Песнь о наместнике Лита. Тревожное время (СИ)

Шагая по этим тихим пустынным коридорам после вечерней молитвы, Ричард почти ничего не боялся - он даже нарочно припозднился, ускользнув из поля зрения однокорытников и отца Германа, и шмыгнул в соседнюю с молельной незапертую комнату. Как только стихли множественные шаги, юноша осторожно прошел немного левее, покинув ее, и оказался в узеньком тесном коридоре, ведущем куда-то вглубь бывшего аббатства. Чем думал Франциск Оллар, делая в этом пугающем месте школу для дворянских отпрысков, сейчас понять невозможно, но унар Ричард, что дышал через раз и замирал от любого, даже показавшегося шороха, понимал, что определенно не мозгами.

А жаль. Унарам нужна безопасность, жаль, что Арамона строит из себя напыщенного индюка и не делает ничего полезного, кроме... Хотя именно так - ничего полезного. Однажды человеколюбие погубит Ричарда с большим и оглушительным треском.

Стоять. Замереть на месте и вслушиваться в звуки. Если Тварь отошла по своим твариным делам, отстав от других унаров, она должна пойти именно тут, ибо этот коридор - самый узкий и незаметный, слуги привыкли к большим и широким. Ричард прикусил губу до боли и солоноватого привкуса, когда услышал приглушенные шаги. Они приближались. Сердце колотилось, словно безумное, срывалось дыхание, будто после быстрого бега, а по правому виску медленно сползали струйки холодного пота, который обычно заливает лицо во время резкого пробуждения после дневных снов.

Топ. Топ. Топ. Шаги размеренные и неспешные, а их гулкое страшное эхо отдается от стен.

Надо молчать и слушать, и, что самое главное, не шевелиться. А если придется, то и не дышать.

Топ. Топ.

Захлестнувший юношу страх принадлежал всего-навсего зареванному семилетнему мальчику, не более, но Разрубленный Змей, почему он не проходит? Откуда это невыносимо-жгучее, ядовитое предчувствие, распустившее в груди острые лепестки отчаяния, того, что Тварь сейчас подойдет и съест его заживо. Ведь это Валентин?

Нет, только бы не Валентин. Кто угодно: любой другой унар, слуга, да хоть сам Арамона с его воплями и басом! Ричард был готов снести от него сейчас любое оскорбление и не ответить, даже больше того - бросился бы на шею проходившему мимо человеку, окажись он капитаном «загона». Только, увы, ошибки бывают досадными и дают несведущим людям драгоценный жизненный опыт - это не капитан. Во всяком случае, у здоровых крепких толстяков не бывает столь тихой походки.

Топ.

Нет, Ричард совершенно не хотел бесславно стать поздним ужином для Изначальной твари, и поэтому, стоило проявить еще большую осторожность. Со всех сторон давили тьма, холодная сырость и абсолютная неизвестность того, что ждать дальше, ведь если Валентин внезапно схватит его за плечо, подойдя сзади, выкрутиться будет сложно.

- Доброго вечера, - голос прозвучал мелодично и холодно, притом действительно говоривший незаметно подкрался сзади. - Этот дом не любит гуляющих ночью.

Спокойно. Спокойно... Тихо! Не кричать и не бежать - чудовище погоня за беззащитной и безоружной жертвой только повеселит.

- Я припозднился, - твердо сказал Ричард. По крайней мере, ему очень хотелось верить в эту твердость.

- Да? - голос растянул слово вопроса, и юноша с ужасом понял, что это действительно Валентин. - Может быть, составить вам компанию?

Еще минуту назад отвратительный своей липкостью животный страх не давал ему сделать и шага, но теперь очень быстро явилось понимание близости настоящей смерти, равнодушной и насмешливой. Она находилась здесь, рядом, дышала тем же затхлым воздухом, что и Дикон, смотрела на него... Решение следовало принять, и быстро, а не дрожать, словно одинокий осиновый листик на суровом надорском ветре осенью.

- Не стоит.

- Почему же?

- Дом не любит гуляющих по ночам, а наше с вами начальство не любит гуляющих по двое, - сам не зная, зачем, Ричард сделал ударение на последнем слове.

- Он напился и спит.

- Откуда вам известно, унар Валентин?

- Мне известно многое, можете не сомневаться.

