Нейромантик

мерным количеством деревьев. Он рассказал Молли о своей попытке прощупать ИР. Тезис о повсеместном наличии подслушивающих устройств был принят ими без доказательств. Если Армитаж прослушивает их, то делает это через посредство Зимнего Безмолвия.

- И все было как на самом деле? - поедая сырный салат, спросила с полным ртом Молли. - Как симстим?

Кейс ответил, что да.

- Вот как это, - добавил он, обводя взглядом окружающее. - Может быть, даже более реально.

Деревья на лужайке были маленькие, сучковатые, неправдоподобно старые - продукт генной инженерии и химического воздействия. Кейс присмотрелся, пытаясь по наитию определить, где здесь дуб, а где - сосна, и чувство стиля уличного мальчишки подсказало ему, что все эти деревья чересчур точно воспроизведены, чрезмерно древоподобны. Яркие зонтики, стоявшие между деревьями на приятном и продуманно неровном склоне, покрытом нежной зеленой травой, защищали гостей отеля от беспощадного сияния искусственного солнца Ладо-Эчисона. Внимание Кейса привлекли возгласы на французском за соседним столиком: там сидели золотисто-смуглые дети, которые прошлым вечером катались над речным туманом. Теперь он разглядел, что их загар был неравномерным: эффект трафарета, достигаемый направленным воздействием на меланин, - многочисленные темные пятна перекрывали друг друга, создавая невероятные узоры, подчеркивая и затеняя мускулатуру; маленькие, твердые груди девочки; кисть одного из мальчиков, покоящаяся на белой эмали стола. Они представлялись Кейсу машинами, созданными для безостановочных гонок; их идеально-небрежные свободные прически, белые хлопковые слаксы, кожаные сандалии и простенькие украшения заслуживали преклонения. Рядом с ними три японки в холщовых одеждах дожидались своих мужей-сарари. Их овальные лица были разукрашены искусственными синяками - отражение экстремально-консервативного стиля, насколько Кейс разбирался в этом, изредка встречавшееся ему в Тибе.

- Чем здесь пахнет? - спросил он Молли, наморщив нос.

- Травой. Так пахнет свежеподстриженная трава.

Когда Кейс и Молли приступили к кофе, наконец явились Армитаж и Ривейра. Армитаж был затянут в костюм цвета хаки, выглядевший до того по-военному, что казалось, будто с него только что сорвали нашивки. На Питере был мешковатый серый груботканый наряд, определенно наводящий на мысли о тюрьме.

- Молли, любовь моя, - сказал Ривейра, не успев присесть за столик. - Ты должна выдать мне еще толику твоего замечательного лекарства.

- Питер, - сказала Молли, - а что, если я тебе ничего не дам?

Она улыбнулась, не разжимая губ.

- Дашь, - проворковал Ривейра, и глаза его метнулись к Армитажу, а затем обратно к Молли.

- Дай ему, - сказал Армитаж.

- Ведь для того же и взято, не так ли?

Молли достала из внутреннего кармана куртки плоский, завернутый в фольгу пакетик и бросила его Ривейре. Питер поймал блестящий квадратик в воздухе.

- Пусть проваливает отсюда, - сказала Молли Армитажу.

- Сегодня в полдень у меня просмотр, - с серьезным