Бездонные пещеры

– Виолу Гвиневеры не должны были отдать вот так запросто, – воскликнул Мак-Синн, дрожа от ярости. – И какому-то цыганскому парню! Эта виола – реликвия клана Мак-Синнов и должна быть возвращена нам обратно. Вы не имели права, Ваше Высочество!

Джей в смятении прижал свою драгоценную виолу к груди. Дайд сжал кулаки.

– Виола была дарована Джею Скрипачу в награду за помощь, оказанную мне в завоевании короны, – невозмутимо сказал Лахлан. – Всем членам Лиги Исцеляющих Рук было разрешено выбрать из хранилища реликвий любую вещь по их выбору, и он выбрал именно ее. Линли, виола лежала там без дела много лет. Просто удача, что она не погибла во время Сожжения, как многие другие фамильные драгоценности. Или, возможно, это не простая удача, а невидимое деяние Прях. Джей играет на этой виоле так, будто она была сделана точно под его руку. В вашем клане не осталось никого, кто мог бы играть на ней. Не стоит жалеть ее для Джея, который так помог мне.

– Это действительно так? – скептически осведомился Мак-Синн. – Тогда давайте послушаем, как он на ней играет.

Лицо Джея вспыхнуло горячим румянцем, но по кивку Лахлана он поднялся и благоговейно вынул виолу из футляра. Прекрасной формы и покрытая лаком, виола несла больше струн, чем обычно, поднятых на замысловатом деревянном мостике. Ее грациозный гриф был вырезан в форме женской фигуры с завязанными глазами.

Джей устремил на Мак-Синна застенчивый, но прямой взгляд.

– У нее завязаны глаза, потому что говорят, что любовь слепа.

Мак-Синн отрывисто кивнул.

– Знаешь, не надо рассказывать мне о viola d'amore, парень. Я учился в Башне Сирен. А кто учил тебя?

– Я сам, – ответил он просто. – И Энит.

Не дожидаясь ответа, он поднял виолу к подбородку и провел смычком по струнам. Комнату наполнили звуки, низкие, бархатистые и чистые. Потом Джей заиграл ритмичную танцевальную мелодию, под которую головы сами собой начинали кивать, а ноги притопывать. Закончив, он оторвал смычок и взмахнул им, и слушатели разразились бурей аплодисментов. Джей залился краской и опустил смычок, глядя на Мак-Синна.

– Что ж, нет никаких сомнений в том, что ты умеешь играть, парень, и играешь хорошо, – резко сказал прионнса. – И Мак-Кьюинн сказал правду, в моей семье действительно не осталось никого, кто мог бы так прекрасно играть на ней. Возможно, моя дочь могла бы, но она давно мертва. – На его бородатом лице мелькнуло тоскливое выражение, и он потер подбородок рукой. Он немного помолчал, потом поднял голову и в его сверкающих глазах цвета морской волны снова полыхнуло пламя. – Но если у тебя есть Талант, почему ты не можешь своим пением убивать фэйргов?

– Она сделана, чтобы петь о любви, а не о смерти, – тихо сказал Джей. – Разве вы не видите?

– Я вижу, что у тебя в руках реликвия клана Мак-Синнов, а ты не хочешь использовать ее, чтобы помочь нам!

– Но милорд, пожалуйста, если бы вы только согласились выслушать, – сказал Дайд. – Я же сказал вам, что мы пели песнь любви, когда на нас напали морские жители. Милорд, фэйрги были зачарованы! Они плыли за нашим кораблем, напевая, свистя и ловя для нас рыбу. А потом, когда на нас напал тирсолерский флот и наш корабль перевернулся, фэйрги спасли нас и отвезли на берег. Милорд, вам не кажется…

– Пели песнь любви, – презрительно отозвался Мак-Синн. – Это песня для придворных кавалеров и трубадуров, а не для войны!

– Но мы победили их, мы создали что-то вроде связи с ними, – воскликнула Энит. – В Карриге мы могли бы сделать то же самое.

– Спеть песню любви, когда армия фэйргийских воинов будет наступать на нас с занесенными трезубцами? – сардонически осведомился Мак-Синн. – Это прямой путь приблизить неизбежный конец – нас всех перебьют, а фэйрги будут торжествующе улюлюкать.

– Вот и я то же самое тебе говорил, Энит, – вступил Лахлан. – Любая колдовская песня действует лишь тогда, когда ее слушают, а во время битвы слышны лишь звон оружия и крики раненых. А даже если публика слушает, они должны слышать сердцем, а не только ушами. Ты сама учила меня этому. Как мы сможем пением призвать их к миру, когда они ослеплены и оглушены своей ненавистью?

