Овладевание

— Максим. Максим! Максим, ты слышишь меня. Максим, ответь! Лиза, дай нюхательной соли, быстрее.

Сквозь пелену беспамятства проступил режущий нос запах, чего они от меня хотят? Ведь это так прекрасно, это свободное падание в неизвестность.

— Не помогает! Он не выходит.

— Что же происходит? Максим!

— У него судороги, профессор!

— Держи его, я введу ему…

— Торвальд! Торвальд, очнись! Ты слышишь меня? Торвальд!

Да чего они ко мне пристали? Не хочу я, слышите? Не хочу! Мне и так просто прекрасно. Всё ведь так замечательно.

— Не выходит, Валерий Сергеевич, что делать?

— Дружище, как ты?! Эй!

— Прибор не отвечает! Может отключить питание?

— Он, должно быть, одержим демонами! Я чувствую исходящую от него тёмную силу. Этот меч, он…

— Ни в коем случае! Это может привести к остановке сердца. Да что же такое?! Максим!

— Да какими к мракобесам демонами?! Ему нужна настоящая помощь, а не дрянная молитва!

— Максим!

— Торвальд!

— Максим!

— Тор…

— М…

Я открыл глаза. Где я? Это сон? Или явь? Интуитивно делаю шаг вперёд. Мне надоела эта темнота, хочу видеть. Свет откликается на мой зов, и по правую руку загорается невероятно яркое белое сияние. Слишком яркое, обжигающее глаза. Не могу смотреть на него. По левую руку бурлит тьма. Не та, что была в подземелье. Даже не та, в которую я совсем недавно погружался. Недавно, а может давно? Дни, недели, года, века назад? Но эта тьма мне чужда. Она непроглядна, она чернее всего, что я видел. Она засасывает в себя всё вокруг. Она полная противоположность выжигающему свету. И что же это? Мне обе стороны не нравятся. Это всё? Под ногами пробегает узенькая дорожка. Справа её атакует выжигающий свет, слева всепоглощающая тьма. Они встречаются и расходятся обратно. Они не могут взять верх. "Тень", всплывает у меня в голове. То, что рождается на стыке тьмы и света. Тень… Да, это то самое, что я искал. Не страшный свет, не ужасающая тьма. Что-то между. Я киваю своим мыслям и делаю шаг вперёд, аккуратно ступая по узенькой дорожке.

— Ты уверен в своём выборе? — звучит в голове.

Я лишь киваю. И делаю ещё шаг.

— Он труден и не каждому под силу.

Мне всё равно. Ещё шаг.

— Что ж, тогда иди ко мне.

Я смотрю вперёд и вижу нечто выделяющееся из картины этого странного места. На меня взирают два огромных красных глаза. В них нет ненависти, лишь любопытство. Огромный покрытый мраком силуэт является концовкой выбранной мною дорожки. Океаны Тьмы и Света остаются позади. Теперь есть лишь мы.

— Приди ко мне, мой рыцарь. Приди.

Дрожащей рукой тянусь к этим манящим глазам. Из темноты вылетают цепи, опутывают меня. Их звон оглушает. Он невероятен. Цепи опутывают меня, впиваются в самое сердце, но я резко хватаю их и дергаю на себя. Раз, другой. Хватка ослабевает, и я скорее чувствую, чем вижу ухмылку, смотрящую на меня из темноты. Она принимает меня. Она моя.

— Веди меня, мой господин…

— Торвальд! Ты как? Ничего не болит?

Мягкий голос, столь знакомый и столь чуждый, вырвал меня из липких пальцев сна. Сна ли? Я со стоном сел, схватившись за голову. В ушах до сих гремел звон цепей. Правый бок жгло от оставленного позади выжигающего света, а левый бок холодел от поглощающей всё тьмы. Я тряхнул головой силясь собрать мысли в кучку. Кто-то положил мне на лоб свою тёплую руку.

— Жара нет. Вроде всё в норме…

— Ты уверена?

— Я последовательница учения святой Марии! Конечно, я уверена.

— Надеюсь, что это так.

Солнце лениво клонилось к вечеру. Сколько я провалялся в беспамятстве? Поодаль мне сидели две прекрасные девушки. Эдина раздражённо взирала на монахиню ордена Святой Марии. Её тонкие руки ловко потрогали мне лоб.

— Действительно… всё, вроде бы, в порядке. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Только тошнит немного. Что случилось?

— Ты неожиданно свалился с лошади и забился в конвульсиях. Мы чуть не умерли со страху, Торвальд!

— Всё в порядке Эдина, — успокоил воровку я, — всё в порядке.

— Ты можешь сидеть в седле, воин?

— Да, капитан, — я безошибочно узнал голос усатого гвардейца ордена.

— Тогда поднимайся, и мы выступим в путь. Из-за твоей неожиданной хвори мы потеряли почти полдня!

