Чародейский рок

— Но конь-качалка — это же игрушка, он из детства, — заметил Грегори. — Тебе не хотелось бы остаться вещью из детства?

— Ой, как бы это было здорово: вырасти, но остаться ребенком! — восторженно воскликнула Корделия.

Род пожал плечами.

— Это было бы замечательно, — согласился конь-качалка. — Вот поэтому-то я и качаюсь круглые сутки [5].

Векс воскликнул:

— Зрелые особи с независимостью и способностями взрослых, но при этом с разумом и эмоциями детей? О нет, это был бы сущий хаос!

Магнус насторожился.

— Хаос? Векс… а не приложили ли ко всему этому руку пришельцы?

— Все может быть, сынок, все может быть, — медленно выговорил Род.

— Думай, рассуждай, — посоветовал мальчику Магнус. — Посмотри, не вырастет ли из этого гипотеза.

Магнус умолк и глубоко задумался.

— Я немножко растерянна, боюсь ошибиться, — призналась Корделия.

Это было сказано с типичным для девочки кокетством. Корделия могла не сомневаться в том, что уж кто-нибудь непременно задаст ей вопрос. Конь-качалка не стал исключением.

— Что у тебя на уме?

— Я подумала, что ты мог бы двигаться быстрее, если бы не зависел от этих деревянных полозьев, если бы встал на собственные копытца.

— Что?! — возмущенно воскликнул конь-качалка. — Ты хочешь у меня почву из-под ног выбить? Стыд тебе и позор, барышня!

— Да, советик так себе, — поддержал его Джеффри. — Каков он будет в сравнении с взрослой лошадью?

— Очень даже я буду хорош! Разве ваш спутник не такой же, как я, — только взрослый?

Дети вытаращили глаза. Все четверо медленно повернули головы и воззрились на Векса.

— Это в каком же смысле? — опасливо осведомился робот.

— В том самом, что ты не более настоящий, чем я. Ты просто модель лошади, ты такое же творение чужого разума и рук, как я! Но ты же вырос? Вот и мне хочется!

— Да, мы оба искусственные, — согласился Векс, — но на этом наше сходство заканчивается. Мой «мозг» — это компьютер, а твой — всего лишь запись готовых ответов, сделанная тем разумом, который тебя породил.

— Векс, — проговорил Магнус. Его голос прозвучал глухо, встревоженно. — Разве это — не определение программы?

Огромный черный конь умолк и замер в неподвижности. Наконец он произнес:

— Магнус, подобная формулировка грешит чудовищным упрощением.

— И все-таки что-то тут есть, — возразил Грегори. — Получается, что те, кто способен творить создания из ведьмина мха, навязывают своим игрушкам какую-то программу, да?

— Игрушкам! — оскорбленно фыркнул конь-качалка. — Я не игрушка, во мне учтено много разных моментов!

— Да, много, покуда ты привязан к часам, — проговорил Джеффри и обвел взглядом циферблат.

— Нет, нет, конечно, — горячо возразил Грегори. — Ты такой чудесный! Ты не просто игрушка. Ты мог бы стать верным другом для ребенка. И где ты только был три годика назад, когда мне так хотелось, чтобы ты был у меня?

Конь-качалка смущенно уставился на малыша.

— Не расстраивайся, братец, — успокоил его Магнус. — Мы все мечтали о таком дружке, когда были маленькими.

— Все, кроме Корделии!

— Нет уж, кроме тебя, раз ты так говоришь! — оскорбилась Корделия. — Я на Магнусовом коньке качалась чаще, чем он!

— Да, она даже про свою метлу забывала, — с улыбкой проговорил Магнус. — Хотя по идее метла ей роднее.

Корделия показала ему язык.

— Ну что же… — нерешительно проговорил конь-качалка, — если уж я вам так нравлюсь… тогда пожалуйста. Хотите покататься?

— Хотим, хотим! — Грегори без раздумий оседлал лошадку. Конь-качалка от неожиданности встал «на дыбы», вполне музыкально заржал, а Грегори заливисто рассмеялся.

— Грегори! — вскрикнула Гвен в тревоге. — Не надо…

Однако она тут же осеклась и умолкла, глядя на то, как ее младший сын раскачивается вперед и назад, как конь-качалка везет его по всей окружности циферблата, как он шлепает коня-качалку по бокам своей шляпой и весело визжит.

— Пусть порадуется, милая, — с улыбкой пробормотал Род.