– Но в Тирсолере…

– Да, но там была совсем небольшая горстка воинов, ты сама говорила это. Мы не можем послать тебя с Дайдом и Джеем в пасть к орде бесчинствующих фэйргов, как группу бродячих менестрелей. Это слишком опасно.

Энит ничего не сказала. Ее искривленные пальцы сжимали подлокотники кресла.

Мак-Синн раздраженно фыркнул.

– Вот чем все заканчивается, когда приглашаешь на военный совет женщин, — с ядовитым сарказмом сказал он. – Приходится выслушивать всякие глупости.

– Неужели? – рявкнула Изолт. – Означает ли это, что вы не желаете выслушивать и мои советы, милорд?

Мак-Синн ничего не сказал, лишь стиснул зубы. Изолт продолжила, очень тихо:

– Не забывайте, что я Шрамолицая Воительница, милорд. На Хребте Мира все равно, мужчина ты или женщина. Единственное, что имеет значение, можешь ты сражаться или нет. Я получила эти шрамы не просто так.

– Разумеется, Ваше Высочество, – сказал он через некоторое время. Слова явно дались ему очень нелегко. – Я не хотел вас обидеть.

Изолт ничего не ответила, пытаясь обуздать свой гнев. Лахлан тоже разозлился. Раздраженно оглядев стол, он сказал:

– Мы не можем постоянно спорить друг с другом. Если мы хотим победить фэйргов, то должны выступить единым фронтом. Итак, Изабо говорит, что фэйрги вернутся в Карриг к Самайну или чуть позже. К тому времени мы должны быть уже там и, если получится, ударить по ним сразу с двух сторон.

Большая часть армии Ри, называемой Серыми Плащами из-за их серой формы, все еще стояла в Тирсолере. Было решено, что Лахлан присоединится к ним вместе с армиями южных лордов и прионнса, чтобы они смогли напасть на Карриг с востока, доставив большую часть людей по морю кораблями королевского флота. Когда армии Ник-Танах и Ник-Эйслин присоединятся к ним вместе с солдатами Айена и Эльфриды, у них должно оказаться более десяти тысяч людей и волшебных существ, очень внушительное войско.

Тем временем Фионнгал Ник-Рурах и герцог Лохслейн должны будут отправиться обратно в Рурах, чтобы переговорить с Мак-Рурахом и заручиться его поддержкой. По пути они переговорят также с Мак-Ахерном Тирейчским, чья кавалерия славилась своей стремительностью и отвагой. С учетом лучников из Равеншо, они должны собрать по меньшей мере трехтысячную армию, которая ударит по фэйргам с запада.

– В общей сложности это составляет тринадцать тысяч солдат, что очень немало, – с удовлетворением подвел итог Дункан Железный Кулак. – Хотя нам и придется сражаться с фэйргами на их собственной территории, у нас будет численное преимущество.

– Мы сможем собрать еще больше солдат, если твой отец решит присоединиться к нам, – сказал Лахлан Изолт. – У него там несколько сотен человек, а он сам – Шрамолицый Воин и отличный боец. Кстати, как думаешь, он согласится поговорить с Зажигающей Пламя от нашего имени? Хан'кобаны подписали Пакт о Мире, а это значит, что они пообещали оказывать нам помощь в трудные времена. Они считают войну чем-то вроде развлечения. Думаешь, они присоединятся к нам?

– Возможно, – спокойно ответила Изолт. – Но они не враждуют с фэйргами, живя в таком отдалении от моря. Не знаю, согласятся ли они покинуть снега, чтобы сражаться за дело, которое им совершенно не интересно.

Лахлан нахмурился. Дункан Железный Кулак сказал:

– Кроме того, чтобы собрать их, понадобились бы месяцы. Когда гонец приедет в горы, убедит Хан'кобанов встать под наши знамена и вернется обратно в Рионнаган, будет уже зима. Когда они доберутся к нам в Карриг, пройдет уже больше года. Если бы только был какой-нибудь путь через горы прямо в Карриг! Тогда мы могли бы напасть на них и с юга тоже…

– Но такой путь через горы есть, – сказала Изолт.

Все недоверчиво уставились на нее.

– Многие пытались перейти горы, и никому это не удалось! – воскликнул Линли. – Я сам несколько раз пытался с тех пор, как потерял Карриг!