- Не угрожайте мне.

Изначальная тварь наступала, а Ричард Окделл медленно пятился, больше всего опасаясь, что, в конце концов, упрется спиной в серую глухую стену, и тогда его ждет далеко не самая быстрая и безболезненная смерть. Но, может быть, еще Тварь хотела поиграть со своей жертвой, и из этих немногочисленных минут следовало выжать еще более редкие секунды, чтобы продумать идеальный план спасения. Можно кричать, зовя на помощь, сорвать голос и захлебнуться собственным воплем, но когда есть идеи поумнее и получше, зачем же попусту растрачивать силы?

Драться? Можно и так, но тогда у Твари возрастет хищное желание убить его, чтобы съесть душу. Ведь они делают именно так? Пятясь, Ричард кусал губы и не отводил пристального взгляда от бледного спокойного лица. Валентин Придд держал в руке подсвечник с единственной свечой, и скупой свет, опускающийся на его лицо снизу вверх, делал его кожу непривычного зеленоватого оттенка. А еще он улыбался.

Когда молчаливый, спокойный и серьезный, с безразличный ко всем окружающим взглядом и тонкими сжатыми губами Валентин Придд улыбался, это выглядело жутко. И дело даже не в этом факте, а в самой улыбке. Не видно зубов, губы так же сжаты, однако усмешка расплывается едва ли не от уха до уха. И именно сейчас, когда по спине пробежала очередная волна мурашек, Ричард неожиданно пришел к одному простому выводу, после чего с удовольствием подскочил бы от радости за собственную сообразительность - если бы не находился в смертельной опасности.

Проще принять собственный страх, чем бежать от него, спотыкаясь и хватаясь за гладкие стены, чем прятаться под одеялом и бояться. Проще развернуться лицом к лицу, мило улыбнуться и поговорить о погоде, чтобы сбить врага с толку.

Ты, ведь, давно уже не визжащий поросенок, Ричард Окделл, тебе уже неполных семнадцать лет. В прежние древние времена люди твоего возраста уже становились анаксами Надора, мужьями, отцами, знаменитыми героями, в конце концов, а не пятились от непонятного чудовища, щурясь, как слепые котята.

- Я вам не угрожаю, - почему-то Валентин заговорил только сейчас, стоило Ричарду замереть на месте. - У меня нет никаких видов на вас. Пока нет.

- Отлично, - быстро откликнулся Дик, облизав пересохшие губы. - Что дальше?

- Вы никого не ставите в известность обо мне. Знаете, Надорэа, я не хочу вредить вам, потому что Она запрещает Тварям и раттонам приближаться к Повелителям. Есть их, вселяться, управлять телами... - усмехнувшись, Валентин смахнул с ресниц очередную слезу. - Только про членов их семей ничего сказано не было, а потому я счел за лучшее...

- Что вы хотите?

Повелитель Волн - Вальтер Придд. Значит, этому Валентину нельзя возвращаться домой и просто нельзя покидать «загон». Изначальная тварь в Олларии это ужасно, поскольку будут ужасающие последствия, и, исходя из этих ужасающих выводов, Ричард без особого труда понял: лучше сыну Вальтера не покидать этих стен вовсе. Неважно, что с ним случится... Но только сын Эгмонта не может убить носителя Твари - иначе она вселится в любого другого человека и станет лишь хуже. Другой способ вполне возможен, только как его найти?

- Анонимности, - едва слышно прошелестел Валентин. - Я проведу в этом поместье крупную игру, под чужим именем, чтобы провести собственный пир. И нуждаюсь в вашем молчании. Если капитан Арамона спросит вас, ничего не отвечайте.

- Вы сказали, - надорец прямо посмотрел в лиловые глаза, - мы услышали.

Где он это вычитал? Подвела вспугнутая память.

- Хотите пойти со мной? - теперь тон Валентина звучал почти дружелюбно.

Если он пойдет, то станет свидетелем охоты Твари - наверняка тот знает способы выхода из «загона», а может и жертвой. Хоть лже-унар и сказал, что они не трогают Повелителей до Излома, неизвестно, чего можно ждать и какие лазейки в запрете они могут найти.

- Нет. Не в этот раз.

- Как вам будет угодно. Мы встретимся еще. Мне нравятся Придды.