— Не запрещай ему, мамочка, — умоляюще проговорила Корделия. — Ничего опасного нет!

— Пожалуй, — согласилась Гвен. — Так редко бывает, чтобы он вел себя как дитя, а ведь он еще совсем дитя!

— Да, меня порой посещает такая мысль, — согласился Векс.

— Да он почти никогда не ведет себя так, как другие малыши, — поджав губы, сказал Джеффри. Он стоял напряженный, со скованным выражением лица. Магнус заметил это, протянул было руку Джеффри, но раздумал и отдернул.

— Думаю, конь-качалка нам всем разрешит покататься, если мы захотим.

— О да, да! — воскликнула Корделия, сверкая глазами, а Джеффри фыркнул:

— Ну и глупо же ты будешь выглядеть, братец! Дылда здоровенная, скоро семнадцать годков стукнет, а ты на лошадку-качалку верхом заберешься! Да нет уж, мы с тобой большие, пусть маленькие так резвятся!

Корделия обернулась и одарила Джеффри удивленным взглядом. Но заметив, каким завистливым взором тот следит за Грегори, девочка погрустнела.

И ее мать тоже.

— А ты что, против, Делия? — проворчал Джеффри.

— Да нет, нет, — поспешила заверить брата девочка. — Ты все правильно говоришь, Джеффри! Пусть малыш поиграет.

— Пусть насладится мгновениями детства, которые принадлежат только ему, — еле слышно произнес Род.

Корделия удивленно взглянула на отца, но тут же просияла и робко улыбнулась.

— Верно, папа. Ведь он почти никогда не играл, мы ему мешали, верно?

— Он донашивал за мной одежду, — добавил Джеффри. — У меня-то хотя бы были игрушечный арбалет и катапульта, а он их не хотел. Да, пусть порезвится.

Грегори закончил круг и спрыгнул с коня-качалки. Его щеки раскраснелись, глаза задорно блестели. Он наклонился, снял шляпу и низко поклонился лошадке.

— Вот спасибо тебе, добрый конь! Никогда я не забуду, как ты меня покатал!

— Пожалуйста, — ответил конь-качалка и качнулся вперед. — Приходи еще, и я тебя снова покатаю.

— Ой! Правда, можно?

— Может быть — на обратном пути, — ответила Гвен. — А теперь, Грегори, нам бы надо идти дальше.

— А лошадке с нами нельзя? — в отчаянии спросил Грегори.

— Нет, нельзя, — ответил конь-качалка. — Но знаешь, у меня так тепло стало на сердце оттого, что тебе этого захотелось. А мне надо остаться здесь и качаться по часам, иначе я так никогда и не вырасту. Ты же не отберешь у меня этого, правда?

— Нет, что ты! — горячо воскликнул Грегори, но было видно, что эти слова дались ему нелегко. — Но я буду очень скучать по тебе, славная лошадка.

— А я — по тебе, — ответил конь-качалка. На мгновение издаваемая им музыка стала громче, медленнее и печальнее.

— Он должен отпустить тебя, — проговорила Корделия, обняв младшего братишку за плечо. — А ты должен позволить ему вырасти.

— Правильно, — кивнул Грегори, отвернулся и зашагал за братьями, сестрой и Вексом опустив голову. У Корделии на глаза набежали слезы. Но тут Грегори обернулся и крикнул коню-качалке:

— А мы еще увидимся, когда ты вырастешь и станешь большим?

— Даже не сомневайся! — выкрикнул конь, раскачиваясь назад и вперед. — Я, наверное, стану могучим скакуном — но я тебя обязательно узнаю.

— А я — тебя, — крикнул в ответ малыш. — До встречи!

Он помахал коню рукой, взял за руку сестренку, выпрямился, расправил плечи и вздернул подбородок.

— Пошли, Делия. Пусть себе качается! Таков уж наш рок! — добавил он совсем по-взрослому.

Девочка крепко сжала руку малыша и немножко пропустила его вперед, чтобы он не видел, как нежно и сочувственно она улыбается.

Гвен часто заморгала, сдерживая слезы, взяла Рода под руку, и они пошли следом за детьми.

5

— Такие громкие звуки — неприятно слушать, — признался Грегори и болезненно поморщился. И точно — звуки со всех сторон сливались в неприятную для слуха какофонию. Семейство продвигалось вперед по лесу под музыку. Стоило утихнуть одному камешку, как ветерок уже доносил звучание другого.