Все засуетились, запрягая лошадей. Я со стоном поднялся на ноги и огляделся в поисках своей бурой в яблоках лошадки. Та беззаботно щипала травку. Нащупав на земле меч, я перекинул его через плечо и двинулся к лошади. Меня всё ещё немного шатало, и действительность воспринималось плохо. Плохо… как набор пикселей… Что же произошло? Почему я до сих пор здесь? Почему меня не выдернули в реальный мир? Или я всё же в РЕАЛЬНОМ мире. В более реальном чем тот, в котором я жил все эти годы. Дорога мелькает перед глазами. Нам предстоит дальний путь. Что нас ждёт впереди? Следующая ночевка пришлась на сестру-близняшку прошлой опушки. Леса этой части королевства так похожи. Я не мог найти себе места, посему пошёл помогать ухаживать за лошадьми. Миска в моих руках едва различимо дрожала, но я не мог себе позволить показать свою случайную слабость товарищам. Не сейчас. Не перед принцессой.

Время тянулось удушающе медленно. Солнце весело подмигивало нам из-за редких туч. То тут, то там пролетали птицы. Перед самым закатом, мы наконец остановились на привал. Лошади были измучены не меньше, чем люди, лишь гвардейцы не подавали виду. На кобылку Даитрана я не хотел даже смотреть.

— Торвальд.

Я резко повернул голову. Длинные белокурые волосы. Длинное белое платье, достающее до пят. Аннет.

— Ты в порядке?

Я не нашёл в себе сил ответить. Из головы не выходило странное видение и звон цепей.

— Я боюсь, Торвальд…

Её рука коснулась моей. Я рассеяно посмотрел на девушку. Аннет лишь крепче сжала мою ладонь.

— Я не могу верить никому, — тихо проговорила девушка, — лишь тебе. Прошу, отвези меня домой. К отцу, — она говорила таким жалобным голосом, что у меня перехватило дыхание. Она верит мне.

— Обещаю. Я отвезу тебя в столицу и лично передам в руки твоему отцу.

Девушка подняла голову и посмотрела на меня. Её зелёные глаза завораживали. Какая же она красивая. Я не могу дать её в обиду. Я не хочу ещё раз услышать её пронзительный, полный мольбы крик. Я сделаю это, не смотря ни на что.

— Я верю тебе, тёмный рыцарь, — она слабо улыбнулась и, стремительно развернувшись, ушла в неизвестном направление.

С каждым мгновением этот мир засасывал меня всё сильнее. Катакомбы, чудо-меч, принцесса, чёрные рыцари. Все кусочки головоломки были раскиданы по столу, и я пока не представлял, как расставить их правильно. Одно я понимал точно. Впервые всё происходящее потеряло для меня нереальность. Я верил и раньше происходящему вокруг меня. Я словно актёр погружался в этот мир раз за разом. Но лишь сейчас я стал чувствовать настоящую ответственность. От меня зависит её жизнь. И я ни на минуту не сомневался, что эта дорога не будет простой.

Ночью я вновь не мог сомкнуть глаз, не привык спать здесь. Эдина растолкала меня чуть свет и принесла тарелку с остывшей кашей. Монашеская еда не отличается особенными изысками, но привередничать не приходилось.

— Приблизительно через два часа будем в Маикране, — сообщил нам ехавший впереди гвардеец. Даитран презрительно хмыкнул.

Маикран был вторым по размеру городом после столицы и по совместительству являлся религиозным центром королевства. Количество церквей и служителей церкви на территории города зашкаливали. Я всегда избегал таких больших скоплений людей. Однажды я пошёл к психологу, по наставлению родителей, и после часового разговора он выдал свой приговор: демофобия — боязнь толпы. Видимо, отделаться от этой фобии даже в этом мире я не смог. Толпа угнетала меня. К тому же, к религиозным излишествам я относился весьма скептически. Мы ещё не успели доехать, а меня пробрал озноб. Что-то не так. Чем-то зловещим веет из-за холма. Чем-то чужим. Я огляделся. Никто, кажется, ничего подобного не почувствовал. Все были заняты своими делами: кто-то болтал с соседом, кто-то правил меч, кто-то дико хохотал. Поднявшись на холм, голова отряда остановилась. Я встал в стременах силясь разглядеть, что же там такое. Но увидеть полную картину смог лишь остановившись рядом с каретой. Пред взором раскинулся огромный город. Огромная территория, обнесённая двумя многоугольниками стен, должна была пестрить от ярких цветов и отливаться золотом под лучами солнца, покатые крыши сотен домов. Множество церквей и церквушек. Только одно портило картину. Пламя. Больше половины города было объято огнём. А над самым высоким зданием, видимо, ратушей, развевалось на длинном древке чёрное полотно.