Размывая грани

Ярость, ненависть, ревность и дикое желание разрушить до основания этот маленький уютный мирок, не оставив и пылинки, переполняли ее.

Если бы у нее была грудь, то она как парус сейчас вздымалась бы от злости, но за не имением оной, ее частицы клубились в ало-черном вихре, набирающем силу.

- Сволочь! Я тебе не собачка, чтобы манить, а потом бросать! – Сосредоточившись на Вале, она отвлеклась от женщины и потому не сразу почувствовала перемену.

Внешне казалось, что непрошеные гости никак не потревожили сна хозяев, и, тем не менее, они привлекли внимание. Когда Эфира поняла это, было слишком поздно. Если бы еще секунду назад ей кто-нибудь сказал, что она может испытывать животный ужас, то она не поверила бы. А зря. Она попалась, вляпалась, как младенец, в умело расставленную этой бесчувственной скотиной ловушку.

- Браво Вал, из тебя получился лучший охотник, чем из меня, - произнесла она хриплым, таким не похожим на свой голосом.

Мужчина недоуменно смотрел на нее, но ей было все равно. Сейчас всем ее вниманием завладели две пары древних глаз. Одни изучали ее с интересом и узнаванием, другие - как какую-то букашку, оценивая, стоит ли ей жить. В загоне ей лишь раз приходилось сталкиваться с подобным им, и он сеял смерть, безвозвратную и окончательную. Немногим тогда удалось выжить, и лишь тем, кто как она умели отлично маскироваться. Но сейчас она сама пришла к ним, сама показала себя.

Эфире казалось, что она уже вечность стоит под этими сверлящими, изучающими взглядами, не смея пошевелиться. Мужчина на секунду сосредоточился на чем-то за гранью их маленького кружка и, не глядя на нее, улыбнулся. И сразу стало легче дышать. Она не верила в это! Ее помиловали!

Но радость была недолгой. Слепяще-жалящее сияние, потекло вокруг нее, обхватывая, сковывая и выталкивая вон.

Когда способность видеть вернулась к ней, она была в каком-то поле, за чертой города. И чувствовала жуткий голод. Она осмотрелась. В нескольких метрах от нее Вал тяжело поднимался с земли. Страшно матерясь на какого-то Вира и ведьм, которые не могут не создавать проблем.

Она засмеялась звонким, как колокольчик, смехом от того, что жива, и жизнь прекрасна, ее уязвленный чародей рядом, и он не подстраивал ловушек.

«Ей только, что предоставили шанс, а значит, она была достойна этого, вот только кушать хотелось жуть. Ну не им же закусывать, в самом деле?» – думала Эфира, глядя, как Валентин с остервенением отряхивается, еще больше злясь от ее смеха.

Он открыл портал и исчез в нем. Проводив его взглядом, Тьма направилась в город, ей срочно требовалась жертва, а может даже две или три.

До Совета оставался еще час, но с Валентина на сегодня было довольно женщин – все они были созданиями Ада, не важно, с нимбом или с рожками, домашние или дикие, от них одни неприятности – а потому прямиком с этого пустынного поля он отправился в «Лунные Холмы». Одна изводила его своей ангельской язвительностью, другая доставала нравоучениями, как какая-то святоша, третья по ночам из обычной женщины превращалась вообще не пойми в кого, вышвыривая его, пятисотлетнего чародея, третьего по силе в Совете, как какого-то щенка за порог своего дома, и, наконец, Эфира, то убегающая, то преследующая его, готовая убить в один момент и хохочущая над ним, как сумасшедшая, в следующий.

И какого его дернуло полезть в этот дом в своем истощенном состоянии, да еще и с хвостом за собой. Ведь Закира предупреждала, что, вскрывая архивы памяти, он фактически призывает Эфиру. Хотя с другой стороны, если бы не это, то возможно они так и не заметили бы ничего необычного в этой женщине. Сейчас же у него практически не оставалось сомнений в правоте Вира.

Когда Валентин ступил в гостиную, в которой обычно проводились все собрания Совета, люстра и бра вспыхнули ярким светом, освещая просторное, немного аскетичное помещение, в котором был единственный уютный уголок. Туда-то он и отправился. Даже странно, что в доме Вира таковой имелся.

