Режим бога (Последний шаг) (СИ)

Но, восторженно вскрикнув — протяжный зов полетел к гигантскому вороту — сокол изменил положение крыльев, перья на них развернулись, препятствуя встречному ветру, и, обманув волну, они с Ноиро воспарили к серебристым клубящимся небесам. Только теперь журналист позволил себе видеть все вокруг чистым всепроникающим сознанием. И он увидел.

Позади них молчаливо летело черное существо с перепончатыми крыльями на руках — в его облике Сотис уже несколько раз встречал здесь Элинора. Только теперь Ноиро подумал, каким же чужим и не похожим на себя самого делает Учителя этот облик. Тот как будто прячется за ним, как за уродливой маской.

«Здесь мы еще не летали! — поддразнил его журналист. — Жалко, я не успел научиться этому».

«Еще успеешь, — сурово ответил птице-ящеро-человек, полетел быстрее и в три взмаха обогнал Айята, чтобы расколотить перед ними пространство. — Вперед!»

Осколки реальности посыпались в бездну. Тогда великий Змей Мира исторг возмущенный рев, а сокол нырнул в быстро затягивавшуюся брешь. Следом выскочил черный ящер и, дохнув огнем, сплавил края раскола.

«Здесь опасно, — предупредил он, зависая в пронзительно-синей пустоте. — Это Междумирье».

«Что это значит?»

«Промежуточная зона между миром живых и… временно не совсем живых. Живым здесь лучше не показываться».

«А в чем опасность, Кристиан?»

Ящер взглянул на сокола и полетел вперед. Вместо ответной мыслефразы в воображении журналиста сложилось несколько символов, из которых он склеил одно общее и малоприятное определение: Соглядатаи. Те самые существа, о которых говорила Нэфри? Не живые и не мертвые, непонятные и свирепые Соглядатаи из городских легенд?

«Тут много всякого. Есть и Соглядатаи-люди, и Соглядатаи-нелюди, и Соглядатаи-нежить. Здесь магниты еще не стали магнитами, а противоположно заряженные частицы не могут аннигилировать. Это нейтральная зона, патрулируемая Соглядатаями. Они следят за балансом, и вламывающиеся сюда посторонние этот баланс нарушают. Кого они нашлют на нас — неизвестно. Но можете быть уверены: они отыщут самые слабые места и подберут достойного врага»…

Элинор рассмеялся. Ноиро чувствовал в нем воспламеняющийся боевой задор. Или так влияла на спокойного целителя зона Междумирья, или он так влиял на зону. А скорее — то и другое. Айят же оставался непроницаем, как будто раз и навсегда избрал своим уделом служить извозчиком для незадачливых журналистов, одной ногой стоящих в могиле. Нет, положительно Ноиро здесь нравилось. И, если бы не чувство долга перед многими людьми, он остался бы в этом мире насовсем — уже не как шпион, нарушивший границу, а как законный обитатель загробного мира. Если, конечно, это и есть тот самый обещанный загробный мир. По крайней мере, здесь нет боли и кошмаров, нет той уязвимой тюрьмы с комнатами для пыток, величаемой телом, здесь он свободен…

От низа до верха синее Междумирье заполняли гигантские тучи-столбы. Колонны пыли и газа таили внутри себя тусклые огоньки.

«Теперь вам надо поспешить, — предупредил Элинор. — Они тут».

Синеву расчертили неровные черные полосы, похожие на негатив реактивной струи самолета. Они догоняли, протыкая на своем пути пылевые колонны.

«Это Соглядатаи?» — Ноиро понял, что видит не само явление, а лишь его следы.

«Это те, кого они выслали по наши души, — рыкнул ящер. — Айят, лети!»

Та-Дюлатар забрал вверх, залихватски перекувыркнулся над ними и, очутившись позади, начал возвращаться в облик Незнакомца, одновременно вырастая до исполинских размеров, заковываясь в броню усиленного Благословения и посылая призыв о помощи остальным ученикам из других миров. Под его ногами из ничего создавалась твердь, а четыре страшных пылевых столба, окруживших его, загудели, отдавая для придуманной, иллюзорной земли частицы настоящей материи и тем самым воплощая ее. Проявленная реальность оживала. За спиной, по правую и левую руки и перед глазами стоявшего на вершине горы Незнакомца — словом, на всей новорожденной планете забушевали вулканы и смерчи. Падающие из синей пустоты кометы заполняли кратеры водой, над твердью в кровавом небе сходились тучи, сверкали первые молнии, проливались первые дожди.

