Конан: Раб Змеиной Королевы

Пронзительный ментальный вопль несчастного карлика прервал излияния Люфа. Догадался наконец.

— О, я вижу, тебе знакомо это имя! — ехидно протянул дряхлый Люф. — Да, карлик, да, Конан убил монстра именно Ромбом Яхкунга! Этот чудесный кристалл вручило варвару существо Хъяхъя, обитающее в пещере, скрытой водами Стикса. Ромб Яхкунга — это вечная темница для души, особая темница, сотворенная в дальних мирах, где правят звезды, — Люф неопределенно указал лапой куда-то вверх. — И вот Ромб поглотил душу демона Сура. Вернее, не душу — настоящей души у этой твари не было, — но его жизненную силу, его Я. Что было затем, тебе известно. Конан победил тебя, и Ромб Яхкунга также поглотил и твою душу, Великая Душа — ха!

— Однако, — откашлявшись, продолжал Мудрейший, — Боги и я знали, что ты восстанешь из могилы. Тебе, восставшему, и предназначалась наша ловушка. Я вижу, ты уже понял, что произошло. Пока ты лежал мертвым в своем хрустальном гробу, твоя душа и «Я» демона, оба заключенные в Ромбе Яхкунга, слились в единое целое. Никто не может знать, как и почему это произошло; подобная магия недоступна нашему пониманию. Но важно не это. Богам дано зреть Грядущее — конечно, даже они не могут читать его точно раскрытую книгу, но отдельные страницы доступны их взору. И на одной из таких страниц Боги узрели результат моего плана. Положительный результат!

Итак, когда твой магистр Брахо вернул тебя к жизни, установив неразрывную связь между Ромбом Яхкунга и твоим человеческим телом, «Я» демона Сура уже обитало в тебе. Ты был Великой Душой, но — одновременно! — ты был также демоном Суром, жестокой и безмозглой тварью. Я знал это. Оставалось только произнести последнее заклинание и пробудить в тебе демона…

Последние слова Люф просипел едва слышно, но, конечно, карлик не мог не слышать его. Дряхлый демон зашелся каркающим кашлем, и Тхутмертари поспешила взять инициативу в свои руки.

— Позволь, Мудрейший, я продолжу, — молвила она. — Итак, план Мудрейшего удался. Ты, ничтожный карлик, по-прежнему почитал себя богом, но в душе твоей уже жил мой будущий раб! Никто, кроме Истинных Богов и моего наставника, не знал об этом. И Конана. Он единственный владел Тайной, ибо Боги свершили свою месть его руками. Но тупоумный варвар не придал никакого значения тому факту, что магический кристалл поглотил не одну, а две живые сущности! За все время, прошедшее после твоего воскрешения, Конан даже ни разу не вспомнил об этом! Он владел Тайной, дающей власть над Великой Душой, владел и не догадывался об этом! Скудоумию его я не устаю поражаться. — Волшебница мстительно ухмыльнулась. — Ведь если бы он, а не я, вызвал к жизни Сура, перед ним, а не передо мной тебе пришлось бы преклонить колени! И не Сет, а иные Боги торжествовали бы победу. Однако Конан не волшебник, более того, он презирает магию, и это презрение к тайным наукам сыграло с ним жестокую шутку. Воистину жестокую — ибо твою силу, карлик, которую я подчинила своей воле, рано или поздно я направлю именно против него, Конана!..

Итак, Мудрейший указал мне путь; все остальное я сделала сама. Я вытащила Конана из Страны Небесного Народа, где его едва не развоплотили скричи, проклятые порождения мерзкого солнечного божка Митры. — Тхутмертари с отвращением сплюнула и сотворила в воздухе знак змеи. — Затем я затащила варвара в озеро Тахо-а-Такан, где совратила этого дуралея. Он мне выложил все, что сам знал о тебе, карлик. Так я овладела твоей Тайной. Выдав ее мне, Конан попросту заснул! Я могла убить его уже тогда, но, поразмыслив, решила, что он не заслуживает столь легкой смерти. Нет, клянусь щупальцами Сета, киммериец будет умирать мучительно и долго. Я сама придумаю ему подходящую казнь, — злобно прошипела Тхутмертари. Ее прелестный лик исказила гримаса лютой ненависти, и он сделался поистине чудовищной маской Ужаса. Овладев собой, волшебница продолжала:

— В Кеми я рассталась с Конаном, бросив его в руки верховного жреца Тот-Амона. Конечно, этот слизняк, порочащий священное имя Сета, не сумел удержать Конана даже в своей собственной цитадели, как не сумел удержать меня! Конан бежал, но мне он более не был интересен. Я отправилась в Бельверус, к королю Тараску, и расспросила его о сурийском тигре. Тараск навел меня на Лапинуса, который к тому моменту уже гнил в Нумалии в фамильном склепе своей семьи. Это не остановило меня. Используя свои познания в некромантии, я оживила Лапинуса. Он и рассказал недостающее. — При воспоминании о способе, которым она выудила у мертвеца искомые сведения, волшебница довольно усмехнулась. — Теперь я знала все. Мне повезло вдвойне: Сур не был заклят прежде, и поэтому я смогла заклясть тебя своим именем. Понимаешь ли ты, тварь, что сие означает?! — И принцесса снова разразилась торжествующим заливистым смехом.

