Мир, где меня ждут

Ведьмак отступил на шаг, уперся спиной в ствол дерева, скользкий, покрытый влажным мхом. В отчаянии покачал головой. 'Это неправда! Ничего этого не было! Марина жива! Ведь… она жива?…'

— Ненавижу, — прошептала девушка, делая медленный, словно растянувшийся во времени шаг в его сторону. По бледной щеке прочертила ровную дорожку кровавая слеза. Где-то рядом заливалась хриплым, срывающимся на карканье смехом старая предсказательница, крутилась, приплясывала и взмахивала черными рукавами, превратившимися в растрепанные вороньи перья. С готовностью распахнувшаяся перед нахальным, вечно ускользающим от нее ведьмаком Бездна гостеприимно распахнула свои объятия.

'Идиот!!! — рявкнул в сознании смутно знакомый командный голос и крепко выругался. — Хорошенько же тебя Давола заморочил, раз не в состоянии даже отличить настоящей Марины от колдовской обманки! Ведь это же твой кошмар, приди в себя! Подумай хотя бы о ней! Ведь та Марина, живая, а не жалкое ее подобие, завывающее здесь и сыплющее несостоятельными обвинениями, осталась на треклятой поляне. Очнись! Демиан, мать твою так!'

Похоже, воззвание неизвестного доброжелателя возымело-таки действие, по крайней мере, эффект был примерно как от ушата ледяной воды, выплеснутого на голову наутро после знатной попойки. То есть, в его случае, отрезвило ровно настолько, чтобы воспринимать действительность более-менее адекватно. Хотя бы немного избавиться от колдовского наваждения и ясно увидеть, что перед ним всего лишь тварь, прикидывающаяся Мариной. У хранительницы, живой ли, погибшей, ни при каких обстоятельствах не могло быть такого полного злобы взгляда, родные черты карикатурно исказились гримасой ненависти. Словно дурно наложенный грим слез с лица, открывая истинную сущность. 'Марина' пронзительно завизжала, ее облик быстро стирался, как будто на завершенную картину пролили кислоту. Почти незаметная тень еще некоторое время висела в воздухе, вскоре и она исчезла бесследно. Молочный, с зеленоватым свечением туман выглядел так, как если бы его кто-нибудь взбалтывал огромной ложкой. Затем густое марево постепенно рассосалось.

'И это всё? Как-то даже и не верится…'

— Проклятье! Это еще что такое?!

Это называется — рано радовался. Похоже, Давола не ограничился одним кошмаром, который ведьмак, пусть чудом, но всё же сумел побороть. Не вышло в первый раз, получится со второй попытки. Древняя нечисть доселе не ведала поражений. То, что обычно беспомощная, мгновенно теряющая разум, столкнувшись со своим многократно преумноженным кошмаром, жертва на сей раз сумела сбросить с себя чары, оставаясь при этом в трезвом уме, обескуражило Даволу. Всё было не так, как всегда. Но ничего, эти жалкие живые создания просто не могут не испытывать страха. Он допустил ошибку, впредь подобное не повторится. Теперь Давола станет бить наверняка.

Всё исчезло. Достопамятная на весь остаток жизни, на весь отпущенный ему срок, каким бы долгим (а уж вероятнее — коротким) он ни был, поляна, огромный пограничный лес, да весь необъятный Предел — всё сгинуло. Вокруг него, без конца и без края — одна сплошная темнота. Ни запахов, ни звуков, ни движений. Не было ни холода, ни жара. Ни-че-го. Абсолютно. А в следующий миг появилось пламя. Черное, как сама эта темнота. И боль. От которой некуда убежать, негде скрыться. Она поселилась в каждой клеточке тела, миллиардами раскаленных иголок проникла внутрь, она разрывала на части саму душу. Но страшнее всего оказалось отчаяние. Страшное осознание того, что этот кошмар никогда не кончится… И не за чем бороться. Всё кончено. Ему осталась только вечность, наполненная страданием, вечность незатухающего огня.

— НЕТ!!! ХВАТИТ! — Кто-то, неизмеримо старше и мудрей, вновь взял контроль над сознанием. Демиана словно за шиворот вышвырнуло из кошмара. На грани восприятия ему послышался полный нечеловеческой ненависти вой, так ревет нечисть, из-под самого носа которой ушла добыча. Окружающая действительность вновь казалась неправдоподобной, он уже запутался, где кончается кошмар, а где начинается реальность. Тряхнул головой и в результате хорошенько приложился затылком о ствол дерева. Для верности потрогал шероховатую теплую кору. Вроде бы настоящее… Хотя, кто знает! Тупая ноющая боль недвусмысленно намекала, что дерево еще какое настоящее, плотностью уж точно обладает — аж искры снопами из глаз посыпались. К ненависти, звучащей в вопле, примешивалась уже жгучая боль. Причем боль непривычная, быть может, даже и вовсе неизведанная.

