Дочери Лалады. Повести о прошлом, настоящем и будущем (СИ)

Она не рассчитала движение – кресло откатилось, и Златоцвета упала с постели. Впрочем, неудача её не слишком расстроила: лёжа на полу, она смеялась от какого-то искрящегося, ершистого и беспокойного ликования, переполнявшего её грудь. На стене уже играли янтарные зайчики первых лучей зари, из сада доносилось пение птиц, а в приоткрытое окно струилась утренняя свежесть. Девушка слегка озябла. Похоже, она попала в безвыходное положение: с пола затащить себя в кресло или на кровать не представлялось возможным.

Опираясь на локти, Златоцвета по-пластунски поползла к двери. Слабые и тонкие, ещё беспомощные ноги волочились за ней, но она иногда умудрялась помогать себе пальцами и ступнями, отталкиваясь ими от пола. Добравшись до двери, она толкнула её и позвала в открывшийся проём:

– Матушка! Батюшка! Кривко!

Дом был погружён в тишину: видно, ещё никто не проснулся. Так никого и не дозвавшись, Златоцвета выбралась из комнаты, подползла к лестнице и посмотрела вниз... Нет, ступеньки ей не одолеть, рановато пока для таких подвигов.

– Матушка! Батюшка! Кривко! – снова крикнула девушка.

Вскоре послышались торопливые шаги, и показалась матушка в ночной сорочке, с выбившимися из-под повойника косами.

– Ох! Златушка, куда ж ты?.. – вскричала она. – Погоди, погоди, дитятко, сейчас... Кривко! Кривко, засоня, вставай!

Отрок спал так крепко, что ей еле удалось его добудиться. Всклокоченный, с припухшими со сна глазами, он, зевая, вышел.

– Чего стряслось, госпожа-матушка?.. – И, увидев Златоцвету, тоже охнул: – Вот ничего себе делишки! Вот это пироги с лягушками! Госпожа Златоцвета, ты куда это собралась, а?..

Отринув остатки сонливости, он вместе с матушкой кинулся водворять девушку в кресло, а та, пока её переносили и усаживали, смеялась.

– Ну ты, госпожа Злата, и даёшь! – ошарашенно бормотал Кривко. – Вот это прыть! Это что ж делается-то? Сегодня ты из опочивальни выбралась, а завтра из дому козочкой поскачешь?

– Скорее бы, ох, скорее б твои ноженьки резвые тебя понесли, – приговаривала матушка, опять растрогавшись до слёз.

Когда чуть позже в тот же день Лесияра вновь навестила свою избранницу, ей немедленно рассказали о вылазке Златоцветы. Сама виновница переполоха только улыбалась, счастливая лишь оттого, что снова видела прекрасную княгиню-кошку, и тонула сердцем в её ласковом взоре. Это было слаще, чем есть тихорощенский мёд с белым калачом и молоком.

– Какая ты шустрая, горлинка, – молвила Лесияра, завладевая обеими руками невесты и покрывая их пухово-лёгкими поцелуями. – Однако не спеши, будь осторожна. Не торопи себя, позволь своему телу набраться сил и окрепнуть, не подгоняй его. Пусть исцеление идёт своим чередом, потихоньку.

Ей ещё не раз предстояло вливать в Златоцвету живительный золотой свет, а покуда дружинницы по властному мановению её руки поставили перед изумлёнными хозяевами корзины и мешки с разнообразными съестными припасами.

– Государыня, как прикажешь это понимать? – нахмурился батюшка.

– Самым прямым образом, – весело ответила княгиня. – Чтобы моя милая невеста поскорее выздоравливала, ей необходимо добротно питаться, иначе откуда у неё возьмутся силы? Свет Лалады – это хорошо, но это только полдела. Кушать тоже надо.

Батюшка с матушкой не нашли, что возразить, хотя припасов было доставлено даже в избытке – явно с тем расчётом, чтоб хватило на всю семью.

– Когда это закончится, вам принесут ещё, – пообещала княгиня. – А пока займёмся лечением. Сегодня, – добавила она, обращаясь к девушке, – как и обещала, я покажу тебе Тихую Рощу – то место, откуда берётся этот медок, который пришёлся тебе столь по вкусу, моя милая сладкоежка. Искупаем тебя в целебных водах Тиши. Надо использовать все средства, дабы твоё выздоровление шло быстрее и было как можно более полным.

