Тьма наступает (СИ)

Я посмотрел на несостоявшееся чудовище и представил, как он прибегает домой в таком виде. Его даже не узнают, просто затравят собаками. И куда такому идти?

– Можно ему с нами? – вопрос выскочил раньше, чем я успел прикусить язык. Волк в одной повозке с кегарами – это нечто.

Жак с надеждой посмотрел на Станиса.

– Ему некуда идти. Если люди поймут, кто он, ему конец. Мы его последняя надежда.

Мастер Лезвий неуверенно поднял брови, Изабель спрыгнула на землю, бросив за спину "Тихо там!" и присоединилась к Стражу. Из фургона немедленно высунулись две одинаковые пятнистые башки, и уставились на волка круглыми желтыми глазами, у бедняги вся шерсть встала дыбом.

– Не бойся маленький! – девушка ласкова потрепала оборотня по загривку. – Они тебя не тронут, а не то я им!..

Головы одновременно повернулись к хозяйке, моргнули и спрятались обратно в фургон. За оборотня неожиданно вступился Ирвин.

– Думаю, это возможно: теперь, когда в нем нет следов Зла, кегары быстро к нему привыкнут. В конце концов, такова их природа.

Похоже, Мастер Лезвий не столько осуждал идею, сколько пытался предугадать ее последствия.

– Он меня понимает? – Ирвин утвердительно кивнул. – Ладно. Я позволю тебе отправиться с нами. Но! Ты должен помогать в представлении (нахлебников я не потерплю) и вообще, вести себя как настоящий волк. Мы направляемся в Ункерт.

Если тебя раскроет какой-нибудь маг, нам тоже несдобровать. Понял?

Волк кивнул.

– Согласен?

Волк энергично потряс головой и зажмурился. Кажется, я здорово его вчера припечатал.

Глава 8

Заросшие непроходимым лесом равнины запада Сантарры остались позади, отряд беспрепятственно миновал пограничную речку, с украшенным деревянным шлагбаумом мостом и въехал на территорию Ункерта. За всю дорогу никаких происшествий не случилось, что, учитывая близость Западного тракта к границе Дебрей, немного беспокоило Фернадоса. Местность изменилась, равнина пошла вверх и рассыпалась на множество лесистых холмов, вместо мрачных ельников и чахлых низинных березняков по сторонам дороги появились буки и грабы, дубы и тис, человеческое жилье встречалось все чаще, путешественники удалялись от затененных Злом земель и вступали в страну, со времен Темных Веков не знавшую войн.

Ункерт – страна магии и магов. Теплее и плодороднее, чем Сантарра и не так истерзана войнами, не страдающая от нищеты и перенаселенности, как большинство Восточных княжеств, терпимая к происхождению и вероисповеданию, умеренная в политике и тем не менее – самое мощное государство, основанное людьми после окончания Великой Войны. Фернадос впервые увидел Ункерт больше полувека назад, когда его, совсем еще мальчишку, привезли в Школу магов при Зеленой Гильдии как многообещающего ученика, и был очарован страной, словно вышедшей из легенд о Золотом веке. Для ункерцев волшебство казалось естественным, как времена года, а маги пользовались уважением наравне с рыцарями Короля или священниками. Здесь все еще жили древние традиции, и люди не спешили забыть минувший год, словно ночной кошмар. Это рождало ощущение надежности и уверенности в будущем. Фернадос родился и вырос в Сантарре, но, только возвращаясь в Ункерт, действительно обретал покой и душевные силы.

Всегда, но не теперь.

Все так же вился под копытами коней Западный тракт. По сторонам дороги, на вершинах каменистых холмов, вставали стены сторожевых замков, высотой не уступающие сент-аранским, но древнее и строже. За низкими оградами из дикого серого камня зеленели поля, среди пышных садов прятались каменные домики с черепичными крышами, похожие на обтесанные великанами куски гранита. Люди не носили оружия и не шарахались от незнакомых всадников, крестьяне приветствовали проезжающих Стражей и кланялись магам, без страха, но с уважением.

Так было всегда, но что-то изменилось, больше Фернадос не был уверен в неизменности этого мира, сердце терзали сомнения и тяжелые предчувствия. В который раз маг пожалел об отсутствии Жака: этот Страж прослужил ему дольше, чем кто бы то ни было и теперь Фернадосу не хватало его прагматизма и рассудительности.