А дальше последовала целая череда разнообразных кошмаров. Целый бестиарий разнообразной нечисти, с подавляющим большинством которой Демиану уже приходилось не раз сталкиваться в своих приключениях; великое множество существ, реально существующих и вымышленных, и еще чего только не было. Иногда было совершенно безразлично, иногда смешно. Видения, посланные Даволой, становились всё более сумбурными и нелепыми, в них почти не осталось логики и той поистине ужасающей натуралистичности, изящного, почти неразличимого аромата навеянного извне, внушенного страха. Таинственный помощник больше не приходил, Демиану вполне хватало своих собственных сил. Чары антариесского монстра бессильно разбивались о преграды, выставляемые разумом, потерявшими свою разрушительную мощь волнами откатывались обратно. Вой Даволы перешел уже в предсмертные хрипы мучительной агонии. Монстр погибал.

В какой-то момент всё внезапно кончилось. Ментальные атаки прекратились. Ведьмак с трудом открыл глаза, морально готовый увидеть всё, что угодно, любую несуразицу, самый нереальный фантастический, даже для него пейзаж. Но нет — вызывающая зубовный скрежет поляна. Впрочем, нет — после всего случившегося молодой человек расцеловал бы каждый фут земли, обнялся бы со всеми деревьями. Настоящий мир. Наконец-то. Неужели? Неужели он вновь видит его? Неужели он остался жив, встретившись с Даволой? А это еще что?…

На кромке поляны, на дальнем ее крае, колыхалась гигантская тень, черная в центре, светлеющая по краям. Словно огромная воронка, вроде тех разрушительных торнадо, что бушуют на берегах океана Теплых Ветров, закручивалась в центре обширного леса. Магическое восприятие буквально отказало, настолько силен был напор прорвавшейся в мир энергии. Эманации ярости, боли и смерти наотмашь били по оголенным нервам. Демиан пораженно замер, наблюдая невероятное зрелище — агонию Даволы. Как видно, нашлось оружие и против признанного всеми непобедимым монстра — воплощенный страх боялся бесстрашия. Как всё оказалось просто…

Тем временем разыгралась уже настоящая буря. Гигантская воронка всё прибывала в размерах, разбухала, как тесто на дрожжах, нежно-голубое у окоема небо, над головой мага приобрело угрожающий темно-сизый цвет. Закачались, затрещали могучие стволы, самые тонкие деревья не выдержали напряжения стихии, в которую вылилась освобожденная магия зла, и с шумом, потонувшим в вое ветра и протяжном стоне гибнущей твари, повалились на дрожащую землю. Мимо просвистела толстая ветка, по щеке мазнули облетевшие листочки. Резонанс наверняка ощутили во многих сотнях лиг отсюда, да что там — странную тучу было видно еще очень далеко в ясной лазури. А уж про магические колебания и вовсе не стоит упоминать. Любой мало-мальский волшебник узнает о произошедшем.

Мощный удар сотряс землю, и установилась оглушающая тишина. Смутные тени отрывались от воронки и взмывали ввысь, где бесследно таяли, освещаясь на прощание неземным ярким и теплым, но не ослепляющим светом. 'Спасибо! Спасибо!' — кричали, шептали, смеялись на всех языках миллионы голосов, мужских и женских, по-стариковски хриплых и детских, звонких. Они раздавались прямо в сознании, находя живой отклик в сердце. Загубленные души, получившие наконец-то освобождение, обретшие долгожданный покой. И, не смотря даже на то, какие грехи они совершили в своей жизни, им было даровано прощение за все те страдания, что им довелось вытерпеть. Ни одна тень не упала камнем вниз, не всосалась с воем в землю, чтобы затем мучиться в Бездне. И только тогда, когда самая последняя душа погибшего невесть сколько лет, веков или тысячелетий назад существа растворилась в милосердной вышине, непроницаемо черный мрак, настолько мерзкий, что небо не в силах было его принять, распался на многие сотни мельчайших частиц и поглотился мудрой, всё понимающей землей.