Шаг – и княгиня с Златоцветой на руках, пронзив пространство, вступила на мягкий ковёр зелёной травы. Девушка робко жалась к своей избраннице, обняв её за шею: вокруг них возвышались удивительные деревья – огромные, с кряжистыми толстыми стволами, а на высоте в два человеческих роста из сосновой коры проступали спящие лица, словно вырезанные острым инструментом. Златоцвету поразила печать величественного покоя, лежавшая на них, мурашки бежали по телу от страха потревожить этот неземной сон малейшим шумом.

– Здесь дочери Лалады издревле находят своё упокоение, – вполголоса поведала Лесияра. – Наступает пора – и каждая из нас сливается с деревом. Это не смерть, это просто покой. Дух этих сосен жив и пребывает в сладостном единении с матерью Лаладой.

Златоцвета грустно нахохлилась, поражённая мыслью...

– Значит, и ты станешь деревом, государыня?

– Да, когда придёт моё время, – ответила та спокойно и безмятежно. – Но это случится ещё не скоро, моя яблонька. Не думай об этом.

Она несла девушку по тропинкам между спящими соснами. Златоцвета улавливала удивительный, тёплый и летний ягодный дух: здесь повсюду были разбросаны земляничные сокровища. Пока в Белых горах ещё буйствовала цветущая весна, здесь царило вечное лето.

– Близость вод Тиши делает это место столь тёплым и плодородным, – рассказывала княгиня своей притихшей невесте. – Под земной твердью здесь находится целое озеро, наполненное светоносной целительной водой, а на поверхность выходит множество горячих родников. Восточный Ключ – самый сильный из них, к нему-то мы и идём, чтобы искупать тебя.

Воды этого источника низвергались с высокого уступа серебристой занавесью и устремлялись мерцающим потоком по каменному руслу. Точно седые пряди, падали они с крупных камней, закручивались бурунчиками, извивались и играли, а по берегам колыхались высокие голубые цветы. Вдруг серебряная гладь водопада раздвинулась, точно занавески, открыв вход в пещеру, и навстречу Лесияре и изумлённой Златоцвете вышла высокая длинноволосая дева с точёным и прекрасным, но несколько суровым лицом. Её иссиня-чёрные пряди кончиками спускались ниже колен, одевая её ивово-гибкий стан шёлковым плащом. На деве была длинная белая рубашка, схваченная тонким алым пояском с кисточками на концах. Изящно ступая («По воздуху над камнями?» – подумалось Златоцвете), величественная хранительница Восточного Ключа подошла к посетительницам и устремила взгляд пронзительно-синих, прохладных глаз на девушку. Она ни о чём не спросила, просто показала рукой в сторону пещеры, приглашая следовать за нею.

– Здравствуй, досточтимая Вукмира, – молвила Лесияра, когда они очутились внутри.

– И тебе здравия, мудрости и процветания, государыня, – отозвалась черноволосая дева. – Вижу я, зачем вы пришли. Недуг твоей избранницы исцелить можно, потребуется только время, терпение и настойчивость. И, конечно, любовь, – добавила она с чуть приметным намёком на улыбку в уголках маленького изящного рта. – Всё уже готово для омовения.

Из стены пещеры струился ещё один родник, наполняя собой углубление в каменном полу наподобие купели. Вукмира вошла в воду по пояс, не снимая рубашки, и пригласила посетительниц последовать её примеру.

– Раздеваться не обязательно, – сказала она. – Одёжу всё равно придётся сменить.

Лесияра, держа Златоцвету на руках, также спустилась в купель. Девушка поёжилась до мурашек и гусиной кожи: её обняли тёплые, почти горячие струи. Княгиня поддерживала её с одной стороны, а Вукмира – с другой; вдвоём они погрузили Златоцвету в воду по грудь. Хранительница источника омывала ей лицо, мокрой ладонью проводила по волосам.

– Вот так... Пусть светоносная вода Тиши смоет все хвори, все беды, наполнит тело силой и крепостью, а душу – светом и любовью, – приговаривала она.

Златоцвета размякла, разомлела в купели, поддерживаемая надёжными руками суженой. От расслабляющего тепла клонило в сон, тело словно на пуховой перине колыхалось и само весило не больше пёрышка.

– Свадьба осенью? – спросила Вукмира.

– Да, скорее всего, так, – кивнула княгиня.

– Венчаться светом Лалады придёте ко мне, – сказала жрица. – Думаю, к этому времени невеста будет уже здорова. А теперь, моя голубушка, задержи дыхание, – добавила она, обращаясь к Златоцвете. – Сейчас нырять будем.