Роса и свиток

— Что именно?

— Да врут, — бросил фартовый и умолк. Шани откинулся на спинку стула и принялся рассматривать собеседника. Немолодой, но крепкий мужчина, повидавший в жизни и хорошее, и дурное, и в погоне за ценной добычей и дорогими редкостями не гнушавшийся ни подлостью, ни предательством, ни разбойным промыслом, сейчас выглядел очень мрачным и задумчивым.

— Врут все, ваша милость, — сказал он, наконец. — А врут именно то, что в Галеле тайно хранится как есть подлинный Круг, на котором Заступник наш принял мученическую погибель. Будто бы один из султанов возомнил, что тот дает великую власть, ну и стибрил его у нас с Югов, когда первая война с язычниками шла. Вот только я так скажу, ваша милость: будь на самом деле так, давно бы нашлись храбрецы из наших, чтоб на него лапу наложить. А монастырь да, есть такой. По слухам, гора развалин и три монаха. Самое то, чтобы реликвию укрывать.

— Понятно, — кивнул Шани: именно это он и ожидал услышать. На стол перед фартовым легла золотая монета с гордым профилем молодого Миклуша. — Так что ты там про свитки говорил?

Когда они договорились о продаже — а Шани давно собирал труды языческих философов — и фартовый покинул таверну, то Шани заказал еще кевеи и принялся обдумывать возникший у него с утра план. Затея выходила очень рискованной, однако при грамотной организации могла обернуться с максимальной выгодой для государства.

Вспомнив земные уроки истории, Шани понял, как можно выслать принца из страны под благовидным предлогом. Сейчас в его внутреннем кармане лежала копия указа шеф-инквизитора Младича, который сим объявлял декана Торна исполняющим обязанности главы инквизиции. Шани не просил его и не намекал — эта мысль полностью принадлежала несчастному старику. Оригинал указа был заперт в личном сейфе Шани, а посланники уже бегали по столице и загоняли лошадей, направляясь по региональным отделениям, и Шани почти физически ощущал поднимающуюся волну удивления, гнева и досады: молодой Торн это не старый маразматик Младич, и крутить собой не позволит. Недовольных, обиженных, обойденных будет просто уйма, и надо было продумать линии поведения со всеми, решив, с кем надо быть ласковым, а кому и костром пригрозить…

Шани вздохнул и допил кевею. И ведь никто не поверит, что высокое кресло ему сейчас нужно только ради спасения государя. У шеф-инквизитора в Аальхарне была одна очень важная привилегия: он имел право начинать священную войну, не нуждаясь в согласии владыки страны и мобилизуя в армию солдат Заступника любую персону, невзирая на чины и звания.

И принц Луш пошагает с фамильным мечом в руке отвоевывать святыню Истинного Бога у еретиков. Никуда не денется. Вряд ли ему захочется пойти на костер за отказ выполнять священную волю. А с ним за компанию отправятся и буйные молодые дворяне, у которых много сил и куража, но нет ума и здравого смысла, чтобы найти им применение, и в столице воцарится спокойствие.

Теперь оставалось все продумать и отшлифовать. Шани вспомнил фразу из древнего земного фильма — здесь нет мелочей, особенно в таком деле, как это — и встал из-за стола.

— Ах ты ублюдок!

Брант-инквизитор Валер, который не сдерживал ни слов, ни действий, ни эмоций, ворвался в аудиториум черным вихрем и первым делом схватил со стола толстенный том Посланий пророка, видимо, собираясь использовать его в качестве оружия. Испуганные академиты повскакивали с мест и столпились в углу, а бычок Михась принялся засучивать рукава мантии, намереваясь прийти на помощь наставнику.

— Мерзавец! Змей продувной! Облапошил старого дурака и думаешь, что тебе это сойдет с рук?! Вот! — Валер скрутил кукиш и сунул его едва ли не в нос Шани. — Вот тебе! Не бывать тебе, байстрюку, шефом!

Шани стоял за кафедрой и слушал нервные выкрики с выражением непробиваемого спокойствия на лице. Он ожидал, что подобные сцены будут, и уже успел к ним морально подготовиться. Кстати, именно Валера, претендовавшего на кресло шеф-инквизитора, Шани ожидал в гости первым.

— Ах, хитрая скотина! Бестия изворотливая! — низкорослый пузатый Валер прыгал вокруг кафедры, пытаясь зацепить Шани Посланиями пророка по физиономии. При той разнице в росте и комплекции, что была у них, это являлось довольно затруднительным, но Валер в пылу игнорировал мелочи. — Я тебя проучу!

