Клинки чужого мира

При этом она раз за разом бросала в сторону Генриха долгие взгляды и тяжело вздыхала.

Едва закончился последний урок, Генрих первым рванул из класса. Он раскрыл зонтик, перепрыгнул порог школы и… едва не сшиб с ног Олафа Кауфмана.

Извини, - пробормотал Генрих, пытаясь обойти Олафа, но тот внезапно удержал его.

Я слышал, ты отказался идти за выговором? - спросил он своим обычным, «отмороженным» голосом.

Генрих замялся, не зная, как лучше ответить, - поди угадай, что у этого верзилы на уме.

- Голова закружилась, вот и не пошел. Знаешь, я бы с радостью с тобой поболтал, но, извини, - тороплюсь.

Олаф убрал руку с куртки Генриха.

- Голова закружилась?… Ну-ну. Ладно, беги. Оказавшись на свободе, Генрих с облегчением перевел дух.

«Эх, везет мне, как утопленнику, - горестно размышлял он. - То чуть великанша не сожрала, то едва головы не лишился на баронском суде. И одноклассники подобрались один лучше другого: подлец Клаус Вайсберг да заявившийся неизвестно откуда после Рождества Олаф, «Эйфелева башня с удавьим взглядом». Но потом Генрих вспомнил Альбину, Капунькиса с Бурунькисом, рыцаря Скурда и решил, что в его жизни хорошего все же больше, чем плохого.

- Эй, приятель, - окликнул Генрих пробегавшего мимо хайдекинда. Невзирая на дождь, короткая шерстка малыша пушилась: видимо, она обладала свойством отталкивать воду. - Не подскажешь, где найти гнома Ильвиса?

- Конечно, подскажу, господин Генрих! - радостно вскрикнул малыш. - Туда идите, там он. Сам его минуту назад видел!

Хайдекинд махнул рукой в неопределенном направлении, почесал затылок, придумывая, что бы еще сказать, но ничего умного не выдумал и, скороговоркой пожелав Генриху удачи, умчался догонять своих друзей.

Пришлось Генриху ловить другого советчика. Еще раз обращаться к непоседливым детям полей или расспрашивать отягощенных будничными делами домовых он не стал, решив, что найти гнома могут помочь только гномы. Однако в поле зрения бородатых крепышей не было, и Генрих отправился на площадь Святого Якуба к городской ратуше.

Глава VIII «КОРАБЛЬ УРОДОВ»

Через пятнадцать минут Генрих был уже на площади Святого Якуба, но и здесь гномы не появлялись. Размышляя, где лучше всего искать прирожденных кузнецов, Генрих прошел мимо ратуши и неспешно приблизился к скульптурной группе из бронзы, символизирующей человеческие пороки. Эта скульптурная группа называлась «Лодка пороков», но в народе ее прозвали более удачно: «Корабль уродов». Темно-зеленая лодка висела на трехметровой высоты колонне. В лодке веселились гиганты и чудовища: толстая противная женщина в задранном платье и с открытым в песне ртом, музыкант с длинным носом и лирой, пьянчуга с винной кружкой и помятым лицом, обжора, давящийся свиным окороком, детина с акульей головой и еще парочка страшилищ под стать попутчикам. Из центра лодки торчала мачта с ободранным парусом; за эту мачту, задрав в пляске ногу, держался одной"рукой скелет.

Прогуливаясь под зонтиком по площади, Генрих озирался по сторонам и удивлялся, не видя гномов. В Регенсдорфе, конечно, было не так уж много представителей этого коренастого народца, но все же два-три бородача всегда расхаживали по улицам. «Дождя боятся, что ли?» - с досадой подумал Генрих. Он решил осведомиться об Ильвисе у домовых, но тут один за другим раздалось два гулких удара, а следом за ними крик:

- Берегись, лодка валится!

Генрих поднял глаза и в удивлении замер. В бронзовой колонне образовалась трещина, и лодка медленно клонилась носом к земле. С каждым мгновением скорость крена увеличивалась, и, наконец, судно со всем экипажем ринулось вниз, как будто взаправдашний корабль в морскую пучину.

Столкнувшись с булыжниками, «Корабль уродов» издал жуткий скрежет. Земля задрожала, в близлежащих домах звякнули стекла. Скелет-Смерть вместе с мачтой вылетел за борт, а длинноносый музыкант воткнул свой нос в пасть человеку-акуле.

