаясь. — Я к Рицу.

Бэфросиаст сидел у стены на скамье и, обнимая ногу, смотрел на оконный просвет

под потолком.

— Добрый день, — украсив свое лицо улыбкой, сказал Горловский, входя в

помещение.

Граф вскользь глянул на него и вновь уставился на оконный проем.

— Тоска по свободе? — сел на скамейку к заключенному.

— Вас это удивляет? — недовольно уставился на него Рицу.

— Нет. Рождает понимание. Продолжим вчерашнюю беседу, граф?

— Продолжим. Начнем с пояснений и объяснений. Прошли сутки с моего незаконного

задержания, полковник.

— Вторые пошли. Знаю. Но идет следствие.

Бэф поморщился:

— Не смешите. Ваше следствие и я несовместимы. Чем вы будете аргументировать

мое содержание под стражей?

— А придется?

Бэф подозрительно уставился на полковника:

— Объяснитесь.

— Давайте все же вернемся к разговору.

— Допросу.

— Как вам угодно. Но на несколько вопросов ответить придется. Вы же не хотите,

чтоб я брал с вас подписку о невыезде?

— Вы блефуете. Стоит мне выйти и ваши действия станут темой разговоров в очень

высоких кругах. И подписка, неподписка иметь значения, что для вас, что для меня

уже не будут.

— Все-то вам угрожать, а по-хорошему нельзя? Вы отвечаете на вопросы и свободны…

— Лесс?

— Ах, как вы ее — Лесс…. Она вас — Бэф. Красиво, сочно. Не любовь, да? Да, не

смотрите вы на меня, как на врага. Завидую. Жизнь и будущее Лисы зависит

полностью от вас. Если мы сможем договориться, то причин для недовольства не

будет, — и вдруг широко улыбнулся, качнулся к графу с видом заговорщика. —

Хороша девчонка?

— Не ваше дело, — отрезал граф.

— Понятно…. Зачем она к вам приходила? Что хотела-то, а?

Бэф фыркнул:

— Посмотрите запись и узнаете.

— Смотрел, — вздохнул Горловский. — Понять вас, влюбленных, только человек с

неординарным мышлением может, а я служака, мне возвышенные чувства на составные

разложить сложно.

— Опять намек на адюльтер?

— Да уж, какой намек, — посерьезнел Горловский. — Прямо скажите, насколько вы

заинтересованы в судьбе Лисы?

Варн прищурился. С минуту изучал физиономию вояки и кивнул:

— Вы правы — всецело. Зайти готов далеко.

— Я так и подумал. Поэтому разговор к вам образовался. Гнездевского вы близко

знали? Прав? Не верю я, что Игнат просто так за любовником жены гоняться стал бы.

Тем более о том, что Агнешка жива, он не мог не знать, и о том, что вы с ней

расстались. Но вас он продолжает преследовать, а к жене и близко не подходит.

Остыл? Странно, правда? К ней — да, а к вам — нет? Неувязка. Наверняка еще что-то

есть? Поведаете?

— Да. Я приходил к нему и заявил прямо, что если он не оставит Агнешку в покое,

а зная его должность и возможности, исключить подобного варианта было нельзя,

тогда ему придется расстаться с карьерой.

— Только лишь?

Мужчины посмотрели в глаза друг друга, и ответ не понадобился.

— Вот теперь мне понятно, почему Гнездевский вас по всему шарику ловил, достать

мечтал и жизнь попортить. Вы, кстати, в курсе, что он вас причислял к лику…

вампира?

— К лику святых причисляют, полковник, а вампиры относятся к нечисти, так как —

нежить. И оставьте глупости. Вампиры, лешие, русалки… Что за вздор?

— Далеко не вздор, граф. Иначе вами бы не заинтересовались. Знал капитан, чем

начальство увлечь. Правда, что он Лису убить вас послал?

— Правда. Но в горах обвал произошел. Я по неуклюжести попал под камнепад. Лесс

спасла, проигнорировав приказ. Тащила до точки эвакуации, а там… Гнездевский

пытался убить и ее, и меня. Чудом ушли.

— Видимо, было за что. Лису, точно — было, а вас… компромат против капитана

имели?

— Имел. И готов был обнародовать в случае его появления рядом с Агнешкой.

— Ах, вот в чем дело.

— А как бы я еще удержал этого пса от мести к и без того немало от него

претерпевшей женщине?

— Взяли огонь на себя. Благородный поступок. Совершите еще один?

— Поясните.

— Вы мне компромат на Гнездевского и слово, что будете молчать, я вам — Лису.

Согласитесь, вам головная боль в виде опасных для жизни материалов не нужна.

Гнездевского нет, с Агнешкой вы расстались, к чему хранить у груди ненужные вам

бумаги? А мне они нужны.

— Деятельность Гнездевского более, чем возмутительна…

— Конечно. Могли бы и раньше мне сообщить…

— Перестаньте, полковник! Не верю я, что вы ничего не знали. Давайте говорить

откровенно: ваш человек десять долгих лет занимается криминалом, а вы не в курсе

— абсурд!

— Тем не менее — не знал. Появились кое-какие подозрения в последние полгода,

но как-то ни времени, ни возможности разобраться не было. Честно скажу, граф, я

знал Гнездевского пятнадцать лет, мальчишкой еще к нам пришел. Правда, тогда

было ясно — пойдет далеко. Хватка у него хорошая: умен, организован, просчитан.

Лучшие бойцы в его взводе. Конечно, где-то глаза на его шалости закрывал, где-то

и мимо ушей пропускал… Н-да. Так что решим, Бэфросиаст?

— Все зависит от того, что вы сделаете для Лесс.

— Ну, выпустить, как вас, не могу, ясно, по-моему.

— А что можете?