Что мне приснится(CИ)

Теперь все были напряжены. Антонин и Калеб сжимали рукояти мечей, а Сами и вовсе вытащил клинок из ножен.

Я ускорил шаг и поравнялся с идущим впереди Орестом. Не успел я задать вопрос, как он коротко покачал головой и негромко произнес:

- Те, кого стоит остерегаться, не пользуются ни луком и стрелами, ни веревками. Забудь, что мы видели. Это какая-то другая история.

Вскоре мы сделали привал, чтобы перекусить и набраться сил -- возможно, это наша последняя возможность, невольно подумалось мне. Напряжение, впрочем, не проходило -- все были настороже, помалкивали, даже Антонин, то и дело поглядывали по сторонам, высматривая угрозу. Несмотря на темноту (из-за плотного полога ветвей тяжело было сказать, какое сейчас время дня), огня разводить не стали. Только Орест поглощал пищу с завидным аппетитом, то и дело, по его манере, улыбаясь самому себе. Глядя на него, я почувствовал, что и во мне что-то изменяется -- настороженность, которую я перенял у остальных, уходит, уступая место... азарту. Кровь быстрее запульсировала в жилах, дыхание участилось. Не я ли наравне с Орестом привел сюда этих людей, преследуя свои цели?

Вскоре мы опять двинулись в путь. Орест снова вел отряд за собой, без колебаний определяя дорогу.

И, как видно, он не ошибался. Деревья теперь росли не так близко друг к другу, делались меньше и слабее; сама земля под ногами казалась другой. Мы приближались к болотам. Наконец, пройдя в просвет между парой чахлых деревьев, мы оказались на их краю.

- Стигийские болота... - прошептал Антонин за моей спиной.

Болота не представляли собой сплошную непроходимую топь; скорее, перед нами лежало множество отдельных болот, больших и не очень, которые отделяли друг от друга довольно надежные на вид тропы. Болота тянулись везде, куда дотягивался взгляд, и дальше. Некоторые тропы были достаточно широки, встречались и своеобразные острова суши, где видна была и какая-то растительность. Наверняка в глубине болот скрывались и большие по размерам участки суши.

Ворона с карканьем пролетела над нашими головами и скрылась в лесу, из которого мы вышли. После пути в непроницаемой тишине этот звук казался почти приятным.

Орест первым ступил на тропу и пошёл вперед. Я пошел за ним. Остальные двинулись за мной, как показалось, после небольшой заминки -- и это отпетые головорезы, которыми матерям впору пугать своих детей.

Местечко не самое приятное, чего уж там.

Маршрут и на этот раз был изощренным -- Орест то и дело, повинуясь одному ему известным обстоятельствам, сходил с одной тропы на другую, переходил с тропы на островки, а оттуда на другие тропы. Неожиданно дорога плавно, но вполне ощутимо пошла вниз, как будто мы спускались по склону холма.

На одном из участков суши Орест резко остановился.

На тропе впереди нас стоял человек.

Он был одет в широкий плащ с капюшоном, который набросил себе на голову. Этот человек стоял, глядя в почти строго противоположную от нас сторону, так что из-под капюшона нельзя было увидеть его лица даже мельком. Он, должно быть, на замечал нашего появления, стоя неподвижно и не произнося ни слова.

- Ты кто будешь? - как мог дружелюбно выкрикнул Сами, одновременно доставая из ножен меч.

Ответа не последовало. Вместо ответа человек сделал странное движение всем телом -- как будто марионетка в момент, когда кукловод берет в руки привязанные к ней ниточки. Затем он плавно повернулся в нашу сторону. Неестественная белизна его кожи была еще заметней в сравнении с темной материей плаща.

А потом он побежал вперёд.

Часть четвёртая

Орест сделал изящное движение, подобное росчерку пера, и тело нападавшего рухнуло в одну сторону, а голова -- в другую.

Антонин бесцеремонно перевернул отрубленную голову носком сапога.

- Больной он какой-то... был, - пробормотал Калеб, наклонившийся рядом с головой.

Не здоровый, это уж точно. Мертвый, если на то пошло. Меня уже не удивляли такие лица. Если сейчас дотронуться до тела -- оно будет холодным, как у утопленника, которого волной выбросило на берег.

- Это кто? - брезгливо спросил Антонин.

- Это наша работа, - ответил Орест. - Мы же не собирались здесь только языками трепать, верно?

Он зашагал вперед с обнаженным мечом наперевес. Я потянул свой меч из ножен, как и все остальные; азарт разгорелся во мне с новой силой, и я чуть ли не побежал вслед за Орестом. Это едва не сыграло со мной злую шутку -- нога поехала на узкой и скользкой тропинке, и я упал бы в топкую жижу, если бы меня не поддержал Калеб, шедший позади меня.

- Эй, - громко сказал Сами. - Тут еще один!

Я оглянулся на него и посмотрел туда, куда он указывал. На некотором расстоянии от нас стояла еще одна фигура и как будто наблюдала за нами.

- Не останавливайтесь, - не оборачиваясь, бросил Орест. - Мы идем на середину болота.

- Там еще один! - произнёс Калеб. - Впереди, правее от нас!

Я и сам его уже увидел. Он стоял, не сокращая дистанции между нами, безучастно, как будто мы его не интересовали. Впрочем, это действительно могло быть так. Как кто-либо может интересовать мертвеца?

А потом показался еще один -- теперь левее от нас. И еще один. И еще. И еще.

Они окружали нас плотным кольцом, появляясь словно из ниоткуда -- разве что впереди на той тропе, по которой мы шли, не было ни одного. Они начали медленно двигаться, сжимая кольцо, в центре которого находились мы. Их было очень много, и кто знает, скольких еще мы пока не видели?

Четверых бойцов недостаточно, чтобы мы с их помощью победили, подумал я. Они могут заставить врагов дорого заплатить за свои жизни, выиграть для нас время -- но не победить в этом бою.

А потом я понял, что в этом и заключается план Ореста.

Как бы только его план не обернулся против нас самих. Вернее, против меня -- в том, что Оресту здесь действительно нечего всерьез опасаться, я не сомневался. Какое место в этих расчетах отведено мне, хотелось бы знать...

Я оглянулся на шум борьбы. Один из мертвецов приблизился к нам ближе, чем прочие; с ним схватился Сами, замыкавший нашу цепочку. Он нанес удачный удар в туловище противника, но умертвие это не остановило.

- Руби голову! - выкрикнул я, но слишком поздно -- мертвец повалил Сами в грязь и сжал свои белые пальцы на его горле.

Одно точное движение топором -- и голова полетела в трясину, за ней же стало опускаться и обезглавленное тело мертвеца. Сами, пошатываясь, выбрался на тропу, с изумлением глядя в спину своего спасителя, который продолжил идти, словно ничего не произошло.

Умертвия теперь окружали нас очень плотно, оставляя нам зазор только впереди по тропе, как будто приглашая идти этим путём. Мы прибавили шагу, и теперь почти бежали -- насколько нам позволяла тропа. Бледные фигуры стояли в паре шагов по сторонам от нас, многие -- по пояс в болотной жиже, и протягивали к нам свои руки. Казалось, что если поскользнешься и упадёшь, они утащат тебя в трясину, и никто уже не возьмется тебя вытаскивать.