Легион Видесса

И вот ты остался совсем один, подумал Горгид.

Как бы подтверждая эти мысли, галл внезапно взорвался. Он разразился дикими криками на кельтском языке. Ариг и видессиане широко пораскрывали рты, глядя на него. Местные жители тоже воззрились на Виридовикса – их удивляла его бледная кожа, веснушки, огненно-рыжие волосы. Они даже отступили на несколько шагов, возможно опасаясь, что незнакомец произносит какое-то заклинание.

Виридовикс проорал несколько песен, а затем остановился, ругаясь на смеси всех известных ему языков.

– Проклятье, я забыл, как там дальше! – простонал он и повесил голову.

После столицы с ее широкими прямыми улицами, вымощенными булыжником или деревянной брусчаткой, с ее удобной системой канализации, Приста производила на путешественников своеобразное впечатление. Главная торговая магистраль города оказалась обычной грунтовой дорогой, покрытой толстым слоем засохшей грязи. Она петляла, как тропинка в лесу, и была немногим шире обычной просеки. Помои и отбросы стекали по небольшому каналу, прорытому посреди улицы. Горгид увидел, как один кочевник непринужденно спустил штаны и помочился в канал. Никто не обратил на него внимания. В Элладе, где родился и вырос Горгид, подобные вещи тоже были обычным явлением. Крик «Поберегись!» предупреждал прохожего о том, что очередной котел с отбросами сейчас будет выплеснут на улицу.

Но римляне относились к вопросам гигиены куда более серьезно. В больших городах Видесса также соблюдались правила санитарии.

«Ну так что из этого? – подумал Горгид. – Даже здесь, в заштатной Присте, наверняка есть жрецы-целители, которые спасают безнадежных больных». Однако затем Горгид подумал о том, что многие из жителей Присты следуют степным обычаям и не поклоняются Фосу.

Грек бросил взгляд на храм видессианского Доброго Бога, стоящий -%/.$ +%*c. Серые неоштукатуренные камни, глубокие царапины на стенах – все свидетельствовало о том, что это одно из самых старых зданий в городе. Шар на вершине купола был не позолочен, а покрыт желтой краской, наполовину облезшей.

Скилицез заметил это и нахмурился. Что касается Пикридия Гуделина, то если он и чувствовал какое-то недовольство при виде запущенности храма, то, во всяком случае, держал это при себе.

Однако чиновник стал более разговорчивым, когда его глазам предстало то, что местные жители именовали «лучшей гостиницей города».

– Ну и дыра! – проворчал чиновник. – Я видел коровники куда более чистые, чем эта, с позволения сказать, гостиница.

Местные жители, сопровождавшие видессиан, зло оскалились. «Ага, – подумал Горгид, – они все-таки понимают видессианский язык». Но в душе грек был полностью согласен с Гуделином.

Общая комната оказалась маленькой, мебели в ней было немного, и совершенно очевидно, что вот уже несколько лет здесь не делали уборки. Стену над каждым факелом покрывал густой слой сажи. В комнате пахло дымом, кислым вином и еще более удушливым потом.

Клиентура гостиницы состояла из темных личностей, которые вполне могли оказаться родными братьями паршивцев, околачивающихся на пристани. Хотя большинству было уже за сорок, все были одеты в длинные, кричащеяркие туники, вроде тех, что носили уличные хулиганы Видесса: у каждого на пальцах и шее висело изрядное количество золотых цепей и колец. Голоса звучали громко и резко. Речь была перегружена воровским жаргоном.

Виридовикс прошептал по-латыни:

– Я не сяду играть в кости с этими парнями, даже если мне приставят нож к горлу.

– Воров видно издалека, – ответил ему Горгид на том же языке, – даже если это богатые воры.

Хозяин постоялого двора – коренастый человечек с мрачным выражением лица и жуликоватыми глазками, – казалось, задался целью разрушить расхожее представление о трактирщике как о человеке добродушном и приветливом. Комната, которую он с ворчанием выделил посольству, оказалась такой маленькой, что едва вместила пять соломенных матрасов – их притащил слуга. Гуделин бросил тому мелкую монету.

