Ученик воина

т отражалась в ее лице, но совершенно преобразившись. В свои восемнадцать она была высокой, как и отец – добрых метр восемьдесят против его почти двух метров; но он был тощим и напряженным, как струна, а она – стройной и энергичной. Его нос, словно клюв – а у нее изысканный орлиный профиль; его лицо слишком узко – в ее лице чувствуется порода, словно у гончей или борзой с безупречной родословной. Наверное, различие прежде всего в глазах: глаза Елены темные, сияющие, внимательные – но не настороженно бегающие, как у отца. Или в волосах: его седеющая шевелюра подстрижена обычным армейским «ежиком», а у нее они длинные, темные, блестящие. Чудовище и святая – две скульптуры, высеченные одним резцом и глядящие друг на друга со стен какого-то старинного собора.

Майлз стряхнул с себя оцепенение. Их глаза на мгновение встретились, и ее улыбка погасла. Он заставил себя выпрямиться, несмотря на усталость, и выдавил фальшивую улыбку – может, в ответ ему удастся выманить у нее искреннюю? Не так быстро, сержант…

– О, здорово. Я рада, что ты здесь, – поздоровалась она с ним, – Ужасное было утро.

– Он что сегодня, капризный?

– Да нет, бодрый. Играл со мной в страт-О, и совершенно невнимательно – знаешь, я у него чуть не выиграла. Рассказывал свои военные истории, спрашивал о тебе – будь у него карта с твоим маршрутом, он бы втыкал флажки по дистанции, отмечая твое воображаемое движение… Мне оставаться не нужно?

– Нет, что ты.

Елена облегченно ему улыбнулась и двинулась прочь по коридору, кинув напоследок через плечо беспокойный взгляд.

Майлз перевел дыхание и перешагнул порог апартаментов генерала графа Петра Форкосигана.

Глава 2

Старик не лежал в кровати, а, чисто выбритый и одетый в дневной костюм, выпрямившись, сидел в кресле и задумчиво смотрел в окно на сад с задней стороны особняка.

Нахмурившись, он быстро поднял взгляд – кто это там прервал его размышления? – узнал Майлза и широко улыбнулся.

– А, мальчик, заходи… – указал он на кресло; Майлз подумал, что именно здесь совсем недавно сидела Елена. Старик улыбался, но к улыбке примешалось недоумение. – Ей-богу, неужели я где-то потерял день? Я думал, сегодня вы должны трусить свои сто километров по горе Сенселе – вверх-вниз…

– Нет, сэр, вы не обсчитались, – Майлз опустился в кресло. Ботари поставил рядом еще одно и показал пальцем на его ноги. Майлз начал было устраиваться сам – но эту попытку сорвал особо беспощадный приступ боли. «Давай, подними-ка их, сержант» – устало согласился он. Ботари помог ему пристроить его проклятые конечности на кресле под правильным с точки зрения медицины углом и стратегически ретировался, вытянувшись по стойке «смирно» возле двери. Старый граф наблюдал за этой пантомимой, и болезненное осознание отразилось на его лице.

– Что ты натворил, мальчик? – вздохнул он.

Сделаем это быстро и безболезненно, как отрубают голову… – Спрыгнул вчера со стенки на полосе препятствий и сломал обе ноги. Засыпался на физподготовке подчистую. Остальное… ну,