Два удобных кресла возле пылающего жаром огня, барный столик посередине и картина женщины с младенцем, от которой исходило не меньше тепла, чем от камина под ней. Он уселся поудобней и открыл бутылку водки, в предвкушении редкой минуты покоя.

Сегодня бабы дважды утерли ему нос, а это сильно ранило гордость. Однако радовало то, что после сегодняшней встречи на одну головную боль станет меньше, хотя и не избавит от проблемы полностью. Вал будет настаивать на скорейшем уничтожении угрозы, исходящей от женщины, чтобы спокойно заняться Эфирой - по масштабу возможных бедствий она лишь немного уступала первой. Чтобы справиться с его Тьмой ему потребуется вся сосредоточенность и концентрация сил, а пока вопрос с распахивающимися проходами в загоны не решится, об этом и думать нечего.

То, что он увидел сегодня в своем сознании, ставило в тупик. Получалось, что в нем имелась некая личность, которая, однажды упокоившись, возродилась в загоне, обретя самостоятельную форму. Много ли черт первой она переняла, он не знал. Но к той внутри, судя по воспоминаниям, он относился с особой теплотой. Вот напасть. Где уверенность, что, отмотав до конца пленку, он не окажется перед двумя проблемами вместо одной. Становиться одержимым ему как-то не хотелось.

Валентин почувствовал, как искажается пространство. Поток бешеной энергии давящей массой опустился на дом, возвещая о прибытии Вира, и, судя по ощущениям, тот был далек от спокойствия. Вал хмыкнул, снова наполняя опустевший бокал, как будто Глава Совета бывал когда-либо в мирном настроении. Общаясь с ним, все без исключения чувствовали себя исследователями жерла спящего вулкана, даже Ольген.

В гостиной открылся портал, впуская троих чародеев. Вал, не оборачиваясь, поднял бокал в знак приветствия, похоже, его передышка подходила к концу. И словно в подтверждение его мыслей, буквально через минуту в комнату ввалился, по-другому не скажешь, Андрей.

Жизнерадостно крикнув всем: - Привет, - он присоединился к компании.

Валентин передернулся от раздражения, этот молокосос бесил его до невозможности своей неугомонностью.

Как ни странно за столом шел тихий разговор, который не мешал плавному течению его мыслей.

«Может, стоит поговорить с Виром о том, что произошло тогда, и поделиться насущной проблемой?» - мысль пришла и тут же была отброшена им. Что-то в душе противилось такому решению. И дело было не в гордыне, Валентин хотел самостоятельно докопаться до сути… понять. Ну, а если уж ему суждено будет свихнуться или пасть жертвой своей Тьмы, вот тогда пусть гонец и оповещает Главу Совета.

Только вот пока с дамочкой не будет покончено, лучше воздержаться от путешествий в подсознательное. Силы после похода восстанавливались, но очень медленно. Такое ощущение, что блок ему ставили всем миром. Ублюдки!

- Я вижу, что все уже в сборе, тогда, может, приступим, - вместо приветствия сказал Вир, проходя к столу. – Валентин, кончай глотать водку и тащи свою задницу сюда. Ты вчера дежурил у дома той женщины, хотелось бы услышать твое мнение.

Чародей, вспомнив про объект слежки, тихо выругался, покидая свое уютное кресло. Ольген - второй в Совете - улыбался, наблюдая за ним. У Андрея хватило наглости хмыкнуть, но он тут же запнулся, наткнувшись на свирепый взгляд. Похоже, щенок совсем нюх потерял.

- Это она, – коротко произнес Валентин, занимая свое место. – Я следил за ней весь день, ничего необычного не происходило до самого вечера, пока все семейство благополучно не заснуло. Я пробрался в дом, решив там осмотреться. И вот что любопытно вроде все обычно, однако на всех вещах чувствуется слабый отпечаток волшбы, что тоже вполне объяснимо, но…

- Ты хочешь сказать, что она ведьма? - вмешался Андрей. – Но я не заметил ничего подобного, хотя, пожалуй, ты прав, с утра от нее исходит легкий аромат магии, но такой же эффект обычно бывает у глубоко верующих людей после утренней молитвы.