Как только слуга удалился, чиновник рухнул на матрас (самый толстый, отметил Горгид) и оглушительно захохотал. В ответ на удивленные взгляды своих спутников он пояснил:

– Я просто подумал: если это лучшее из всего, что может предложить нам Приста, то пусть Фос сохранит нас от худшего.

– Наслаждайся хотя бы этим, пока у тебя есть возможность, – посоветовал Скилицез.

– Толстяк прав! – заявил Ариг.

Гуделин, похоже, не слишком обрадовался поддержке хитрого аршаума – если, конечно, Ариг действительно собирался поддержать его.

– Даже самые лучшие города – это тюрьма! – продолжал аршаум. – Только в степи человек дышит свободно.

В дверь вежливо постучали. Явился солдат. Густая борода, широкие плечи, скуластое лицо – он напоминал хамора. Но на нем была не хаморская куртка из жесткой кожи, а кольчуга. И говорил он на неплохом видессианском языке.

– Вы – господа с «Победителя»? Послы в Аршаум? – Когда они подтвердили это, солдат поклонился: – Его превосходительство губернатор Мефодий Сива приветствует вас и просит пожаловать на небольшой прием в вашу честь перед заходом солнца. Я зайду за вами и провожу вас.

Он снова склонил голову, отдал честь и вышел так же быстро, как и вошел. Было слышно, как его сапоги стучат по узкой каменной лестнице.

– Этот Мефо… как его? Он колдун, что ли? Откуда он так быстро узнал, что мы здесь? – воскликнул Виридовикс. В этой стране он повидал магии более, чем достаточно, чтобы задать такой вопрос на полном серьезе.

– Вовсе нет, – ответил Гуделин, усмехнувшись наивности кельта. – Просто один из лентяев там, в порту, – его соглядатай, и это так же "%`-., как то, что солнце Фоса восходит каждый день на востоке.

Более опытный в подобных вопросах, чем галл, Горгид тоже догадался об этом. Он не был огорчен, когда догадка его подтвердилась. Главной функцией губернатора Сивы было внимательно наблюдать за степями и охранять Империю. Если он делал это так же тщательно, как следил за своим городом, то Видесс защищен надежно.

Мефодий Сива оказался на удивление молодым человеком. Ему было едва за тридцать. Его внешность немного портил слишком длинный нос.

Губернатор держался достаточно оживленно, чтобы не давать гостям соскучиться. Похлопав Арига по плечу, он прогудел:

– Ну что, сын Аргуна, мне опять поставить у каждого колодца по часовому?

Ариг засмеялся:

– В этом нет нужды. Я буду паинькой.

– Да уж. Лучше бы тебе не вытворять безобразий. – Убедившись, что кубки всех гостей полны вина. Сива объяснил: – Когда этот негодяй однажды останавливался в нашем городе на пути в Видесс, он бросил в каждый городской колодец по пригоршне лягушек.

Ланкин Скилицез так и замер с раскрытым ртом. И вдруг ухватился за бока и разразился громким хохотом. Гуделин, Виридовикс и Горгид ничего не поняли.

– Неужели вы не знаете?.. – начал Сива и затем сам ответил на свой вопрос: – Да нет же, конечно, вы не можете этого знать. Откуда? Вы не общаетесь с варварами каждый день. Иногда я забываю о том, что живу на краю Империи, а не на краю Неизвестности… Ну так вот: все хаморы до смерти боятся лягушек. Три дня они не пили воды из колодцев!

Ариг снова засмеялся, вспомнив, как удачно пошутил.

– Но это еще не все, знаете ли. Им пришлось заплатить видессианину, чтобы тот выловил из воды всех квакушек. Потом они принесли в жертву черного ягненка. Они проделывали это у каждого колодца, дабы отвратить демонов. И ваш жрец Фоса еще пытался остановить это, крякая насчет еретических обрядов! О, это было прекрасно! – заявил Ариг, сияя как медный грош.

– Это было ужасно! – возразил Сива. – Один из хаморских кланов тут же снялся и ушел в степь. Они унесли груз шкур стоимостью в пять тысяч золотых. Торговцы стонали несколько месяцев.

– Лягушки? – переспросил Горгид, быстро делая заметку на клочке пергамента.