Кембрийский период (Часть 1 — полностью, часть 2 — главы 1–5)

Чем дальше шла работа, тем больше Клирик поражался собственной наглости — собрать такую махину впервые — с листа в полный размер, без модели. А потому старался контролировать каждый шаг. И по три раза проверял каждый узел и каждый блок. Проблемы возникали на каждом шагу — но их удавалось разрешать.

Главной заботой оказалась не точность, а прочность. Зная соотношение весов и длин устройства, рассчитать дальность и траекторию оказалось делом муторным, но возможным. А вот надёжность… Эгиль мучиться не стал — припомнил опыт строительства снаккаров, и заявил, что небольшой избыток прочности ещё ничему не вредил. А потому прикинул на глазок, да взял с тройным запасом. Заставив Клирика хлопать по лбу и вспоминать военную кафедру.

И поговорки, запущенные в оборот ещё генералом Карбышевым.

Первой, разумеется — шуточную. "Один сапёр, один топор, один день, один пень". Когда сапёра Клирик заменил на норманна и озвучил — заодно с другими, более полезными, строительными поговорками, Эгиль коротко посмеялся. И согласился — да, способ хороший. И руны хорошо, и стихи хорошо. Главное — уметь сделать вещь. Харальд немедленно начал сочинять висы об устройстве метательных машин.

А скоро рядом с первым мангонелем начал расти второй.

Дело было так.

Над проторенной к римской дороге грунтовкой поднялось облако пыли. Три дня без дождя в Уэльсе событие — и событие довольно неприятное для тех, кто в дороге. Лагерь отреагировал уставно: вопли фанфар, работы прекращены, все вооружаются и спешат на стены. Никакой суматохи или толчеи — улицы прямоугольные, в римской традиции, и каждый знает своё место за прочным частоколом. А вот рва ещё не откопали, но сэр Эдгар собирается. Всё равно для фэйри пока мало работы, а даром кормить каторжников — слова «рабы» Клирик пытался избегать — не в его натуре.

Когда из облака пыли показались вымпелы над копьями, гарнизон разразился приветственными криками.

— Кто пожаловал? — поинтересовалась Немайн.

— Брат короля. Самый младший, — объясняли ей, — Отличный рыцарь! Но сэр Эдгар с ним наплачется. Видишь, как скис?

Клирику стало даже жалко командующего. Мало ему бывшей богини в подчинении — извольте ещё и короля заполучить. Точнее, подкороля… Принца. Ворота открыли, однако, только когда затормозившее у них облако осело, и удалось рассмотреть всадников — серых от пыли, но весёлых.

— Открывай, Эдгар, — раздался рокочущий бас, никак не вяжущийся с обликом невысокого юноши, который изволил им разговаривать, — пришла подмога. Рис ап Ноуи явился на помощь брату! Со мной десять рыцарей… и десять дам. Каждая из которых стоит двух рыцарей. Но мило уступает право набить морду Гвина мужчинам.

— Да, это он, — печально объявил сэр Эдгар, — открывайте… Добро пожаловать, мой принц.

— И принцесса! — медведю — медведица. Такая же щуплая. Но голос… И где он помещается?

— Простите, прекрасная Гваллен, я не сумел вас разглядеть за поднятой пылью.

— Да, мы с Рисом любим быструю скачку! Но теперь нам нужно по бочке горячей воды на нос и по две на носик!

— Но почему именно так?

— Потому, что вторая понадобится вечером, за день мужчины успеют перепачкаться… Ого! Что это вы тут строите такое? Кот?

Котом валлийцы называли почти любое осадное сооружение. Самые маленькие называли крысами.

— Ну, это скорее лев, Валли. Или росомаха! Это ведь сида строит, да? Можно на неё посмотреть?

Бас дрогнул. И только тут Клирик сообразил, насколько молод его обладатель. Хорошо, если семнадцать исполнилось! И вот этот мальчишка отправляется на войну — с женой, друзьями и подругами. Кстати о жене — Гваллен выглядела взрослее мужа. Возможно, из-за дорожной пыли.

Только ворота сомкнулись за его отрядом, только отвели тяжело дышащую лошадь, как принц бросился к недостроенному мангонелю. И налетел на монашку с ребёнком. Ну а какая девушка ещё в рясе ходить будет? Образ портил только шлем, лихо сдвинутый на затылок…

— Извини, сестра… — и сунулся было вперёд. И был ухвачен сзади за рубаху.

— Стоять! Не лезь, убъёт.

— Кто убъёт? — спросил недоумённо принц, — Кого?

Но — остановился.

— Видишь вон того типа с топором?

— Вижу. Высоко как…

— Видишь, какое здоровое бревно он обтёсывает? Что-то оно не лезет в паз…

— Толстое, да…

— Вот. Во-первых, если что-то пойдёт не так, бревно упадёт вниз. И если на тебя, Гваллен плакать будет, так?

— Не буду, — сообщила подошедшая принцесса, — кто так умрёт, тот не достоин моих слёз. Я просто буду сидеть, как собака, на могиле… А во-вторых, если мой муж не будет тебя слушаться около твоей машины, его убьёшь ты, Неметона. Я права?

— Не-а. Это сделает вот тот бородач. Стройкой руководит он, я только советую. Так получилось.

— Это Неметона?? — удивился принц Рис, — А уши где?

— Под шлемом. А глаза снаружи, муж мой! А ещё у неё под рясой шитое платье и шёлковая рубашка. У меня тоже такая есть! А это у тебя кто?

— Сын. Мой.

И попыталась заслонить от внимания.

— А у него тоже уши острые?

— Нет. У него обычные уши… Леди Гваллен, пожалуйста, не беспокой моего сына. И не проявляй к нему излишнего внимания. Мне это очень неприятно. Увы, все сиды так устроены…

— Да? Вы так любите детей?

— Ршшрр, — сида рычала игрушечно и комично, но намёка хватило.

— А что нужно сделать, чтобы осмотреть кота?

— Это не кот, это мангонель. Машину придумали франки, оттого и название. А нужно поговорить с одним бородатым типом.

— Тем самым, который убъёт?

— Именно. Он расскажет, как себя вести. И заставит одеть шлем. Раз появишься на стройке без шлема или учудишь что — больше не пустит. И не посмотрит, что брат короля. Ему на это наплевать…

— Большой зануда, — подвёл итог Рис, — но ничего, уговоримся. Я умею быть хорошим. Жена подтвердит.

— Достаточно того, что я его жена.

— Вот именно. Сама меня выбрала, кстати.

— Ерунда. Выбирает всегда мужчина.

— Но я-то выбирал из тебя одной!

— Тогда ты счастливый человек, — подвела итог Немайн, — который сперва отдохнёт с дороги, устроит своё счастье поудобнее, пройдёт инструктаж по технике безопасности у Эгиля или Харальда, а потом уже полезет под брёвна. А жена счастливого человека за этим проследит, не так ли? Что ещё?