И где его черти носят? Авантюризм никогда не был характерной чертой Стражей.

Конечно, Вильям был предан и незаменим, когда дело касалось силы мышц и реакции, но требовал постоянного руководства, и это утомляло. Избыток инициативы – плохо, недостаток – еще хуже.

У границы Ункерта Фернадос расстался с лордом Джеймсом: мага ждал гонец с требованием пребыть в Гильд-Холл, а старый Икторн собирался ехать не спеша, в сопровождении внушительной свиты из четырех магов. По крайней мере, здесь повода для беспокойства не было, хотя граф был не в восторге от такого оборота дел.

– Ты единственный маг, которому я доверяю, – заявил он на прощание. – Без тебя я ночи не смогу проспать спокойно.

– Я не лечу бессонницу! – отшучивался Фернадос.

– Дома я бессонницей не страдал, – многозначительно заметил Икторн. Граф определенно чувствовал себя не в своей тарелке.

Ох уж эта знаменитая нелюбовь к волшебникам!

– Ну, полно-те! – рассмеялся Фернадос. – Не верю, что тебя может испугать жалкая дюжина магов!

Граф не сдержал ухмылки.

Разговор этот состоялся уже больше недели назад, теперь Фернадос подъезжал к Тарильену, резиденции Зеленой Гильдии. Небольшой, утопающий в зелени городок не был сосредоточием светской власти и многие века славился как место обитания мудрецов и магов. Преобладающей чертой местности были холмы: двух-трехэтажные дома с крашенными железными крышами, замысловатыми флюгерами и уютными двориками взбирались на крутые склоны так, что часто окна второго этажа могли оказаться вровень с окнами первого.

Фернадос ухмыльнулся, вспоминая, как в юности запросто взбегал по многочисленным лестницам и крутым переулкам, спеша к началу урока. Глаза привычно выхватили из моря крыш флюгера и шпили Школы магов, купол Публичной библиотеки. Должно быть, половину населения города составляли школяры – юные маги и медики, философы и архитекторы, художники и музыканты. В Тарильене работало сразу три Университета, две библиотеки, да еще и Школа Магических Наук. Немного в стороне от города, на холме, среди большого лесного массива возвышалась цель приезда Фернадоса – громада замка Раурик, Зеленого Гилд-Холла.

Тяжелые, обитые бронзой и покрытые золотой вязью рун, ворота замка всегда были открыты, но никто не посмел бы войти в них, не будучи приглашенным. Караул из Стражей в серо-серебрянном безмолвно замер по обе стороны широкого подъемного моста, скорее для поддержания престижа, чем из предосторожности. Фернадос не задерживаясь проскакал мимо них – атрибуты величия Гильдии давно перестали его трогать.

Привратный Покой как всегда дышал холодом, камни без следа поглощали тепло большого камина, даже в самые жаркие дни пламя не могло прогнать из зала холодные сквозняки. После скачки и зноя летнего полдня, это было все равно, что нырять в колодец, Фернадос зябко поежился и огляделся. Прибывших ждали, очень серьезный молодой маг торжественно произнес ритуальные приветственные фразы и пригласил их следовать за собой.

Фернадос нахмурился – спешка была не в чести у волшебников. Если Совет хочет получить от него внятный рассказ, они могли бы дать ему передохнуть с дороги, или хотя бы переодеться. Существуют более вежливые способы обеспечить молчание свидетеля. Или они пытаются отгородить от информации его?

Темный Амулет был с ним, зашитый в потайной пояс под одеждой, маг долго размышлял, прежде чем решиться предъявить его Совету. Как бы ни был невероятен его рассказ о проникшем в Гильдию колдуне, он не мог больше замалчивать факт, могущий оказаться жизненно важным для существования не только Гилдии, но и людей вообще. Только бы ему поверили!

Раурик был велик, вслед за провожатым они миновали широкую мраморную лестницу, ротонду, уставленную золотыми канделябрами и анфиладу комнат, украшенных статуями из мрамора и бронзы. Мозаики на стенах сменялись барельефами, а те, в свою очередь, отделкой из бирюзы и малахита, пол сверкал начищенным паркетом из древесины деревьев, растущих в разных уголках мира, с покрытого многоцветными фресками потолка спускались каскады хрустальных люстр. В отделке преобладали растительные мотивы и изображения животных, никаких богов и баталий, Гильдия старательно оберегала свой нейтралитет, как в политическом, так и в религиозном смысле.