— Теперь ты тоже знаешь все, — саркастически подытожила она. — Ты знаешь, почему и как всемогущий бог в мгновение ока превратился в моего раба. Теперь ты мой навеки! —Тхутмертари пожирала нескладную фигурку карлика хищным взглядом победительницы.

— Что ты задумала?!!

— Ну неужели непонятно? — ухмыльнулась она. — Твоя сила Великой Души будет поставлена на службу Вечной Тьме. С твоей помощью я захвачу власть в Стигии, а затем и во всем мире. Ведь ты, карлик, так страстно мечтал о власти над миром! — ехидно заметила Тхутмертари. — Знай же: твои грезы сбудутся! Ты обязательно добудешь власть над миром. Но не для себя — для меня! И Владыка Сет наконец восторжествует над проклятым Митрой!!!

Не выдержав распиравшего ее торжества, нагая волшебница бросилась наземь у подножия изваяния Великого Змея и зашлась в экстазе какого-то омерзительного танца. Она корчилась и извивалась не как человек, но как настоящая змея. Даже Люф восхитился поразительной гибкостью ее точеного тела. Пышные золотые волосы метались, точно щупальца адского чудовища. Это было небывало жуткое, прекрасное и тошнотворное зрелище! Не желая прерывать экстаз Тхутмертари, Люф обратился к карлику:

— Вот так мы и отомстили тебе, раб, за унижения, которым ты подверг нас по своей глупости. Боги — за свои, я — за свои, а Тхутмертари — за свои. Ты проиграл. Мы в любой момент можем умертвить тебя самой злой смертью, какую только сумеем измыслить. Мы можем просто приказать тебе умереть, и ты не посмеешь ослушаться нас. Но смерть — не самая страшная кара. Ты станешь нашим орудием. Твоя Сила станет нашей Силой. Благодаря тебе каждый из нас получит желаемое. Владыка Сет покинет пределы Преисподней, и в мире воцарится Вечная Ночь. Сет будет править миром, Тхутмертари станет его наместницей. А я — я умру с чувством исполненного долга, ведь именно благодаря мне свершится все это! Старый Люф умрет в Мире, где, как и на Заре Жизни, будет всецело владычествовать Зло!

Еще раз окинув прищуренным взором гигантское изваяние Великого Змея Сета, рдяное пульсирующее небо, лишенное солнечного светила, безлистые стволы могучих желтых деревьев, бурлящую кровавую реку, питающую их, поляну, на которой валялся никчемный трупик нерожденной дочери стигийской принцессы Рамины, скрюченную фигурку порабощенного карлика и извивающуюся в змеином экстазе прекрасную волшебницу. Люф добавил:

— Погляди на этот Мир, демон Сур. Наверное, ты полагаешь, что мы находимся в Преисподней? Ты прав — мы в Преисподней, во владениях Владыки Сета. Вглядись повнимательнее в этот Мир. Скоро, очень скоро точно так будет выглядеть и Мир Людей…

— Нет!!! Это невозможно!! Этого никогда не будет!!!

— Будет, будет, — ощерился Мудрейший. — Пришло время свершения самого невозможного. И ты лучшее тому подтверждение. Вчера ты был богом, сегодня стал рабом. Ты бог — и ты раб! Что же может быть невозможнее?!

2. Штурм Тарантии

— Поджарь мою задницу, кэп, если ты привел нас не в сказку! — разнесся в кабине капитанского вертолета восхищенный голос Кевина Эйнсли.

Девяносто девять черных механических птиц, похожих на свирепых коршунов, барражировали над Тарантией. Столица Аквилонии была видна как на ладони. Яркие солнечные лучи плясали по золоченым куполам митрианских храмов и изящным посеребренным башенкам дворцов аквилонской знати. Меж аккуратных домов бежали чистые мощеные улочки и мостовые. Множество разноцветных флагов с геральдическими гербами развевалось на шпилях. В самом центре города, вытянувшийся, точно серп молодой луны, щерился зубцами древних сторожевых башен королевский дворец.