Идору

от, опоздала ты малость. – На мужике был черный бумажный комбинезон, сквозь дырки на локтях проглядывали голубоватые кружки и стрелы какой-то татуировки под примитив. Он протер тыльной стороной ладони глаза и прищурился. – Так ты что, от этого лондонского журнала?

– Нет, – ответила Кья.

– Нет, – согласился мужик. – Они бы прислали кого постарше. Так откуда ж… – Треск, грохот, крики. На этот раз секция потолка упала чуть поближе. – Так откуда ж ты тогда?

– Сиэтл.

– И вы что, слышали про “Обезьяний бой” в этом своем Сиэтле?

– Да…

– Это надо ж такое – в Сиэтле… – Пыльный мужик улыбнулся, но не слишком весело. – А ты что, милочка, и сама как-нибудь с клубами связана?

– Меня зовут Кья Маккензи.

– А меня Дзюн. Хозяин, дизайнер, ди-джей, все сразу. Но ты, милочка, малость опоздала. Прости уж, пожалуйста. Мой “Обезьяний бой” – вернее, то, что от него осталось, – вывозят сейчас на этих вот телегах. Прямиком на свалку. Разбитая мечта – такой же мусор, как и все прочие битые, ломаные вещи. А ведь как тут было здорово все эти три месяца. Ты слышала про нашу шаолинскую тематику – всю эту штуку с монахами-воинами? – Он горько вздохнул. – Это было божественно. От начала до конца. Уже после трех первых ночей окинавские бартендеры выбрили себе головы и нарядились в шафранные балахоны. Я, в ди-джейской кабине, превзошел самого себя. В этом было некое прозрение, ты понимаешь? И это вполне нормально, такова уж природа {текучего мира}. Торгуя водой (а чем мы еще занимаемся?), поневоле становишься философом. А как зовут твоего друга? Мне нравятся его волосы.

– Это Масахико Мимура, – сказала Кья.

– Люблю этот черный опрощенный стиль, – прицокнул языком Дзюн. – Такая себе богемная биполярность, Мисима и Дитрих в одном флаконе.

Масахико нахмурился.

– А куда же вы теперь? – спросила Кья. – Теперь, когда “Обезьяний бой” закрылся?

– Куда? – Дзюн как-то сразу поскучнел. – Мало ли на свете клубов. Но дизайна мне не дадут. Скажут, что я продался. Ну продался, ну и что. Все равно я сохраняю руководство, приличное жалование, квартиру, но вот концепция… – Он отрешенно пожал плечами и снова натянул на голову хайратник.

– Вы были здесь в ту ночь, когда Рез прилюдно заявил, что хочет жениться на идору?

Лоб Дзюна сошелся морщинами, хайратник пополз вверх.

– Мне пришлось подписать определенное соглашение, – сказал он. – Ты точно не от журнала?

– Точно.

– Не приди он сюда тем вечером, мы бы крутились себе и крутились. Да и вообще такие, как он, совсем не по нашей части. Вот была у нас Мария Пас, сразу после того, как она разбежалась со своим бойфрендом, этим пиаровским чудищем, так репортеров налетело, как мух на говно. Она же здесь самый топ, ты это знаешь? А когда заходил Синий Ахмед из “Крутого Корана”, пресса считай что и не заметила. Ну, правда, что касается Реза и его компании, тут уж с прессой проблемы не было. Прислал сюда своего гувернера, здоровенного мужика с рожей, словно на ней мясо рубили. Тот прямо ко мне и говорит, что