Шани взял заранее заготовленную кружку ледяной воды и выплеснул ее в лицо крикуну. Валер замер, захлебнувшись очередным ругательством, и выронил книгу. На него было жалко смотреть. Вода стекала по жидким волосам и упитанной физиономии, и казалось, что брант-инквизитор готов разрыдаться от обиды. Шани отставил кружку и сказал:

— Занятие окончено.

Академиты выбежали из аудитории, даже не забрав свои вещи. Шани закрыл за ними дверь, вынул из кармана платок и протянул Валеру. Тот хмуро принялся вытирать лицо, пыхтя и ворча что-то себе под нос.

— Валер, ну вы как ребенок, честное слово, — с ласковой укоризной произнес Шани. — Присаживайтесь, поговорим.

Валер опустился на стул и, глядя куда-то в сторону, принялся разглаживать мокрый платок.

— Что конкретно вас не устраивает? — продолжал Шани все тем же увещевательным ласковым тоном, каким говорят с расстроенными детьми и животными. — Что я исполняю обязанности несчастного Младича, который и без того согнулся под гнетом забот и болезней? Это временно. Мне, безродной безотцовщине, никогда не занять его кресло. Я к этому и не стремлюсь.

Валер качнул головой, соглашаясь.

— Или вам не нравится послание о Походе за Кругом? — продолжал Шани уже жестче. Валер нахмурился и заерзал. — Что же, по-вашему, стоит оставить величайшую святыню нашей веры в руках еретиков? На позор и глумление? Да это стыд наш, и горе наше, что Круг Заступника до сих пор не вернулся в Аальхарн. Я скорблю о том, что никто не решился на такой шаг раньше.

— Кто же против этого, — согласно проворчал Валер. Даже если план Шани ему не был по душе, он прекрасно помнил, что в ереси можно обвинить кого угодно, а инквизиторы горят в точности так же, как и колдуны. — А как бы вы вели себя на моем месте? Узнав, что на ваше будущее посягает какой-то выскочка?

— Не знаю, — весело ответил Шани и ободряюще похлопал Валера по плечу. — Ну, ну. Выше нос, Валер. Уверяю, что ваша карьера вне опасности.

Когда Валер покинул аудиториум, то Шани поднял Послание пророка и, задумчиво перелистывая страницы, подумал, что теперь ему стоит ждать пулю в спину от кого-нибудь менее темпераментного и более расчетливого. Отец Гнасий был прав, говоря о пути лжи и предательства. И ведь никого не убедишь, что на самом-то деле ему и даром не нужна эта власть, и он не собирается карабкаться по чужим головам к высокому положению.

Даже самого себя в этом не убедишь.

Скрипнула дверь, и в аудиториум заглянула взлохмаченная Хельга — в привычном юношеском образе.

— Наставник, все хорошо? — спросила она.

— Да, — ответил Шани. — Заходи, Хельгин.

Девушка скользнула в аудиторию и принялась собирать книги и листы для записей. Шани смотрел, как она двигается — быстро, но плавно, без мальчишеской порывистости движений — и ощущал, как в груди просыпается яркое живое тепло, неожиданное и непривычное. Его просто не могло быть.

— Я так и не спросил, все ли с тобой в порядке, — произнес он.

Хельга, которая завинчивала чернильницы, улыбнулась.

— Да, наставник. Вас забрал доктор Машу… я хотела быть с вами, но он меня прогнал. И я поехала к себе, — она смущенно хихикнула. — Переодеваться пришлось в кустах, а то меня бы неправильно поняли соседи.

— Прости, что так получилось с Симушем, — серьезно сказал Шани. — Я не хотел, чтобы ты…

Хельга взяла стопку книг и подошла к Шани.

— А знаете, мне было совсем не страшно, — сказала она и посмотрела ему в глаза. — Вы ведь обещали, что со мной не случится ничего плохого.

К удивлению Шани, желавших отвоевать Круг Заступника у неверных набралось весьма и весьма немало. Кого-то привлекло обещанное отпущение прошлых, настоящих и будущих грехов, кто-то хотел законным образом награбить добра в далеких краях, где, как известно, золото под ногами валяется, кому-то пожелалось проявить, наконец, удаль молодецкую не на турнире, а в серьезном деле, и были те, кто искренне верил в свою избранность для великой миссии.