Черный монах вытянул руку, та пробила зеркало иллюзии и вошла в туман иного измерения, чтобы вытянуть оттуда тонкую нить. Другую руку Незнакомец опустил в бурлящую грязно-желтую воду сотворявшегося океана и оттуда извлек вторую нить. Удар молнии и треск громового разряда соединились у него над головой, и тогда с хирургической ловкостью руки Незнакомца начали сплетать нити друг с другом, нанизывая на каждую песчинки-бисеринки, а затем швырнули перекрученное ожерелье в волны. Несколько мгновений спустя из океана на сушу поползли странные существа. Они меняли форму и размеры, а суша облекалась зеленью трав и деревьев, и вот наконец в небо нового мира взлетели грозные существа, послушные своему создателю.

Посланники Соглядатаев уже пробивались сквозь плотную атмосферу планеты, когда через аркады реальностей сюда же перенеслись «тонкие» воплощения учеников Та-Дюлатара.

Сокол и Ноиро тем временем влетели в туманность, верхняя часть которой напоминала формой клюв орла. Тут не было видно ни зги, не ощущалось движения, не слышалось ни звука. Это был кокон для какой-то гусеницы колоссальных размеров, пригодный для того, чтобы вынянчить прекрасную бабочку — а быть может, и не одну. Именно коконом представилось журналисту то место, где они очутились. Здесь даже мысли текли подобно засахарившемуся меду…

На планете Та-Дюлатара грязные кляксы поднимались из жижи протоозер, обретая оптимальный для себя облик вращающихся черных воронок. Крылатые ящеры набросились на воинство Посланников, ведомые приказом своего творца, но были уничтожены в одно мгновение ока: их закручивало и перемалывало, едва только они приближались к черным зевам. На смену погибшим тварям прямо из земли выбирались новые. Они тоже не жили долго и почти не задерживали продвижение черной рати.

«Их ведет черная звезда, — понял Ноиро, всматриваясь в суть вещей, — а она ненасытна»…

«Они выбрали верного противника для нас», — ответил Айят.

Их мысли туго проползли от одного к другому и растворились в бурой пыли «кокона».

Ноиро видел место битвы глазами Элинора, словно бы стал им, возвышавшимся на той горе с отбитой вершиной. А тот видел всё.

Даже способ боя Посланников был каким-то вывернутым наизнанку: если двенадцать учеников лили силу благословений Учителю, а он держал удар сам, оставаясь на виду, то черная дыра пребывала в невидимости и неприкосновенности позади своих слуг-воронок и непрерывно тянула в себя все, что проглотили они, выпущенные в сражение. На месте одного уничтоженного молниями Посланника тут же воскресало двое. Новые воронки присоединялись к старым — пожирали и высасывали все, что попадалось им на пути. Летающие ящеры гибли один за другим, рождаясь из праха и возвращаясь в небытие.

«Уходите!» — дотекла до Ноиро с Айятом мысль Незнакомца, и крылья сокола дрогнули.

«Мы с тобой могли бы ему помочь!» — задыхаясь от удушающего отчаяния, которое никак не выплескивалось в крике посреди неподвижного мрака «кокона» и, словно комом, забивало грудь и горло, простонал журналист.

«Нет. Он решил правильно».

Это было как во сне, когда гнев кипит в тебе, но что-то не позволяет его проявить и взорваться яростью. Все клокотало в Ноиро от понимания, что сейчас ученики и учитель будут смяты, а у них с юным Птичником не останется никакого шанса их спасти и обрушить справедливое наказание на головы врагов.

«Он решил погибнуть — и это, по-твоему, правильно?!»

«Это сопротивление наращивает силы Посланников. Чтобы перестать их кормить, нужно прекратить сопротивление и разорвать цепочку, — скучно, ровно, монотонно плыли в голове доводы Айята. — Уже хватит для дела».

И вот они вырвались из пыльного кокона, и время побежало с прежней скоростью, и вернулась способность осязать окружающий синий мир.