- Ух ты! - только и смог вымолвить Генрих.

Толпа бросилась к обломкам корабля, точно он являл собой пиратский шлюп с несметными сокровищами. Увлеченный людским течением, Генрих подступил к лодке, дивясь вместе с другими зеваками ее падению.

- Э, да тут, пожалуй, по краю была сварка, но со временем изъелась, - заметил мужчина в массивных очках.

- Какая может быть сварка на бронзе! - возразил парень в рабочем комбинезоне и с чемоданчиком в руках. - Посмотрите только, срезано, как по маслу! Причем резали несколько раз - вон еще одна глубокая щель.

- Как же оно раньше стояло?

- А срез-то совсем свежий, не успел позеленеть.

Поблизости заревела полицейская машина. Генрих решил не дожидаться, когда полицейские начнут опрашивать ротозеев, и выбрался из толпы. «Хорошенькое дельце, - размышлял он. - Срез на колонне свежий, но когда и чем его могли нанести? И кто?»

Генрих вспомнил о двух ударах, но не стал их связывать с падением скульптуры - колонну не разбили, а подрезали. От размышлений Генриха отвлек старичок-глюм Плюнькис, который бодреньким шагом вышел из узкого переулка. Плюнькис жил в подвале дома Генриха, но где именно, Генрих не знал, хотя и облазил подвал вдоль и поперек.

Прикрываясь от дождя детским пестрым зонтиком, Плюнькис сосредоточенно смотрел под ноги, огибая лужицы.

- Добрый день, - поспешил к глюму Генрих.

Плюнькис от неожиданности подскочил.

- Ах, простите, господин Генрих, я так увлекся ручейками, что по сторонам не глядел, - сказал он, высоко задирая голову, чтоб видеть лицо собеседника - ростом Плюнькис едва доставал Генриху до колена. - Да хранит вас Один!

- Вас также. Не подскажете, как пройти к господину Ильвису?

Старичок наморщил лоб, потом вздохнул и сказал:

- Уж извините, но я толково объяснить не сумею.

Если не возражаете, я вас к нему проведу.

- Это еще лучше! - обрадовался Генрих. - Идемте. Плюнькис засеменил в сторону Дуная.

- Ничего нового о Теодоре Херрманне и Карле Майселвиц не известно? - поинтересовался Генрих.

- Говорят, что их похитили, - ответил глюм. - Прямых доказательств, правда, нет, но косвенных предостаточно.

- А что за косвенные доказательства?

- Это засада, раскрытая вами. Похоже, зеленые карлики облюбовали дом нашего смотрителя.

- Зеленые карлики?

- Ага. Гномы обнаружили на полу клочья зеленой шерсти. Во-вторых, рука, что торчала из стены, принадлежала одному из карликов…

- Принадлежала? - Плюнькис радостно кивнул:

- Ильвис тяпнул по ней топором, и она теперь украшает Священную Рощу… Вопрос только в том, как удалось карликам пробраться в Большой Мидгард?!

Как известно, Врата их не пропускают.

Генрих напряг память, пытаясь вспомнить, что рассказывал о зеленых карликах одноглазый Скурд. «Когда рыцаря изгнали из королевства, он блуждал по чащам, пока не повстречал эльфов и не женился на одной эльфийке. Но однажды пришли зеленые карлики и убили почти всех эльфов, в том числе и жену Скурда. Уцелевшие эльфы объявили зеленым карликам беспощадную войну. А потом товарищи-эльфы умерли, и Скурд, оставшись один, решил прекратить кровопролитие. Кажется, все. Не густо».

Плюнькис тем временем свернул к бывшему герцогскому замку, часть которого ныне занимал магистрат, а часть - городской музей. Следуя за проводником, Генрих вышел к набережной, повернул к высокому деревянному уровню. Если уровень не врал, то в 1988 году вода в Дунае поднялась на пять метров. Это значило, что не только прибрежные дома, но также первый этаж замка оказались затопленными.

Сегодня вода в реке поднялась почти до булыжной вымостки. «Если дождь не прекратится, - подумал Генрих, - то вода снова затопит низину».

Старичок провел Генриха к смотровой площадке со скульптурным орлом над воротами, зашел за тополь и робко постучал по бетонным перилам. Не дожидаясь ответа, Плюнькис вежливо кашлянул и спросил:

- Ильвис здесь? Господин Герой Генрих хочет его повидать.